Блогеры о Захаре Прилепине — 6
Перечитывая переписку Авена с Прилепиным
Ну вот в начале 90-х годах они бегали в администрацию и правительство, подкупали чиновников, мочили друга друга — все единого ради, скупить по дешевке заводы и рудники. Провели залоговые аукционы, ага, сделано. Потом в конце 90-х они стали такими важными, что решили обойтись без государства. Чуть было не удалось. В начале 00-х их немного смирили. Но все равно они считали себя пупом земли. Они, эффективные, блядь, рассказывавшие нам, как надо жить. Не можешь заработать врачом или учителем — иди на рынок турецкими куртками торговать. Сейчас, в конце 00-х они уже не могут без государства, просят выкупить их акции. А че так? Сдулась эффективность? Не можем зарабатывать олигархом? Черкизовский рынок ждет вас!
UPD: Я, собственно, почему такой злой? Деньги их меня не очень волнуют. Острожно скажу (пока Витя Милитарев не слышит) — я даже не буду возражать, если эффективным оставят часть их миллиардов. Но ведь они психологически не меняются, что отвратительно. И даже дорогой финансовый кризис их не переделал. Как думали они если деньги есть — все позволено, так и сейчас думают. Вслух думают. Другие какие постеснялись бы говорить об этом, а эти не стесняются. А я не верю в жизнеспособность общества с заповедями Лги-Кради-Убивай. Ну вот не верю. Тоталитарные общества и те жизнеспособнее, чем вот этот неприкрытый цинизм.
Пацанские рассказы Захара Прилепина
Сколько любви, нежности, трогательной заботы по отношению к людям вместила в себя эта небольшая книжка! Это тем более удивительно, что называется она «Ботинки, полные горячей водкой. Пацанские рассказы»
Автор Захар Прилепин — молодой, но уже известный нижегородский писатель. Как проникновенно пишет он о любви!
«Мы начинали жить так: смешавшись, как весенние ветви, листья, стебли. Мы так спали всю ночь, из ночи в ночь, месяц за месяцем. Если б нас решили разорвать, потом бы не собрали единого человека».
Это из рассказа «Жилка». Герой ушел из дома. Сначала его выгнала жена. Он успел дойти до соседнего дома и позвонил ей. Она сказала: «Иди отсюда скорей. Тут приехали в штатском и в форме, ломятся в дверь, требуют тебя». Парень занимался революцией. Оказывается, так у нас бывает. И весь рассказ — его попытка уйти и воспоминание о своей любви к жене и арестованному другу, его осознание того, что в его жизни уже было все — много счастья, прощение, жалость, безрассудный пульс нежности. «Мне нечего терять, у меня все было, и никто этого не отберет, — сказал я себе».
И он решает пойти домой.
Рассказ пронзительный, на чувственном надрыве. Вот этим Прилепин и берет. У него два изобразительных плана. На одном, внешнем, происходит некое брутальное событие. Действительно пацанское. Вышедший из тюрьмы брат вместе с друзьями покупает убитое авто, чтобы восстановить его и разбогатеть. По дороге бьются, слетев с дороги. Или приглашают девушку по вызову, но она не согласна ехать в квартиру, где есть несколько мужчин, и тогда уснувшего по пьяни друга складывают в ящик дивана, а он там проснулся: доски по бокам, доски над головой. Представили? Или смешная до слез история о шашлыке, когда одному из участников сказали, что это собачатина. И так далее в том же духе.
А на втором плане, чувственном, всегда любовь и боль, тоска и нежность. И через край, через край, как та горячая водка, которой герой заливает свои новые тесные ботинки — на столе в ресторане, откуда только что ушли два его друга, одинаково близкие ему, но ненавидящие друг друга. Такие получились поминки по старой дружбе.
А еще Прилепин пишет сплошь афоризмами. Его фразы хочется выписывать красивым почерком в отдельную тетрадку, чтобы любоваться ими. Например, такую:
«Чтобы мужчина остался мужчиной и не превратился в постыдного мужика, он должен прощать женщине все. Чтобы женщина осталась женщиной и не превратилась в печальную бабу, она не вправе простить хоть что-нибудь, любую вину».
