Читатели о романе «Обитель». Часть 9
1. Историческое сознание
Пока я читал роман Прилепина, было ощущение, что я читаю не только лучшую книгу, написанную с начала века, но и самую важную книгу последнего времени. Рассказ о ГУЛАГе расколол нацию в 1989–1990 гг.
Рассказ о ГУЛАГе теперь должен объединить нацию.
Понятно, что единой общностью нас делает ощущение причастности к исторической судьбе своего народа. То, что принято называть единым историческим сознанием, «любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам». Понятно, что свою историю нужно принять умом и сердцем. Но какую историю любить? Вокруг столько интерпретаций, столько версий. Все самые острые общественные дискуссии происходят на почве трактовки исторических событий и личностей. Тех, кого по одному каналу называют героями, на других — причисляют к злодеям или бездарностям. Кто-то с высоких трибун вычеркивает из истории целые периоды, кто-то заявляет что у России «цивилизованной» истории никогда и не было… Наблюдая всю эту информационную склоку, чувствуешь себя тем ребенком, у которого поссорились мама с папой, наговорили друг другу обидных слов и разошлись в разные углы. А ребенок стоит между ними растерянный и не знает, к кому прижаться. Так же и в истории, кажется, что сейчас вновь сошлись в битве дореволюционная и Советская Россия, что гражданская война, закончившаяся в 1922 году, вспыхнула вновь, только теперь перевес на стороне белых.Михалков снимает слезливые фильмы про «какую страну потеряли».Путин на Селигере заявляет, что большевики были национал-предателями в годы Первой мировой.
Государство финансирует программы десталинизации…
О каком едином историческом сознании может идти речь?
Общество опять разошлось по разные стороны баррикад и выкатило пушки. Все хотят победы и, кажется, мирному исходу не бывать.
Но выход есть.
И он отнюдь не в каком-то утопическом покаянии. Не в суде. Все попытки расквитаться с историей, найти виноватых, не могут служить благу страны, но только способствуют разобщению российского общества и государства, могут поссорить, но не сплотить людей. «После выхода романа „Архипелаг ГУЛАГ“ советская власть лишилась любого морального оправдания», — так говорили в начале 1990-х гг., так многие говорят и сегодня. Любой аргумент защитников советского времени — космос, внешнеполитические успехи, модернизация, наука, образование — разбивался вдребезги о ГУЛАГ. И еще о 1937 год. В лице ненавистников советской власти, любой, воспевавший советские успехи, автоматически воспевал ГУЛАГ. Сочувствовал как бы абсолютному злу. ГУЛАГ стал символом большевистского злодеяния, не нуждающимся в осмыслении. Никто не пытался посмотреть на ГУЛАГ как на историческое событие.
О ГУЛАГе писали только с точки зрения жертвы.
Прилепин первый дал слово всем сторонам.
В этом смелость и новизна романа.
Артем Горяинов, главный герой «Обители», совершает обход всех кругов Соловецкого ада, чтобы показать нам его обитателей. Перед ним демонстрируют красноречие каэры (контрреволюционеры), проповедуют священники, ругаются ученые, представители интеллигенции, исповедуются поэты и большевики. Прилепин дает высказаться начальнику лагеря Федору Эйхманису и чекистке Гале.Мячик летает от одних к другим, и в этом напряженном диалоге начинает проступать эпоха. «Монахи построили храм, а большевики — тюрьму и мучают людей», — слышим мы с одной стороны. «Теперь тут обижают семь тысяч человек. А до сих пор тысячу лет секли всю Россию! Мужика — секли и секли! Всего пять лет прошло (после революции) — но кому сейчас придет в голову отвести взрослого человека на конюшню, снять с него штаны и по заднице бить кнутом?» — слышим мы с другой стороны.«Большевики убили русское священство»! «Как бы не так, — парирует Эйхманис. — В России сорок тысяч церквей, и в каждой батюшка. А в Соловках их сейчас — 119 человек! И то самых настырных и зловредных. Где же остальные? А все там же». Основным источником информации и ее безальтернативной интерпретации на Руси всегда были священники. «Самое главное им (русским людям) объяснял поп — и про Бога, и про Россию, и про царя. Тираж любой книги Блока был — одна тысяча экземпляров. А у любого попа три тысячи прихожан в любой деревне. И если батюшка говорит, что советская власть — от Антихриста, — а они говорят это неустанно! — значит, никакого социализма в этой деревне, пока стоит там церковь, — мы не построим!»
И так далее.
Этот истерический, переходящий на хрип диалог о судьбе родины продолжается на 752 страницах, и мы начинаем понимать мотивы поступков, которые раньше казались немотивированной жестокостью. Прилепин не оправдывает ГУЛАГ, лагерный ужас написан без прикрас, он пытается, как медиатор переговоров, дать каждой из сторон максимально откровенно высказаться. Рассказать о своих идеалах и интересах. «Принять», «простить», «осудить» — все это личное дело каждого. Главное — понять оппонента. С этого начинается конструктивный разговор. Понимание создает предпосылки единения.
