О книге «Истории из легкой и мгновенной жизни»
«Книга Захара Прилепина „Истории из легкой и мгновенной жизни“, надеюсь, не затеряется в тени его тома о жизни и деяниях Сергея Есенина.
На сегодняшний день лично для меня она главная в постижении его личности, творческой судьбы и развития что российского общества в целом, что и для самосовершенствования, самораскрытия себя лично в смятении дней и круговороте событий.
Меня мои коллеги-литераторы часто спрашивают, кому все нужно то, что мы делаем?
Я отвечаю, что все то, что мы делаем и пишем нужно прежде всего нам самим, потом самым нашим близким, как бы в конечном счете они не оценивали нами созданное.
Немногим удается расширить близкий круг интересующихся твоим творчеством до десятков и сотен тысяч, которые по твоим мыслям и чувствам будут сверять свою собственную жизнь.
Захару это удалось, а другим-то, не Захарам, не Дмитриям Быковым, не Улицким и Ерофеевым как быть?
А так и быть!
Жить, работать и писать, пусть даже это очень трудно.
Советую всем, пишущим и не пишущим, прочитать эту не толстую, но очень емкую книгу ЗП и на ее основе написать свою, следуя буквально тематически и эмоционально за ее содержанием.
Опишите, пусть конспективно, как выходить будет, себя, свое детство, своих бабушек и дедушек, родителей, любимых, друзей и детей, свои поездки по России и по забугорью, и вы невольно поразитесь результату и поразите этим же тех, кто вас прочтет.
„Людей неинтересных в мире нет!“
Это очень личная прилепинская книга, очень простая, откровенная и интересная не только тем, кто прочитал всего Захара.
Я, правда, в своем окружении и не знаю таких.
Ужасно, когда ты осознаешь на примере дорогого тебе творчества, что окружают тебя люди ленивые и не любопытные.
Так ведь и сам-то ты такой, укоряешь себя, тут не дочитаешь, тут не допишешь, это не посмотришь, куда-то, куда надо и звали, не пойдешь.
Кстати, на страницах книги ЗП поминает добром нескольких нижегородцев, которые, мягко, говоря, хорошо его не поминают.
Этот факт тоже любопытен и показателен.
Если предыдущую книгу ЗП „Некоторые не попадут в ад“ читать было тяжко, много там пламени военного, которое никак не потушится, то в этой книге „бьется в тесной печурке огонь“, но он греет, а не обжигает.
Эта книга может и должна стать для многих житейским и литературным пособием.
Так Я ее воспринимаю.
А о захаровском Есенине отдельно.
В этой, на первый взгляд, огромной, но сейчас понимаю, что очень короткой книге, каждый найдет для себя много личного, сокровенного, позволяющего понять, как надо жить и писать, а как не надо».
О книге Истории из лёгкой и мгновенной жизни
Выпустил новую книгу бывший нацбол и бывший член «Другой России» Захар Прилепин. Называется она «Истории из лёгкой и мгновенной жизни» и является очередным сборником публицистики популярного писателя.
К Прилепину я отношусь с уважением. Одно время я им восхищался чуть ли не больше, чем Лимоновым, но сейчас восторгов у меня поубавилось.
В медийном пространстве Прилепин сейчас занял роль охранителя. Он, конечно, получше всяких пропагандонов вроде соловьёвых и киселёвых, но тем не менее.
В отличие от его оголтелых критиков, я не считаю Прилепина простым конъюктурщиком. Свою позицию он занял искренне и осознанно. Прилепин — человек несомненно консервативных взглядов, по внутреннему устройству он — то что называется «государев человек». Служба в ОМОНе, участие в боевых действиях в Чечне и на Донбассе прилагаются. Прилепин как служивый человек хотел такое государство, которому он может служить. В какой-то момент, вероятно, в 2014 году, когда совершилось воссоединение с Крымом, и началась гражданская война на Донбассе, он увидел такое государство в путинской России. В 2014 году он заключил своё «перемирие» с путинским режимом, которое продолжается до сих пор. Осуждать его я не могу: просто не знаю, на каких весах взвесить тысячи людей, убитых на Донбассе, и все претензии, которые могут быть предъявлены нынешнему российскому политическому режиму. Хотя у нас народ и без всяких гражданских войн вымирает последние лет дцать, и что-то серьёзных изменений этой тенденции при Путине я не разглядел. Я не очень-то верю в существование неких мифических «двух башен Кремля», одна из которых — условно «патриотическая», а другая — условно «либеральная», но Прилепин, видимо, решил иначе. Для него оказалось более важным предпринимать все усилия для того, чтобы в России не произошло «второго майдана» сиречь либерально-буржуазного переворота, и его относительная лояльность нынешнему режиму объясняется той поддержкой, которую Российская Федерация оказывает ДНР и ЛНР. В конечном счёте, Прилепин служит интересам России и русского народа (в том числе и русских на Донбассе) в целом, как он их понимает, а не интересам того или иного режима.
Не мне его судить: он — взрослый человек и сделал свой выбор. Он, несомненно, более — консерватор, нежели оппозиционер и уж тем более революционер. В этом его принципиальное отличие от радикала-Лимонова.
Как бы то ни было, писатель он неплохой, хотя романы его мне нравятся куда меньше его публицистики, и взгляды у него правильные. Я солидарен с ним в левых взглядах, в нелюбви к либералам, в уважении к нашей Великой Русской социалистической революции и много в чём ещё. По его текстам складывается ощущение добродушного, неглупого, лишённого всякого пафоса человека. Читать их одно удовольствие.