Вот так.
книги
«Война», сборник рассказов, составитель З. Прилепин
Толстой, Фолкнер, Хэмингуэй, Андреев и т. д. — Прилепин составил очень показательную подборку короткой прозы про войну, причем он постарался сделать так, чтобы подборка была максимально разнообразной, но при этом нагруженной в смысловом плане. То есть откровенно приключенческой, развлекательной прозы здесь нет. Еще один важный момент — почти все рассказы разворачиваются в 20 веке, сдается, тоже неслучайное совпадение.
Рассказы очень разные — откровенно мудацкий Толстой, зловещий, так и просящийся на экранизацию к Герману-ст. Андреев, совершенно жесткий структурно, простой и в тоже время гениальный Фолкнер. Чудесный, очень добрый Носов в конце.
Естественно, большинство рассказов — осуждение войны, разными способами, от откровенно манипулятивного или плакатного, до эстетско-шизофренического (кроме, опять же, мудацкого Толстого, для которого война — это повод показать доблесть русского народа, господи, вот ведь повод, а). При этом, в сборнике постоянно ощущается присутствие Прилепина как составителя, тексты все не случайны, они явно самому Захару очень близки, так или иначе. Этот сборник, возможно, говорит о Прилепине больше, чем его собственная последняя книга — «Ботинки, полные горячей водкой».
Прочитан «Санькя» Прилепина.
Когда начинал, мнение было такое: хороше, но ненужное. К концу мнение поменялось: и хорошее, и нужное.
Автор, вообще говоря, не совсем мой (это мои проблемы, конечно). Сильная фигура, но резонанса мало. Читал и думал: уровень Маканина, пожалуй, вот только бы чуточку мистики маканинской, сумасшествия этого, вот было бы прекрасно.
Дочитал и взялся со вздохом за Маканина же. Последний роман. Сейчас, думаю, напитаюсь. И бросил через три страницы. Когда из трехсот страниц каждая испещрена многоточиями — нет, не матюги маскируются, а значительность обозначается, — это выше моих сил.
До чего же печально. Ведь не было такого никогда.
У авторов многоточия, у авторш — восклицательные знаки. Молчать или вопить — одна сатана.
Санкья
Не шибко широко читаный публикой роман Прилепина «Санькя» нечаянно стал точкой кристаллизации споров о духовных причинах нынешнего общероссийского кризиса. Написал Прилепин идеологически неуютную штуку про «новых русских революционеров, которым окружающая нас действительность не по нутру, и они хотят ее сломать, с лязгом и хрустом».
И в ответ на книгу всережимно-успешный олигарх Петр Авен написал для «Русского пионера» разгромную рецензию — «Сочинение по мотивам романа». Изложенные в романе взгляды Авен считает «нравственно порочными и социально-экономически неэффективными». Олигарх, который «ничего ни у кого не крал» чувствует по этому поводу «брезгливое изумление».
Ответное брезгливое изумление интернет-сообщества — вполне ожидаемое — посыпалось на костюм «бриони» Петра Олеговича в неожиданно корректном и аргументированном виде:
Белковский объявил текст Авена катехизисом правящей элиты;
Голышев печально заметил, что психология деградантов-жополизов олигархической системы пропитала большущую часть народа;
Нацболы в комментах припоминают Авену методы его «сравнительно честного» зарабатывания денег.
Дуня Смирнова дивится — ну не дурак ли «дядя Петя», и какой белены объелся он, олигарх, что стал комментировать простого писателя?
Определились с позициями и защитники Петра Олеговича:
Тина Канделки разоблачает «Санькю» как чисто коммерческий проект, предполагающий зарабатывание на протестных настроениях людей;
Пионер-молодогвардеец Бровко, подписываясь под каждым словом Авена, называет желание бороться с существующими правилами достижения жизненного успеха проявлением ничтожества и лени, свойственным людям без воли. По его мнению эти правила надо признать верными — так одержишь массу побед и поднимишься на самый верх;
Илья Мильштейн считает что Авен написал хороший антифашистский текст.