Захар Прилепин в романе «Обитель» выводит историю ГУЛАГа из подвала идеологических упрощений на холодный воздух общенациональной драмы. Это драма каэров, священников, ученых, представителей интеллигенции, поэтов и большевиков, блатных. Всех. Всей России.
История это не набор досадных случайностей, она имеет свою внутреннюю логику, свою правоту. И если мы хотим любить нашу историю, мы должны принять ее целиком, соединив в единое целое дореволюционную, Советскую Россию, русское зарубежье и современную Россию. Идеолог сменовеховства Николай Устрялов писал: «Наши внуки на вопрос, чем велика Россия? — с гордостью скажут: Пушкиным и Толстым, Достоевским и Гоголем, русской музыкой, русской религиозной мыслью, Петром Великим и великой русской революцией». Устрялов одним из первых в русской эмиграции признал революцию и советскую власть закономерным продолжением отечественной истории. И тут нет противоречий. Религиозная мысль ультраконсервативного Ивана Ильина такое же достижение русского духа, как и анархизм Петра Кропоткина. А эмигрантский роман «Лето Господне» Ивана Шмелева, поэтический гимн старой Руси, так же близок нашему сердцу, как «Василий Теркин» Твардовского или «Тимур и его команда» Аркадия Гайдара — книжка, написанная для советских пионеров.
2. Антиутопия
«Обитель» Прилепина можно рассматривать еще как роман-антиутопию. Только невыдуманную. Дело в том, что Соловецкий лагерь, первый лагерь Советской России, рассматривался изначально как лаборатория нового человека. Идеалисты-руководители новой республики думали, что в лагере можно перековать человека, сделать из преступника полноценного гармонически развитого гражданина.
Дело в том, что все революционеры, начиная с XVIII века, верили в социальную природу зла. Они считали, что человек рождается прекрасным, а преступником делает его дурно устроенное общество, построенное на неравенстве. И еще они считали, что труд является одной из главных потребностей человека. В коммунистическом обществе, мол, не надо будет никого заставлять трудиться. Исходя из этого, создатели лагеря полагали, что если всем заключенным дать работу, соответствующую их силе и навыкам, и всех поставить в равные условия (интеллигентов перемешать с уголовниками), человек может измениться. Возрасти над собой. Поэтому Эйхманис, первый начальник Соловецкого лагеря, учредил у себя два театра, два оркестра, две газеты, восемь школ, двадцать два ликбеза, двенадцать профкурсов и восемнадцать библиотек, «включая передвижные». Все условия для гармоничного развития личности. Даже музей монастыря открыл.
Соловки Эйхманиса были государством в государстве. «Здесь не столько лагерь, сколько огромное хозяйство, — говорит он. — Лесозаготовка — лесопильное и столярное производства. Рыбная и тюленья ловля. Скотное и молочное хозяйство. Известково-алебастровый, гончарный, механический заводы. Бондарная, канатная, наждачная, карбасная мастерские. Еще мастерские: кожевенные, сапожные, портновские, кузнечные, кирпичные… Плюс к тому — обувная фабрика. Электрификация острова. Перегонный завод, железная дорога, торфоразработки, сольхоз, пушхоз и сельхоз». На Соловках высаживались редкие сорта роз, разводили лис, изучали водоросли.
Читаешь и думаешь, ведь собрано все, чтобы построить Город Солнца. Воплотить Утопию. Вот только ничего не получилось почему-то. Вместо Города Солнца построили живодерню. Почему?
Может быть, потому что уголовник при новом, справедливом строе, остается таким же уголовником. Человек как был страшен, так и остался. «Революция не принесла быстро того, чего ждали», — говорит чекистка Галина. И в этих словах слышится страшное, непосильное разочарование. А ведь, действительно, ждали антропологического чуда. Его предрекали философы и поэты. Николай Бердяев, Андрей Платонов. Ждали, что в новый мир войдет гордый новый человек, свободный от греха эксплуатации, а получилось, что со дна поднялась всякая мразь, уголовщина. Это, во-первых.
А во-вторых, Мировая война, революция и гражданская война сделала людей жестокими. «Те, кто винит нас за жестокость, ни дня не были на фронте», — говорит Эйхманис. Люди, которые привыкли убивать, которые носят маузер на ремне, не могут остановиться перед соблазном решать сложные проблемы простыми расстрелами. Нет человека, нет проблемы. Для всего поколения революционеров война не заканчивалась никогда.
В результате, вместо лаборатории получился «цирк, а аду», «фантасмагория», как говорит герой книги. Потому что «каждый человек носит на дне своем немного ада: пошевелите кочергой — повалит смрадный дым». Ошибочной оказалась старая гипотеза Жан-Жака Руссо про изначальную доброту человека. Кажется, Прилепинская «Обитель» об этом. В романе есть всего одна пафосная сцена, написанная, чтобы показать, что люди небезнадежны. Когда приговоренные к смерти заключенные ночью коллективно исповедуются в грехах перед принятием причастия. Это сцена безумия. Вырывается наружу дикий вопль страха и покаяния, примиряющий всех в этом лагере, в этом мире. А наутро «причастные Тайнам» вновь начинают друг друга мучить. И владычка-монах, с которым они связывали надежду на спасение, умирает. Воистину: «Человек темен и страшен, но мир человечен и тепел». Это последние слова романа.
