МОЙ ПРИЛЕПИН
В школе дети пишут сочинение на тему «Мой Пушкин».
То, что пишу сейчас я, не является сочинением. Это (то, что я пишу) — с одной стороны, объяснительная записка, с другой — реконструкция моего отрочества.
В «нулевых» я скрупулёзно изучал классическую литературу и не желал окунаться в современность, не имея культурологической базы.
Хронология была следующая: ПСС — И. С. Тургенева / И. В. Гоголя / Ф. М. Достоевского / Л. Н. Толстого (с серьёзными купюрами, понятное дело) и далее везде.
К современной литературе я долгое время не мог подступиться. Она меня интриговала и обжигала.
Конечно, читал уже Акунина, знал Пелевина, Улицкую отец приносил из библиотеки для мамы (маме одно время нравились короткие вещи Людмилы Евгеньевны, после — разонравились), в квартире регулярно обнаруживался «Грибной царь» Ю. М. Полякова, тоже библиотечный (впрочем, «Чапаев и Пустота» обнаруживались не реже)… Однако общей картины под названием «Как живёт художественное слово в современной России?» я себе не представлял.
С 2010-го года (тогда я поступил в колледж, стал чаще бывать в областном центре, а главное, получать стипендию) книжные магазины превратились в мои, с позволения сказать, вторые дома. Сперва они выполняли для меня функцию музеев, но вскорости я убедился, что это не совсем обычные музеи и экспонаты из них можно уносить с собой, заплатив определённую сумму.
Немедленно встал вопрос: с произведений какого современного автора стоит начинать приобретение экспонатов?
Хотелось стартовать с чего-нибудь брутального, жизненного, чтобы железом по стеклу и при этом радостно и торжественно, жертвенно и по-человечески. Критикам я не верил, про премии почти ничего не слышал, Интернета у меня (как минимум, на постоянной основе) не было. Поэтому я решил листать всё подряд, надеясь на своё внутреннее чутьё.
Глаз мой первым делом зацепился за обложку сборника «Ботинки, полные горячей водкой». На ней был изображён лысый молодой человек в рубахе, как-то по-пацански расположивший правую ногу на куске, по-моему, трубы. Одновременно с этим нога как бы придавливала разглядывающего обложку зрителя к земле.
Лысым молодым человеком оказался автор книги — некто Захар Прилепин, бывший — и повоевавший уже — омоновец, что меня приятно удивило (мои дядя и дядя дяди служили в милиции, дед был военным лётчиком). Я вернул книжку на место, однако автора запомнил. Причём не имя его, но образ.
Странным было то, что я — на тот момент тотальный трезвенник и даже вегетарианец (это отдельная история), абсолютный классицист, противник использования где бы и когда бы то ни было обсценной лексики — искренне заинтересовался произведением, в названии которого упоминалась водка, а обложка — натурально кричала о провокации. Меня взволновал сам текст — его форма и содержание.
Я продолжил изучение книжного рынка.
Покупал проверенных авторов (Акунина, кстати, тоже). Новых всё не решался.
…И вот однажды мама сказала: «Слушала по радио вашего Пелевина. Говорит слишком быстро, будто захлёбывается, но… как же хорошо он знает и любит советских поэтов, поэтов-фронтовиков! Не ожидала…»
Мы с братом сразу поняли, что это не мог быть Пелевин, поэтому принялись искать передачу и выяснили, что существует ещё и Прилепин, а не только Пелевин. Тут я и про «Ботинки…» вспомнил.
На следующий день я был в книжном магазине. Я пролистал все томики Прилепина, которые нашёл. Более всего меня заинтересовал роман «Санькя», и первое предложение оттуда я тотчас запомнил наизусть: «Их не пустили на трибуну» (позже я схожим образом запомню первую фразу «Соти» Л. М. Леонова: «Лось пил воду из ручья»).
Но и в тот раз я ничего не купил. Что-то меня останавливало. Я сомневался.
Момент истины наступил 13-го ноября 2011-го года. В этот день (или ночь) на телеканале ТВЦ транслировалась передача «Временно доступен», гостем которой стал Захар Прилепин.
Я внимательно посмотрел, послушал и понял: со всем, что говорит этот улыбчивый писатель, я согласен. Ранее я подобных людей не встречал, которые на 99,99% говорят то, о чём думаю я. Которые на 25%, на 50%, может быть, даже на 75% — таких встречал, но чтобы на 99,99%!..
14 ноября 2011 г. я купил роман «Санькя». Через день — роман (повесть) «Чёрная обезьяна». После — «Грех и другие рассказы» и «Патологии». Затем сборники публицистики «Terra tartarara. Это касается лично меня» и «Я пришёл из России». Все остальные книжки выходили уже при мне (т.е. я их ждал и сразу покупал).