Комментируя дискуссию сам Прилепин в «Огоньке», среди прочего, безответно выспрашивает: как ему — успешному писателю и трудолюбивому предпринимателю — купить квартиру для своей семьи?
Ведь если это невозможно для него — здорового, востребованного, работящего мужчины в расцвете сил — то может в «правилах» что-то не так? Собственно, невозможность честного благополучия, — это главная рациональная причина революционных настроений.
И Авен, и Прилепин фактически спорят по вопросу о том, кто выживет в условиях нынешнего кризиса. Первенство Петра Олеговича в свершающемся раздербанивании всех существующих (пока еще) государственных фондов и резервов — требует идейной защиты этой, вероятно «нравственно непорочной и социально-экономически эффективной» практики.
Более того идеологическая поддержка — это принципиально необходимое условие успеха!
Мнение бабушек на лавочках, конечно, ему не шибко интересно. А вот умонастрой активной молодежи — это куда как существеннее. И офисному планктону, и работягам-пэтэушникам придется в ближайший год стать свидетелями существенного снижения уровня своей жизни — ведь все общенациональные накопления целого десятилетия будут быстро и до копеечки поделены между «эффективными собственниками» типа Петра Олеговича.
Сочетать же жидкий пряник с толстым кнутом можно будет с очень большим напрягом. Ведь тот же Прилепин в свое время служил в ОМОНе и, как признавался, вполне мог всадить пулю в висок Бориса Николаевича.
В стране даже силовые органы — не лояльны.
Видимый метод принуждения к лояльности один — чморить! Всех подряд, без разбора и не соизмеряя силы издевательств. Авен — Прилепина (руки прочь от нашего пирога!), начальник отдела местного ОВД — подчиненного лейтенанта… Далее — везде. Только долго ли будет получаться?
Вся хрупкая стабильность «нулевых годов» строилась на том, что гражданам кидали пусть небольшие, но реальные подачки с нефтегазового пира. Не было точки консолидации протеста.
Разграбление национальных резервов — становится такой точкой, и поделать с этим ничего нельзя.
Проблема не в том, что нефтяные деньги кончаются — фиг с ними. Проблема в том, что нынешний правящий класс оказался не способен создать минимально дееспособной системы поддержания жизнеобеспечения страны.
Ведь западный капитализм не сгорел в огне революций XX века только потому, что правящая элита осознала необходимость обеспечения минимальных стандартов благополучия для своих народов. Рузвельт, Эрхард и прочие создатели систем национального благополучия — были убежденными сторонниками капитализма, то есть работали в интересах местных Авенов. Но они создавали жизнеспособные конструкции. Наши же богатеи — как те черви-паразиты, реализующие один инстинкт — жрать, жрать, жрать, — и погибающие вместе с организмом, который сами же и убили.
Прилепин — чувствует это, и ему страшно погибнуть вместе с организмом страны.
Понять Прилепина как союзника в создании нашей общей безопасной и благополучной страны, в которой у Авена будет громадный кусок, олигарх не может. Авену тоже страшно, но он надеется, что ему хватит денег купить себе на планете тихий кусочек рая, если Россия исчезнет.
Только вот кто будет в этом случае защищать его от злого карьериста Бальтасара Гарсона? Прилепин что ли? Оно ему надо?
апофеоз пошлости — прилепин
«Я не буду читать Прилепина дома» — недавно вырвалось у одной моей подруги. Два года назад она прочла всю букеровскую «шестерку» — и в том числе «Саньку», который ей очень понравился (фраза из ее статьи даже вынесена на обложку нового издания романа). Но кроме «Саньки», она ни к чему так и не притронулась. Она такой домашний человек.
Я ее понимаю. Отчего-то Прилепин для меня с самого начала стал чтением для метро, для автобуса, для маршрутки — ну, для каких-то подобных мест — только не для дома и дивана. Для расслабленного диванного чтения он принципиально не приспособлен, но это другой вопрос. Прилепин описывает то, от чего мирные мальчики и девочки как раз всю жизнь судорожно старались абстрагироваться.