Я долго шла к чтению этой книги: все никак не могла собраться с силами — пугал объем. Уже и муж прочитал, и родственники, и знакомые, а я все никак. Когда начала читать, с одной стороны, ругала, что столько тянула, с другой — радовалась, что читаю именно сейчас и что все удовольствие от чтения еще не в прошлом.
Читается книга очень быстро: пожалуй, заметила только первые страниц 100, а дальше читала, полностью погрузившись в текст, не замечая, сколько прочитано и когда. В результате забросила все дела и прочитала за три дня. После чтения столько мыслей, что тяжело до сих пор все их как-то упорядочить и в голове и на бумаге. Но попытаюсь это сделать!
Начну с краткого содержания. Главный герой — Артем Горяинов — попадает на Соловки за убийство отца. Молодой парень — кровь с молоком — оказывается в нечеловеческих условиях, где вынужден ежедневно бороться за выживание. Перед его глазами проходят судьбы многих людей — порядочных и подлецов, бандитов и праведников, тех, кто сломался, и тех, кто выстоял. Параллельно у Артема начинается роман с надсмотрщицей, что в корне меняет его жизнь.
Сразу скажу, что прочитав огромное количество книг о сталинских лагерях, я не думала, что эмоционально роман меня затронет настолько. Дело в том, что все прочитанные ранее книги по теме написаны очевидцами событий: ты по условию знаешь, что главный герой остался жив, ведь он пишет свои воспоминания о том времени! У Прилепина же абсолютно иной эффект (во всяком случае, для меня!): читая, я, естественно, ставила себя на место героя, и в какой-то момент вдруг остро стала чувствовать всю безвыходность положения. Я сама стала ждать: придут-не придут, расстреляют или нет, куда дальше? Что будет? Вот все эти муки главного героя я будто прожила сама. Тем более ведь совсем не ясно, что будет с Артемом в следующий момент. Это был какой-то новый угол зрения. Поэтому я не согласна с теми критиками, которые обвиняют Прилепина в приукрашивании лагерной жизни. Ничего подобного я не увидела. Наоборот, для меня едва ли не усугубилось восприятие, стало острее!
Второе — вопрос Веры. Тут все очень сложно, и предстоит еще долго думать над книгой, потому как много размышлений персонажей, много позиций, но в то же время какого-то четкого ответа — мол, герой обрел Бога — его и нет. Хотя абсолютно ясно, что много и много раз именно Бог уводит Артема от, казалось бы, неизбежной гибели. Думаю, Артем и сам это понимает. Он видит и осознает существование Бога, но не может себе в этом признаться и пустить Его в себя из-за гордыни — главного греха каждого человека. Конечно, лагерь — это обобщение всей России. Здесь уже не разобрать, где заключенные, где надсмотрщики — колокольчик может позвонить по каждому. Это очень страшно. Но страшно и то, что «.Каждый человек носит на дне своем немного ада: пошевелите кочергой — повалит смрадный дым!». Но при этом все равно каждый считает себя лучше остальных: лучшим начальником, лучшим батюшкой, лучшим человеком.
Жизнь Артема в лагере — это будто травинка пробивается сквозь скалу. Жизнь пытается брать свое! Хочется есть, спать, любить — обычные потребности! И поэтому роман Артема и Галины понятен и правдив. И их чувства очень точно описаны, и там все так сложно, что каждый сделает выводы сам.
Роман написан очень вкусно (не люблю это слово, но употреблю его все же здесь). Это, во многом, даже авантюрно-приключенческий роман с поисками кладов, побегом, предательством и т. д. И когда его читаешь, забываешь, что это современная книга, а вспоминаешь всю великую русскую литературу. Потому что столько проблем поднято (это даже не осмысление жизни на Соловках — осмысление жизни вообще!), что книга не отпускает очень долго. Думаю, буду возвращаться к ней.
Ну, а главный посыл я поняла так: Бог создал прекрасный и человечный мир, который мы, люди, ежедневно превращаем в мрачный и жестокий. «Человек темен и страшен, но мир светел и тепел» — этой фразой завершается роман.
Ну и вот-вот должна состояться премьера одноименного сериала. Ждем.
А моя книжечка, как видите, с автографом)
Первое впечатление. Я долго ходила вокруг «Обители»… Что-то останавливало меня от её прочтения. То ли новомодный нашумевший автор, то ли околовоенная нудная тематика, как мне казалось… Наконец, свершилось… Я потрясена!