В заключение — пара цитат:
«Земля священна не в метафорическом смысле. Она просто священна, и всё — это данность. Здесь нет никакой мистики, никакой поэзии. Если случится война — она может быть лишь за общее. Общее у нас одно: земля, память, язык. Три слова через запятую, но они не расторжимы. Память и язык тоже живут на земле.
Дающая жизнь всему живому, подарившая жизнь твоему роду, спрятавшая всех тех, кто был здесь до тебя — земля. Отправляясь на бой, в дальний край, или в путешествие без надежды на возвращение, люди брали с собой горстку родной земли.
Всякий, кто смеётся над этим — показывает, что он просто глуп.
Когда люди всерьёз решают, что им принадлежат леса, реки, озёра и горы, это лишь забавляет.
По сути, выкуп в личное пользование национальных богатств — ровно то же самое развлечение, что и покупка участков на Луне. Нет, даже на солнце.
Такой маленький человек, живёт такую маленькую жизнь, но уселся на кочку, сидит, держится за неё двумя руками, приказывает считать себя главнее этой кочки.
Или забрался в лужу, и отдал распоряжения почитать себя за местного водяного.
Кто-то остроумно подметил, что владение общенародными богатствами, водами и лесами — такая же нелепость, как владение крепостными.
Думаю, что даже большая.»
(«Не трогай море — моменто море»)
«Это всё анекдотично, карикатурно, но выглядит именно так.
Что нужно, чтобы попасть в приличное либеральное общество?
Нужно совсем немногое.
Список небольшой, на треть странички.
Итак.
Брезгливый антипатриотизм. Неприязнь к Православной Церкви. Презрение по поводу донбасской истории и сирийской авантюры. Скепсис в отношении русской истории как таковой и русского человека со всеми его крепостными привычками. Радение по поводу однополых браков и борьба за право гомосексуалистов на усыновление всех российских сирот сразу или частями. Непрестанный хамоватый социал-дарвинистский стёб. Тотальная убеждённость в том, что Россия — Европа, а тот, кто тут „не Европа“, он вообще не человек.
Всех своих объявлять „совестью“ и „честью“ страны, золотым интеллектуальным запасом, а всех чужих обзывать подонками и дураками.
Собственно, всё. Можно поперчить или посолить. Или плюнуть в тарелку — по вкусу.
Да, тут ещё прибавился подпунктик: восхищение новейшей нобелиаткой. Для разнообразия интеллектуальной позиции: Шолохов не писал „Тихий Дон“.
И — готово.
Сразу становишься своим, во всех отношениях приятным человеком.
Все твои прошлые выходки тебе простят и будут смотреть ласково, влюблённо.
На примере бывшего журналиста, а теперь коновода Невзорова, с недавних пор замечательно совмещающего в себе Ржевского и Смердякова, это легко понять. То его всё не было, не было, никого он не интересовал, жил там со своими лошадками, и чёрт бы с ним.
А тут вдруг заговорил, да как красиво: „…черносотенцы в смазанных сапожках… кипящий гной патриотов… винегрет из распятых мальчиков…“.
Ушки у определённой публики задрожали: а это чей такой приятный голосок? О, да это наш юноша в кожаной курточке!
„А он вроде позавчера заступался за кровавый рижский ОМОН?“
Да мало ли, растёт человек, зови его скорей к нам, смотри, какой он хорошенький вдруг стал.
Я могу ради шутки такую же историю, когда все забудут эту статью, провернуть. Через месяц или через год. И мгновенно сработает. Тут же все приличные люди скажут: ну наконец-то, а то мы уже подумали, что ты окончательно рехнулся. Ну-ка повтори, что ты сейчас сказал.
„Объевшиеся попы! Святые девчонки из ‚Пусси райт‘! Страна Сталина и Шойгу!“ — прокричу я.
Ай, молодца! А ещё?
„Патриотические бредни, донбасские зомби!.. В Крыму тоска, люди поняли, что потеряли! Они присоединились к Северной Корее! Стремились на свободу, а прибежали в тюрьму!“
Ой, красавец! Сам придумал про тюрьму? Умеешь же, если захочешь! Всегда в тебя верили!
„Крепостное сознание в русских людях неистребимо! Совок проел души совков! А Гафт? У него старческое безумие! А Калягин?.. А что со мной было ещё позавчера?“
Да. Да. Ещё. Ещё, пожалуйста.»
(«Нормальный танец в смазанных сапогах»)
«В XX веке с подачи русских — с ноября 1917 года — с кепки, зажатой в ленинской руке — началась великая, освободительная антиколониальная борьба. И, более того: успешная борьба.
Да, борьба имела место и раньше, но только русские большевики дали огромному угнетённому человечеству — африканским, азиатским, латиноамериканским народам — надежду на избавление и всемирное этническое равноправие.
Мир, и это не секрет, был расистским. Европа и Новый Свет были отъявленными и последовательными расистами.
Но человечество восстало и — так или иначе — победило.
Колониальная система (в целом, но не в частностях) рухнула, хотя не сдалась.
Когда нам говорят, что социализм в XX веке проиграл, потому что социалистические державы проиграли конкурентную борьбу капстранам — нас в чём-то обманывают. Не так надо замерять!
Освободительная антиколониальная борьба — это основное мерило.
Страны, превратившиеся из колоний в (той или иной степени) суверенные государства — вот последствия русской социалистической революции.
Все континенты вправе (и должны, если им не отбили память) праздновать 7 ноября 1917 года.»
(«Великая антиколониальная»)