Когда ты смотришь фильм про постапокалиптический мир, грань есть — это неправда. Когда читаешь Горького, грань есть — это было давно. Когда читаешь Прилепина — грани практически нет. Он так дико талантлив, что все драки, пытки и зачистки, вся нищета и неудачи его героев разворачиваются словно на расстоянии вытянутой руки; ты открываешь окно, и оттуда вдруг начинает литься не приятная тургеневская мелодия, а кровь или очень злая, грязная энергия. Или это просто звуки абсолютно чужого мира. Причем технически этот мир твой (та же страна, то же время), он существует где-то недалеко, иногда через два квартала от ЦУМа, и это особенно трудно осознавать домашним мальчикам и девочкам, моющим руки перед едой.
* * *
Социальные соображения aside, последний месяц я не могу читать ничего, кроме Прилепина.
В какой-то момент так сложилось, что я прочел подряд Паланика, Коупленда, Бегбедера, залакировал это дело сверху Йеном Пирсом и парой букеровских шестерок — и у меня началось нечто, схожее по ощущениям с токсическим гепатитом: очень плохо, читать книги не могу, собрать бы их и сжечь. Особенность литературы — она требует больше времени и сил, чем кино, а если опыт неудачен, и отрыжку дает более сильную и гадкую.
Именно Прилепин меня как-то вылечил. Его даже бесполезно анализировать — мол, вы знаете, финальные 80 страниц «Патологий» — гораздо круче «Черного ястреба»… Там вообще все поразительно круто. Он не задрот, который задумывается «а не попробовать ли мне себя в Прозе», а невероятно одаренный писатель, интуитивно создающий живые дышащие тексты, полные странной музыки.
Эта музыка то и дело сбивается — возможно, потому, что у Прилепина короткое дыхание рассказчика, а замахивается он в основном на романы. Неважно. Если в России кто-то в состоянии освоить так называемый «магический реализм» — конечно, он, это отчетливо видно в некоторых его рассказах. Ну и вообще он много что в состоянии освоить. Один литературовед говорил, что не видит в современной литературе ничего равного таланту 28-летнего Пелевина. Я внутренне с ним согласился. Теперь вижу.
Письмо Захару Прилепину, написанное после прочтения его книги «Грех»
Господи, сохрани вас, вашу семью, ваших детей.
Ещё, Господи, сохрани вас от города Москвы и его поганого бомонда.
Дорогой Захар, пожалуйста, не переезжайте жить в г. Москву, как бы вас сюда ни зазывали квартирой с улучшенной планировкой.
Здесь вам придёт быстрый конец, ибо в гламурной пошлятине ничто живое быть не может.
Вурдалаки обманом заставят вас сниматься в костюмах «Бриони» для своих журналов, а плохие женщины будут приставать: им всегда хочется свежего мяса, с кровью.
Не поддавайтесь. Пожалуйста.
Привет вашему отцу, учителю, и маме. И деревне, где вы родились.
Я читала вашу книгу, и ничего лучше за последние 20 лет мне читать по-русски не приходилось.
Вообще, часто казалось, что всему конец.
А теперь не кажется. Потому что есть вы.
Извините, если коряво написала.
«Ботинки, полные горячей водкой».
До пяти утра медленно читал нового Прилепина. Пронзительная и, в то же время, вязкая книга. Как ни банально это звучит, я чувствую, что после прочтения во мне нечто неопределяемо изменилось. Спасибо, Захар.
А все книжные рецензенты-критики, как мне кажется, вообще ни на малую толику не поняли, о чём она. «Брутальная мужская проза», ну-ну, как же.
Пэ. Эс. Ах да, объясните, кто-нибудь, Цыбульскому из Газеты.ру, что, во-первых, Шевчука зовут Юрий, а во-вторых, песня «Сыт по горло» какбе не его.