Сюжет. Конец 20х годов. Соловецкий лагерь СЛОН. Здесь переплелись все: чекисты, революционеры, контрреволюционеры, русские, мусульмане, евреи, православные, аристократы, зэки.
Центром всего романа выступает судьба и жизнь в лагере молодого парня Артёма Горяинова.
Как написан. Прилепину настолько точно удалось до мелочей создать образы героев и их переживания, что порой меня от этого бросало в дрожь! Я вместе с ними чувствовала дикий голод, леденящий страх, жуткую вонь параши, страшную боль от мучений и побоев, испытывала унижение и страсть постельный сцен.
Сюжет держит в напряжении до самого конца.
Роман очень объёмный, но читается на одном дыхании. Здесь много про наш многострадальный народ, про Бога, про путь России.
Прилепин выворачивает наизнанку человеческую сущность. И даже любовь между Галей и Артёмом у него показана «голой», как есть, без прикрас и розовых соплей.
Погружаясь в события романа, я ловила себя на мысли о том, как же счастлива от того, что свободна! А каким невероятно вкусным мне казался обычный чёрный чай!
Это правда? Страшно подумать, но произведение основано на реальных событиях. В финале книги Прилепин публикует дневники и биографии из архивных данных. Жутко становится от того, ЧТО людям пришлось пережить.
Резюме. Я открыла для себя Захара Прилепина. Это для меня, без сомнения, лучший современный автор (наравне с Г. Яхиной). С этого произведения начался мой дикий интерес к эпохе Сталина и истории России.
Сегодня утром перевернула последнюю страницу романа З. Прилепина «Обитель». Перечитала второй раз. Первый раз буквально проглотила шесть лет назад у Маши в Саратове. Тогда читала каждую свободную минутку. Потом купила свою книгу и она встала на мою полку, где собран почти весь Прилепин. Я внимательно слежу за его жизнью и творчеством, подписана на его группу в контакте, в инстаграм…
И вот снова открыла этот роман, потому что давно уже чувствовала потребность перечитать. Перечитывать вообще хорошо, правильно, потому что в первый раз мало что замечаешь.
Читала медленно, вдумчиво. По мере чтения понимала, что действительно очень многое ускользнуло из внимания. В памяти оставался костяк сюжета, отдельные сцены, которые не могли не потрясти (Артем Горяинов на Лисьем острове, он же на Секирке, он же в строю после побега…)
Теперь же я услышала автора, смогла отделить его голос от голосов персонажей. И автор (писатель) стал для меня еще более интересен.
Соловки — место, куда давно уже стремится моя душа. Почему? Не знаю. Но я уже лет двадцать мечтаю совершить путешествие к Белому морю. Русский Север, Архангельск, холодные северные моря притягивают мое воображение, волнуют. Очень обидно думать, что могу не успеть. Вечно нет денег, что-то мешает. Хочется не с туристами и не с паломниками, а одной (или лучше даже — с детьми!). И немного пожить там, хотя бы дня два-три…
Прилепин там жил, он пропитался воздухом Соловков, историей этого острова. Поэтому на страницах «Обители» вырастает громада Соловецкого Кремля. И мы оказываемся внутри его, оглядываемся на него с вершины Секирной горы, с другого острова, и даже когда уплываем в открытое море, он все светит нам мерцающим огоньком своего маяка. Хочется самой услышать соловецких чаек (так ли нестерпим их крик?), хочется убедиться, что цветы на острове не пахнут, зато ветер соленый и пахнет рыбой. Хочется потрогать своей рукой соловецкие валуны, поклониться святым мощам соловецких праведников и новомучеников…
«Некоторые не попадут в ад» — роман-фантасмагория. Но мне кажется, что «Обитель» тоже фантасмагория. Все перемешалось в этой книге: предания и современность, жизнь отдельного человека и целого поколения, святость и бездна греха.
Прилепин никого не судит, он оставляет читателю возможность самому думать, опираясь не столько на факты, сколько на то, что освобождается в душе, потрясенной происходящим на страницах произведения.
Артем Горяинов, чьими глазами мы смотрим на лагерный мир, видит и замечает многое, но не додумывает до конца. Он намеренно останавливает себя на полпути. И ведь не потому что глуп или неразвит, или уж испорчен до такой степени. Нет. В нем живет боль, которую он глубоко-глубоко прячет. И если бы герой позволил себе жить не на поверхности бытия, в его первом слое, то пропал бы, погиб сразу. Об этом можно много говорить. Но мне хочется остановиться на проблеме отцеубийства. Что нам известно из романа?
Артем Горяинов попал в СЛОН как человек, совершивший бытовое преступление — он убил своего отца. Обстоятельства этого преступления Артем открывает только Галине в редкую минуту душевного надрыва [с.].