Подчеркну несколько пунктов.
Первое: на момент знакомства с творчеством Прилепина я изучил полный свод текстов, включённых в школьную программу; читал полные или почти полные собрания сочинений всех ключевых отечественных писателей XIX века; неплохо разбирался в литературе XX века; понимал, чем английская литература отличается от французской, французская — от английской, английская — от немецкой, а немецкая — от аргентинской и т. д.
Второе: с современными авторами я также был косвенно знаком, но категорически не разбирался в литературной обстановке в целом. С творчества Прилепина началось систематическое изучение.
Самый главный пункт: Захар Прилепин не формировал моё мировоззрение, но идеально вписался в моё — уже сформировавшееся — видение мира. Я обнаруживаю сейчас свои аудиозаписи и тексты, созданные ещё в начале «нулевых», которые звучат и выглядят совершенно как национал-большевистские, «левацкие», евразийские вещи. Это мне от 7 до 10 лет где-то было.
Пара слов о 99,99%. «Почему не 100%? — спросите вы. — Что это за 0,01%?».
Отвечаю: я очень критически оцениваю любые высказывания абсолютно любых (всех и каждого) людей, кумиров в этом смысле у меня не имеется. Но у Захара Прилепина я до недавнего времени встречал ровным счётом два высказывания (они + ещё какие-нибудь мелочи и составляют 0,01%), с которыми я был категорически не согласен: он считал глупостью футбол, и он считал выдумкой знаки зодиака.
На сегодняшний день, насколько я знаю, в 0,01% входит исключительно рассуждение о футболе. Я серьёзно.
Сразу выйдя на Евгения Николаевича, я был дезориентирован: я решил, что вся современная литература должна быть примерно такой же качественной. Оказалось, что это, мягко говоря, не совсем так. Хотя я могу назвать ещё, как минимум, с десяток-другой фамилий совершенно замечательных литераторов-современников:
В 2014-м году, незадолго до присоединения Крыма, я впервые увидел Захара Прилепина лично. Он приезжал во Владимир с лекцией «Где вы и с кем вы мастера культуры?». Встреча была, если я не путаю, для студентов ВлГУ (будущих журналистов и т. п.), а я — студент авиамеханического колледжа (будущий технолог машиностроения) — проник контрабандой; ушёл с подписанной «Восьмёркой» («Обитель» не влезала в кейс, с которым я ездил на учёбу), но без рукопожатия (постеснялся). Помню, из актового зала Прилепин вышел последним, и я спускался с ним вместе на первый этаж. Он был погружён в свои мысли, а я смотрел на его бритый череп и думал: «Череп этот в Чечне был, череп этот кучу книжек сочинил, а я иду и смотрю на этот череп». Хотелось сказать ему что-нибудь про свои впечатления, но я даже не пытался. Он меня не знает, зачем ему это?
Буквально через неделю или две случилось возвращение Крыма. Я ликовал.
Где-то в промежутке между протестами 2011–2012 гг. и Крымнашем я ездил в Нижний Новгород, после чего переосмыслил для себя некоторые из произведений Прилепина, в коих уловил (узнал!) нижегородский воздух. Например, это повесть «Допрос» (одна из лучших у ЗП).
В Нижнем Новгороде я обошёл все места из фильма «Жмурки» А. О. Балабанова. Был и на улице Бекетова, на которой, как я где-то вычитал, вроде бы жил когда-то Прилепин. Не знаю, жил он там или нет, но по улице этой я прошёл. В Нижнем Новгороде купил «Книгочёта», которого не завезли во Владимир, и приобрёл первую для своей личной библиотеки книгу Э. В. Лимонова — «Иностранец в Смутное время».
Донбасский анабасис Захара Прилепина в этой статье я трогать не буду. Это отдельная тема — широкая и глубокая.
7 июля 2018 года, в день сорокатрёхлетия Захара Прилепина, в усадьбе Захарово состоялось, наконец, моё с Евгением Николаевичем теплопожатие. (Знаю, что Прилепин не любит, когда его называют Евгением, а не Захаром; однако я не могу не добавлять отчества к его имени, а с отчеством псевдоним не употребляют, ведь Горький был всё-таки не Максимом Максимовичем, если с отчеством, а — Алексеем Максимовичем.) Кроме того, на «Непохожих поэтах», на которых я никак не соберусь написать рецензию, появился длинный — и подлинный, разумеется — автограф.
Про Прилепина я за это время успел написать несколько стихотворений и статеек, часть из которых была размещена на официальном сайте ЗП.
Собственно, по этому поводу я и сочинил данную объяснительную записку.
Мне в упрёк периодически ставят: мол, чего ты так много про Прилепина пишешь?
Вот почему.
См. выше.