Прочел «Саньку» Прилепина. Сильно! Книга читается легко, чему способствует прекрасный прилепинский слог — сочный, русский, крепкий. Слова подбиты и скомпонованы так ладно, что текст похож на литое монолитное здание, где нет брешей и пустот из непонятного или недосказанного. Если Прилепин описывает лес в морозную ночь, то так и попадаешь в глубь ночного леса, ощущая волчью тоску героев. Воочию видишь все суровые образы книги.
«Санька» цепляет своими не выдуманными реалиями. Честно говоря, я даже не думал, что в наше время возможен реализм — текст без всякой постмодерниской хуйни, без такого частого в наше время замеса из говномистики, высоколобой иронии, переверсий и шокинга. Оказывается, что да, возможен. И читать это суперинтересно.
О народном единстве
Сообщников — с праздником!
Отдельное поздравление тем, кого пока не очень интересует, что такое народ. Знающие астрологию подтвердят — когда Юпитер выходит на третий круг (это наступает после 36-ти), народ и свою к нему причастность с неизбежностью постигают все. Кстати, Борис Борисычу 36 недавно) минуло, так что он эту свою причастность уже ощутил, например тяжестью неотпетого мертвеца на плечах. Ну да дело теперь в другом.
Попался мне тут недавно сборник эссе «Я пришёл из России» популярного ныне писателя и колумниста Захара Прилепина. На первой странице написано:
Мне кажется, небо действительно становится ближе: и в этой ситуации вполне достаточно слушать насколько звук твоего сердца резонирует с чем-то, что выше тебя; к примеру, если вас не смущает высокий штиль, я могу назвать это — пульсацией Вселенной.
И вспомнилось мне чьё-то здесь искренне-злобное высказывание по поводу того, что поколение, выросшее на песнях Гребенщикова, привело эту страну… к плачевному, вобщем, положению вещей.
И подумалось мне, что — вот, он, Прилепин, тоже вырос на песнях Гребенщикова, но как-то так по-своему, правильно их слушал, что теперь силён, правдив и говорит о многом очень похоже на то, что мы слышим из уст ББГ.
…Наша почва растворила в себе бесчисленное количество русских сердец. Я очень понимаю, отчего суровые мужики иногда гладят землю руками.
…Почва для счастья -повсюду, смело ступайте твёрдой ногой. Пища для счастья — повсюду, вкушай — не хочу. Сердце для счастья раскрыто, как весенний скворечник. Сейчас птица прилетит и поселется, и будет тепло, и птенцы весёлые и бестолковые.
Мечта, а не жизнь! Сама жизнь — это и есть мечта. А что вы думали?
Мечта сбывается ежедневно, потому что жизнь продолжается. О чём можно вообще мечтать столь сладостно, как ни о новом дне на прекрасной земле? Вы что, с ума сошли, разве что-то есть сравнимое с этой радостью: быть здесь, среди милой человеческой суеты? Идти по земле под сладостный стук своего горячего сердца?
… И написал жене sms, что мир вокруг нас преисполнен такой невыносмой на вкус печалью и горестью, что всем нам просто нет иного выбора, чем бесповоротно и навек приговорить к счастью хотя бы самих себя. Пока мы в силах. Пока мы в разуме. Пока мы вместе.
… А до людей мне всё равно. У меня нет врагов. Есть несколько упрямых в алчности людей, и есть невыносимые дураки, но где нет дураков…
В любом случае в России, наверное, уже не будет гражданской войны.
Её так долго не было, что истины стали едины для всех русских людей, вот о чём я говорю. В последние времена мы слишком мало отличаемся друг от друга, чтобы ненавидеть.
И т. п. на знакомые темы.
Мой тост, если бы это было в 3D, звучал бы примерно: «За единство». После этого, для убедительности, можно было бы поставить известную песню:
Мы все теперь братья, мы все здесь семья.
Так кто из нас ты, и кто из нас — я?
:)
Слеза З. Прилепина
Читаю «Санькя» Прилепина.
О Захаре есть в блогах и такое народное мнение: «слезу выбивает. Знаем мы таких».
Типа «выбить слезу» — просто. Написал про бедную старушку, про больного зайчика — вот тебе и всемирная писательская слава.