Об этих обстоятельствах он не упоминает даже на суде, хотя, без сомнения, мог бы получить гораздо меньший срок. Артем как бы похоронил на дне своего сознания воспоминания о своей семье, своем детстве, своих отношениях с родителями. Сведений об этом в романе очень-очень мало. Да, нам известно, что герой учился в гимназии, что в подростковом возрасте он совершал какие-то неблаговидные поступки, что у него был брат: «Мама моя так шутила, когда мы с братом собирались к вечеру и просили ужинать: „А мальчишкам-дуракам толстой палкой по бокам!“ — вдруг вспомнил Артем, невесело ухмыляясь. Знала бы…» [с.29]. Важнейшим обстоятельством, позволяющим нам приблизиться к пониманию героя, является то, что он любит поэзию. Стихотворные строчки, всплывающие в его памяти в самые, казалось бы, неподходящие моменты, обладают удивительным свойством уменьшать душевную тревогу, гармонизировать внутреннее состояние. Не случайна в связи с этим взаимная симпатия Горяинова и Афанасьева. Они во много похожи.
Артем привязан к матери, жалеет ее, бережет подушечку, которую прислала ему мать (зарывается в нее, как в материнские колени). Ждет посылки от матери, не хочет отдавать блатным продукты, которые она ему присылает, потому что чувствует обиду за нее (она отказывает себе, отрывает от себя ради своего сына, а не ради Ксивы и ему подобных). Но при этом он не хочет (не может) видеть мать, когда она приезжает, не пишет ей, называет ее «неумной».
Мне кажется, что разгадка характера Артема Горяинова именно в его отношении к родителям. А может быть, не только характера героя. Возможно, здесь ключ ко всему произведению.
Артем «боготворил» своего отца. Это очень важное признание. Он убил не из-за ненависти, не потому, что застал отца с другой женщиной, а тому, что не вынес его наготы.
Вообще образ отца, его присутствие-отсутствие практически все определяет в мире этого романа. Соловки — обитель. Интересно, что у этого слова есть два совершенно противоположных значения. Обитель — монастырь, то есть место, где спасаются от дольнего мира: «В Соловецком монастыре оставался один действующий храм — святого Онуфрия, что стоял на погосте. С тех пор как лагерь возглавил Эйхманис, там вновь разрешили проводить службы и любой зэка, имевший „сведение“ — постоянный пропуск на выход за пределы монастыря, — мог их посещать» [с. 33].
В то же время всем известно устойчивое выражение обитель зла. Автор рисует страшную картину разорения старого кладбища, которое предназначалось отныне для скотного двора. Заключенные сначала неохотно, а потом все более входя в раж, уничтожали памятники, рубили и сжигали кресты: «Будто бы восторг святотатства отражался порой в лицах» [с.35]. Артему приходят в голову странные мысли: есть в том, что они делают, грех или нет. Картина происходящего показана его глазами, поэтому иногда описание звучит с нарочитой иронией, даже некоторым цинизмом. Но, мне кажется, за это прячется испуганная душа людей, не способных противостоять обстоятельствам. Характерен диалог чеченца с казаком Лажечниковым. Чеченец сказал: «Нам сказали б ломать свое кладбище — никто не тронул. Умер бы, а не тронул. А вы сломали» — «Мы из терских. Когда вас, воров, давили — вы кладбища за собой не утаскивали, оставляли нам своих покойников, чтоб мы потоптали» [с. 36]. Лажечников потом расплатится за свои слова, умрет от побоев. И забьют его не конвойные, чеченцы, такие же заключенные, как он сам.
В романе несколько раз звучит эта мысль: убивают, насилуют и мучают в основном зэки себя сами. Люди, потерявшие образ и подобие божие, люди, утратившие нравственное чувство.
Как это совмещается? Очень просто. Так же, как совмещается, сосуществуют добро и зло, святость и грех. Преступления в нашем мире от века. От Адама и Ноя.
Ной — второй Адам, который после пересотворения мира потопом начинает возделывать землю. Революция в России была подобна потопу, и после нее вновь нужно было научиться жить и хозяйствовать на своей земле. Соловки — это место, где должен был появиться новый человек, человек обновленного мира.
Артем Горяинов (как и миллионы его соотечественников) должен был стать таким новым человеком. Но он, подобно ветхозаветному Хаму, увидел наготу своего отца и не вынес. Это зрелище пробудило в нем целый комплекс переживаний, главное из которых — чувство вины. Он одновременно переживал и нес в себе груз своей вины и вины отца. Отец был не праведником, как у Хама, а грешником. И его вина легла на совесть сына. Этот груз был так тяжел, что «ветхий» человек предпочел не углубляться, жить на поверхности, барахтаться в своем теле, прислушиваясь к требованиям плоти.
Но и у него была не высказанная потребность в отцовском пригляде.
В начале романа мы видим, как Артем сближается с Василием Петровичем, человеком, значительно старшим по возрасту, который поддерживает его добрым словом, даже подкармливает (угощает ягодами, чаем, бубликом…). Василий Петрович замечает, что Артем «спит сном праведника в аду». На что тот отвечает, что праведники как раз спят плохо. Он как бы не позволяет даже допустить, что его можно отнести к праведникам.