Во-первых, просто так выбить из человека слезу не так легко, как кажется.
Во-вторых, русская литература действительно «стоит» на слезе. И даже на истерике, и рыдании, взахлёб и надолго, с подёргиваниями, всхлипами и краснотой глаз.
Стесняться этого феномена не надо.
Когда автор присюсюкивает, это сразу заметно и вызывает отторжение.
Когда катарсис вызван не словоблудием автора, а собственным, выношенным, глухим, тяжёлым до боли чувством, которое выливается и в «мокроту» глаз — почему же нет?
Прилепин обладает одним качеством, которого я лично не нахожу ни у одного современного писателя, абсолютно ни у кого, даже у самых талантливых: он умеет вызвать это самое состояние — катарсис, тяжелейшее болезненное, «бОльное» СОпереживание, которое заканчивается каким-то очень важным «переворачиванием» собственной души, очищением. Он смывает с души пыль и сор, как со старого зеркала тряпкой, смоченной уксусом, смывается давняя грязь, и вы видите себя вдруг помолодевшим, свежим, чистым и полным сил. Вы хотите жить, страстно, сильно, жить как-то по-новому, хотя, как ни парадоксально, читали в книге про героя, который страдал или даже погиб.
Да, именно после «вызванных» слёз, даже если вы их и перебороли, что-то происходит с человеческой душой, это истинная правда. Собственно, поэтому литертура «учит», а история — нет.
Хороши романы Пелевина, некоторые гротески Сорокина, «бель летр» Быкова, да много можно привести имён вполне себе замечательных современных русских писателей.
Но того, что делает Прилепин, не умеет никто.
Словно, дав ему талант, Бог вернулся и добавил ещё немножко.
Самого главного.
Социал-дарвинизм…
Прочитала в «Огоньке " пронзительную статью Захара Прилепина «Действительно не понимаю». Номер уже отдала приятельнице, поэтому не могу сказать, какой он по счету. Статья настолько перекликается с моим нескончаемым спором с одним корпоративным мальчиком, что я просто обрадовалась нежданному союзнику. Я не знаю, что с ними делают там, в корпорациях, только мыслить они начинают как будто прибыли с другой планеты.
Мальчик мой, к примеру, приводит все время самого себя как образец «сделайсамства»: «Я смог, значит, могут и все. Мне не понравилось в своем городе, я уехал в Москву. Я получил образование, одного вуза показалось мало — получил второе высшее. Нашел работу, которая меня удовлетворяет в плане зарплаты и карьерного роста… »
Мы спорили до хрипоты, чуть ли не до матов, до моего отчаяния.
Свои доводы, которые приводила ему, пишу без кавычек: хорошо, ты смог уехать, потому что у тебя не было семьи. Это во-первых. Тебе было куда ехать, потому что тебя пригласили, так что ты ехал не на пустое место. Это во-вторых. Далее — есть люди, которые не заточены на карьеру, им она неинтересна. Это не значит, что они плохие специалисты — кто-то кормит тебя вкусно в кафе и ресторанах, кто-то ремонтирует твою машину, кто-то лечит тебя, кто-то, элементарно, убирает после тебя в туалете. Они не имеют права на жизнь? Они не могут уехать из депрессивных городов, потому, что им не на что ехать. Ты первое время снимал квартиру — зарплата позволяла тебе ее снимать, у них никогда не будет на это денег. Их зарплаты не хватит даже на то, чтобы снять комнату. Ты по сути отказываешь им в праве жить нормально и достойно, разве не так?