Артем прислушивается к тому, что говорит ему Василий Петрович, но открываться перед ним не торопится. Что-то в этом человеке его настораживает. Может быть, несоответствие между выражением лица и руками, покрытыми густым белым волосом? «Руки как будто другого человека», думал Артем…» [с. 39]. В дальнейшем мы убедимся, что интуиция Артема не подвела. Василий Петрович не случайно попал на Соловки, его совесть отягощена, но он ни в чем не раскаивается, а просто хочет затеряться, а если удастся, то и взять реванш. Во время Гражданской войны он служил у Колчака и изощренно пытал попавших в плен красноармейцев.
Это не все. Я к этому еще вернусь.
«Обитель» остается со мной. Сегодня, например, пришло в голову, что чувство главного героя к Галине — это не любовь и не голая страсть, а что-то другое. Артем вообще в своих отношениях с этой женщиной (представляющей администрацию лагеря, имеющей власть судить, миловать, отправлять в карцер) ведет себя очень достойно. Он не использует ее, как мог бы, он искренне благодарен ей. Он рефлексирует: люблю или не люблю? Сцены в романе, рассказывающие о встречах Артема и Галины, при всей своей откровенности одновременно, если так можно сказать, целомудренны. И финальная сцена, в которой Артем меняется номером с тем, кому выпало стать заложником, потрясающая. Вряд ли Артем смог объяснить, почему он так поступил, но по-другому он поступить не мог.
Больше всего Артема интересует владычка Иоанн. Он не приближается к нему, но внимательнейшим образом приглядывается, прислушивается. Уже при первой встрече со священником «Артем с теплым удивлением поймал себя на мысли, что тоже хотел бы поцеловать» руку этого человека: »…ему помешала даже не гордость, а страх сделать это как-то неправильно» [с.44]. Артема привлекает в этом человеке естественность, простота и особая беспредельная доброта. Но Артем долго не доверяет своему чувству, он все ищет какой-то подвох. Хотя в его сознании все равно откладываются слова владычки: «Сердце, если ищет, — найдет себе приют в любви распятого за нас…», »…адовы силы и советская власть — не всегда одно и то же. Мы боремся не против людей, а против зла нематериального и духов его. В жизни при власти Советов не может быть зла — если не требуется отказа от веры» [с.44]. Здесь владычка прямо говорит о «Хозяине жизни», то есть об Отце нашем Небесном, о России как о Его приделе и людях, Его неразумных детях.
Каждый человек сам избирает путь взаимоотношений с Богом. Артем Горяинов, конечно же, не атеист. Он почти постоянно либо ведет с Ним внутренний диалог, либо думает о Нем. Но не может полюбить Его, потому что не верит, что его, отцеубийцу, можно простить. «Как же люди могут полюбить Бога, если он один знает все про твою подлость, твое воровство, твой грех», — думает он [с.182]. Владычка понимает мятущуюся душу Артема и, предугадывая его испытания, несколько раз предлагает Евангелие. «Правда и честь — здесь», — прямо говорит он молодому человеку. Но Артем отказывается.
В романе, как живая, живет Смерть. Она все время рядом, ее можно потрогать, услышать ее дыхание, почувствовать ее проникновение в тело, в сознание, в подкорку. И в какой-то момент Горяинов начинает с ней игру. И ему даже кажется, что он переиграет безносую, обманет, обведет вокруг пальцев: «Не по плису, не по бархату хожу, а хожу-хожу по острому ножу…». Но сколько веревочке не виться… Нелепо заканчивается его жизнь, а ведь столько силы, здоровья, таланта дал ему Господь!
В начале романа многие персонажи кажутся не теми, кем они были на самом деле, потом, под воздействием обстоятельств, они становятся сами собой. Вот сцена первого посещения Артемом «Афинских вечеров». Бурцев, Афанасьев, Василий Петрович, Мезерницкий… Все эти герои позже найдут свою смерть, но умрут по-разному.
Соловки представляют собой какой-то особый мир. Временами этот мир кажется нереальным, мистическим. Как будто люди, постепенно утрачивая свою природу, разделяются на две группы — ангелов и демонов. Например, шестая рота в лагере состояла целиком из духовенства: «Шестая рота — ангельская! — раз, два, и на небесах! За что страдают? Ни словом, ни делом, ни помышлением. Безвинно, во имя твое, Господи!» [с.66]. Автор перечисляет заключенных священников, называя реальные имена епископов и архиепископов, которые пребывали на Соловках в двадцатые-тридцатые годы.
Однако испытывали человеческую природу Соловки не только в эпоху становления Советской власти. Так сложилось исторически. И читатель узнает о том, что монастырь изначально, с пятнадцатого века, существовал как крепость и как тюрьма. Страшной была судьба его насельников, когда обитель восстала против Никоновской реформы. И только демоны, вселившиеся в людей, могли закидать камнями несогласных (чтобы сабли не пачкать в крови).