Я приводила еще десятки доводов — бесполезно. Наверное, я подбирала не те слова, потому что так и не могла достучаться. Единственное, что поколебало как-то его позицию и заставило задуматься, — мои слова:"А если завтра с тобой что-то случится, тебя выкинут из твоей корпорации, деньги кончатся быстро, что ты тогда скажешь? А то, что тебя выкинут, — несомненно. Корпорации любят молодых, сильных, здоровых…»
Кстати, мальчик умненький и добрый, его философия часто расходится с делом — он как раз готов помочь и подставить плечо, если тебе плохо. Но как же хорошо им в корпорациях вправляют мозги, нет, неправильно, вывихивают мозги, что мне показалось, что я разговариваю с зомби… «Содержание населения России нерентабельно „, — пишет Прилепин. Вот она философия самой большой корпорации — государства. Авен в своей рецензии на роман Прилепина „Санькя“ " приодел» ее в слова. Только и всего. И государство кинулось спасать во время кризиса не работягу, который всю жизнь тянет лямку, пытаясь вытащть из нищеты себя и свою семью, оно поспешило на помощь самым нуждающимся — авенам. Боюсь, что авены выкинут половину своих корпоративных зомбированных мальчиков, страшно подумать, что с ними будет…
А два дня назад купила «Русскую жизнь». Прочитала уже конкретный ответ Прилепина Авену, он перекликается со статьей в «Огоньке „, только более философский. И здесь же замечательный рассказ Прилепина " В мерчандайзеры хочу — пусть меня научат». Все-таки радует, что есть еще в нашей стране люди, не разучившиеся думать и сострадать. Сострадать с хорошей долей злости…
Вообще как-то вся моя преддачная неделя прошла под знаком публицистики. В «Комсомолке " (вот уж наказанье! ведь почти не читаю, но покупаю по привычке) прочитала, что Медведев считает, что мы с честью вышли из кризиса, не поверила своим глазам, перечитала дважды. В «Новой " — про только что купленную Потаниным яхту, порадовалась за человека, что все у него хорошо, нсемотря на кризис. Да, кстати, яхта стоит, если не ошибаюсь, 260 млн. долларов. Ежегодное содержание ее — 20 млн. Потанин в свое время купил на залоговом аукционе Норильский горно- металлургический комбинат за 170 млн. Взял их, естественно, у государства. Вот у кого поучиться бы Прилепину! Да и всем нам…
И еще напишу, пока время есть. Читаю Прилепина. Наслаждаюсь. Вот сразу все встает на своим места. Например то, что все Багировы-Минаевы-Глуховские (я сейчас сознательно даже не упоминаю всякий треш, типа Лены Лениной, Робски или Донцовой) исчезнут. Их книги вынесут вместе с мусором из разорившихся офисов. А именно для этого контингента — сокращенных в ходе всемирного экономического кризиса менеджеров — все это фуфло и было написано. Зато целый пласт совсем нехреновой литературы этого периода останется. Я правда рада. Прилепин — прекраксен. Пишет про лимоновцев — не оторваться, про секс — тоже верю, социалку грубую — читаю в запой, хотя обычно она меня ранит и все такое, деревня — опять же точно, с любовью. Называют новым Горьким — херня. Вообще другой. С жестким грундом, умница. Был у нас на Русском взгляде. говорит — не оторваться. И даже часто не согласна. Но нравится сам подход, способ донесения своей точки зрения, что ли…
Так вот о чем это я? А! Хотела написать о пласте, который останется. О качественных, так сказать современниках. Вот стала вспоминать, кто ж это (ну для меня, к примеру):
1. Улицкая с Кукоцким, Медеей и Штайном останется? — останется, не вопрос
2. Иванов с Глобусом и Географом — да
3. Прилепин с Санькя — для меня — точно
4. стала дальше думать Акунин? Гришковец? — наверное, хотя, странно, конечно это… Аксенов? , наверное, но не последние вещи… Солженицын — само собой, но его и в список какой-то странно добавлять… Дина Рубина — не для меня. если честно, особенно последние экзерсисы… Веллер, Проханов — опять же в силу скудоумия и желания сберечь последнее — не готова к прочтению
…
… так вот. прошу продолжить список…
… так, зарядка для ума…
… может что почитать предложите…, а то я на Святую Землю отбыть мечтаю на след.неделе…
Паталогии. Роман Захара Прилепина. Про Чечню. Про любовь еще. Но про любовь — десятки хороших и миллионы плохих книг. Про Чечню — нет. Художественных, по крайней мере.