Демоническим обаянием обладает Эйхманис. К нему Артем Горяинов испытывает особое чувство, Он не в силах противиться внутренней энергии этого красивого и одаренного человека. И если б сам начальник лагеря не потерял интерес к ретивому заключенному, то мог бы приручить его, как сироту, оставшегося без родительской опеки.
Демоническая природа Эйхманиса находит свое подтверждение в романе, когда автор знакомит нас с предысторией начальника лагеря и Галины. Они были знакомы до Соловков, служили в знаменитом отряде Троцкого, приближенных которого называли «демонами революции».
Да, все в нашей истории не случайно.
Владычка Иоанн говорит Артему Горяинову: «Солнце по кругу — оно везде. И Бог везде. На всякой стороне». «Ты обязан защищать святую Русь — оттого, что Русь никуда не делась: вот она лежит под нами и греется нашей слабой заботой. Лишь бы не забыть нам самое слово: русский…»
Мне кажется, что эти слова и о нашей современной России.
Героем какой книги я мог бы стать, или В «Обители»
Снедавних пор родители перестали сражаться с выбором книг, которые я читаю. Поняли — бесполезно: отыщу, скачаю, украдкой прочитаю. Вот почему, когда в моих руках оказался увесистый роман Захара Прилепина «Обитель», махнули рукой. И я не таясь прочёл его, а после попросил родителей свозить меня на Соловки — место действия в книге.
Ещё ни одно произведение не поражало так сильно моё воображение, и на это наложилось увиденное на островах Соловецкого архипелага…
Но почему в качестве героя книги, которым я мог бы стать, я выбрал главного героя «Обители» Артёма Горяинова? Лично мне ответ очевиден. Постараюсь его объяснить. Обычно героями для подражания выбирают людей, которые совершили какой-то значимый подвиг: спасли кого-то или что-то, пожертвовали ради другого или других жизнью, помогли — т. е. проявили немыслимый альтруизм. Безусловно, такие люди — герои.
Но я про другого рода людей и героев. Вот Артём Горяинов. В 1927 году за убийство отца его вместе с политическими, уголовными преступниками и другими врагами советской власти отправили в Соловецкий лагерь особого назначения, коротко С. Л.О.Н., в котором, по словам начальства, «власть не советская, а соловецкая», что можно прочитать как «беспредельщина».
В нечеловеческих условиях, в бараках, на нарах, живут люди. Их, политических и уголовных преступников, «перековывают» в людей новой формации, как монастырские колокола переливали в пушки. Другими словами, ломают, посредством непосильного труда «куют» из них советских граждан. В такой адской печи оказался Артём.
Если посмотреть на этого героя в обычной жизни, кем он был? Да простой парень, без особого рода занятий, без каких-то особых целей в жизни. Ну да, любил читать, знал в этом толк, был из интеллигентной семьи, где мама, бесконечно любящая сына, и папа, в общем-то, хороший человек. Артём добрый, порядочный, чувствительный парень, с чётко расставленными по углам флажками: это плохо, а это хорошо, так правильно, а так — нет. Отца он убивает случайно: оказался вместе с матерью свидетелем его измены, и под действием сильных эмоций — гнева, обиды — свершилось отцеубийство, которое тяжёлым грузом, пожизненной чёрной печатью легло на его душу.
В лагере он знакомится с хорошими людьми, которые поддерживают его, подкармливают вечно голодного заключённого. Многие из этих «хороших» в прошлом большевики, эсеры, революционеры, руки которых, по определению, не могли быть чистыми. Так что все они кровью мазаны. В Артёме чувствуют порядочного человека, прямого, смелого, неизувеченного. Его внутренняя свобода, обострённое чувство справедливости подкупают. Но рядом с Артёмом живут и уркаганы, неслучайные в лагере люди. У них свои законы и порядки. И его предостерегают, советуют быть аккуратнее.
На лесозаготовках, в неимоверно тяжелых условиях работы, произошла стычка Артёма с одним из таких. Собственно, жизнь Артёма была предрешена, но у судьбы были на этого парня другие планы. Благодаря «лихому» характеру Артёма, его заметил начальник лагеря Фёдор Эйхманис и приблизил к себе. Товарищи Горяинова предупредили его об опасности такой дружбы. Но Артём выживал, выживал как понимал, как мог.
Любая власть — девушка вздорная, капризная: сегодня она одна — завтра другая. А когда ещё и страна молодая, строящаяся, то меняется за одну человеческую жизнь несколько раз. Артём попал под колесо репрессий.
Одна только ночь расстрелов чего стоила. Как не сойти с ума, когда твоего приятеля живым в гробу на сутки закопали, а потом вытащили. Или карцер на Секирке? (Церковь такая, возведённая на Секирной горе, куда проштрафившихся свозили.) Мало кто оттуда своими ногами выходил.
Был я на той горе. На самом высоком месте церкви маяк установлен. Монахи поддерживают храм в прекрасном состоянии. Вид со смотровой площадки открывается невероятно красивый. А в душе страшный сумбур: с одной стороны, необыкновенное величие природы, а с другой — безобразия, творимые венцом природы — человеком: один попирает достоинство другого, ломает в нём человека, превращает в скот. И эти страшные страницы, когда надзиратель звонит в колокольчик, который заключённым Секирки сигналит: идут за одним из вас, поведут на расстрел…
Чуть ниже церкви Вознесения Господня — если спускаться, то правее дороги, — страшное место. Кладбищем не назовёшь: ямы, огороженные верёвочкой, небольшие холмики, над которыми стоят чёрные кресты, а у самой земли таблички: «8 человек», «6 человек»… Место такое жуткое, в котором я бы точно не хотел умереть, как не хотел, видимо, и Артём Горяинов.
Уцелеть ему помогла Галина, его возлюбленная, — чекистка, которая лагерников и за людей-то не считала. А вот тоже в Артёме почувствовала человека и увлеклась, мстя Эйхманису. Надо отдать должное Захару Прилепину как художнику слова: все интимные подробности у него описаны совсем не пошло. Жизнь как жизнь. Физиологию человека никто не отменял, тем более соловецкая власть.
Но спасти Артёма Галине не удалось, к тому же она и сама попалась. И оказалась на месте заключённых. Таков закон любящих власть: то ты её седлаешь, то она тебя.
В конце романа Артём уже не тот, кем был в начале. Он как бы замер, оцепенел, ушёл в себя, превратился невидимым для мира видимого. Но я уверен, всё, что он пережил, не сломило его, не сломало, не убило в нём человека. Он стал другим для других, но не для себя. Он законсервировал себя, чтобы, вырвавшись наружу, на свободу, остаться собой, разморозить то, что делает человека человеком, откопать в душе спрятанные опоры, без которых человек — живой труп.
…Мне вспоминается недавняя встреча с матерью моего приятеля, который хотел стать режиссёром, но у семьи не хватило денег заплатить за учёбу, и он ушёл в ряды российской армии. На мой вопрос: «Как служится Артёму?» (тёзки героя книги), его мать ответила вопросом: «Влад, представь: если ты тонешь, как ты правильно должен себя повести в этой ситуации?» Я: «Ну, попытаться сопротивляться течению, барахтаться, плыть». — «Нет. Так ты погибнешь. Нужно набрать побольше воздуха в лёгкие, опуститься на самое дно и пробыть там столько, на сколько хватит воздуха. Затем оттолкнуться, всплыть на поверхность, вдохнуть и вновь опуститься. Вот Артём сейчас пытается выжить…»
Герой «Обители» тоже пытался выжить. И делал это, как мне кажется, порядочнее, что ли, остальных. Он не стучал, не подкидывал карты другим, своим поведением и отношением к жизни показывал таким же несчастным, как он, что выжить можно, не делая при этом подлостей. И фамилия у героя что надо. Всё в ней: и горе, и горечь, и гора, и горение.
Так почему я выбрал себе за образец Артёма Горяинова? Потому что хочу в любой жизненной ситуации сохранить в себе человека, не превратиться в скотину.
Владислав Бахтин, 14 лет,
г. Жуковский, Московская обл.
Очень мощно написан. На ум приходит сравнение с другими книгами на эту тему и не получается, от слова совсем. Опустим перегретого писателя Солженицына, по разным причинам не мой автор. А вот уровень произведений «Колымские рассказы» Варлама Шаламова или «Саночки» Георгия Жженова по накалу страстей, точности воспроизведения происходившего, превзойден Евгением Николаевичем Прилепиным однозначно. Что удивительно для меня, как молодому человеку удалось так глубоко проникнуть в такую сложную и трудную тему. Ведь вышеназванные мной авторы опирались на собственный горький опыт — более 15 лет лагерей и ссылок за плечами у каждого. Не знаю. Объяснение обращения к этой истории, передаваемой в семье Прилепиных от прадеда к деду, от него к отцу и от отца к сыну понятно.
Но я не об этом! Рецензий и отзывов на «Обитель», полагаю, написано более, чем достаточно. Поэтому — пара строк про экранизацию романа.
Читал комментарии Евгения Николаевича про исполнителей ролей Артема и Эйхманиса в одноименном фильме — попали в образы, написанные автором, тут не поспоришь. И фильм хорош, а две копейки на ложку критиков все-таки брошу.
Про баланы, будь они неладны, хочу сказать. Перечитывал многократно (есть у меня такая привычка) описание тяжелых работ заключенных на сплаве, потрясающие страницы в романе. А в кинофильме — баланы на настоящие бревна и не похожи вовсе — верхушечник и жердочки пихают актеры без напряжения мышц — так и хочется крикнуть — «не верю!». Какие могли быть классные кадры! Не получилось передать гениально написанное. Жаль!
Прошу простить, но за 50 лет работы на стройке, когда в размер при монтаже двигаешь ломом панели шеститонные по восемь часов в смену, то и спина трещит, и сил мало остается на что-то еще. Короче говоря, фрагмент киношный не зашел.