Я бы могла сказать, что она «потрясающе написанная» и тд и тп
Но в этом нет никакого смысла. Взорванный мозг дымится. Это читать надо, про это бесполезно говорить.
Читаю сборник рассказов Захара Прилепина…
…«Ботинки, полные горячей водкой». Хорошо написано. Просто хорошо. Светло как-то. И хотя много раз встречаются определения «сухой», «светлый», «нежный», «чистый», — так ведь именно они и создают общий светлый тон текста.
Содержание «пацанское», да… Ну, так что же? Но ведь нет низости, нет безнадежности. Только ощущение светлого.
Что-то словно напоминает проза Захара Прилепина. Не могу припомнить. Хорошее что-то. Молодая проза, свежая: «сломанный свет фонаря», «злые ладони», «веселыми руками», «напуганные рюмки», «опечаленных губ»… Изумительно.
Рассказ «Жилка» — нежный, чистый и светлый: «Еще я знаю, что такое ладонь сына и дыхание дочери, — сказал я себе тихо, — но если я буду думать об этом еще секунду, я умру с расколотым сердцем».
Паника чахоточных талантов
После прочтения статьи Дмитрия Степаненко «Не 42» и изучения первоисточников, на которых базировался автор, у меня в голове родилась классическая мысль русского интеллигента — «Не согласен я… с обоими!».
На самом деле, мне ближе позиция Захара Прилепина, который, как и все нормальные «леваки» жаждет и «мир насилья порушить», и «наш новый мир построить». Я тоже некоторое время назад с удовольствием дал бы по морде гранатой какому-нибудь олигарху, а уж что касается захвата региональной, а лучше — муниципальной администрации, так подобные мероприятия стоило бы, на мой взгляд, проводить регулярно, для поддержания тонуса и мыслительной активности чиновников. Уж не знаю, возможно, в Москве они все бодрые и деятельные, а в регионах это просто сонное царство какое-то. Хороший налет им уж точно не повредит, раз в неделю вместо обеда…
Однако с тех пор, несмотря на сохранение, в целом, симпатии к левым идеям, я сменил свою позицию. Причина у этого древняя, банальная и простая, как флаг СССР — я не хочу, чтобы мои дети жили в стране, разрушенной гражданской войной. Вот не хочу, и можете укорять меня в том, что я пожертвовал идеями ради шкурных интересов. Идите вы со своими идеями. Так что с теми, кто зовет на баррикады, несмотря на всю их харизму, бесстрашие и прочие симпатичные ТТХ, лично мне не по пути.
Но Авен — это еще хуже. Это ж надо, в очередной раз попытаться выехать на теме зависти неимущих к чужому богатству. Кретином быть надо, чтобы в сегодняшней ситуации скрипеть тупой граммофонной иглой своего мозга по заезженной пластинке «плодов трудолюбия, целеустремленности и таланта». Так и хочется спросить — что ж у наших коммерсантов таланты-то такие чахоточные?! Почему, стоило открыть в палате, где они проходили курс лечения высокими ценами на нефть, окно, как их тут же просквозило? А главное — какова цена всех их стипендий, рабочих мест и прочих опционов с бонусами? Первыми же шагами по сокращению издержек, которые предприняли наши бизнес-таланты в охватившей их панике, стало урезание зарплат, увольнение работников, сокращение рабочей недели, неоплачиваемые отпуска и многочисленные нарушения Трудового кодекса. Видимо, эти шаги выдают недюжинный деловой талант, трудолюбие и целеустремленность. О том же, надо думать, свидетельствует то, что свою предприимчивость отечественные бизнесмены демонстрируют теперь в коридорах власти, в драках за первоочередной доступ к бюджетным деньгам.
Нет, друзья. Надеяться нам с вами придется на самих себя. «Романтически настроенные юноши с гранатами» приведут нас на развалины. Солидные джентльмены в костюмах «Бриони» — к окошку кассы с объявлением «жертвуйте на спасение нашего бизнеса». Правильный путь, как всегда, где-то в сторонке, и мы его, как всегда, не найдем. Его еще никто не находил. Но и выбирать только из зол нас тоже никто не имеет права заставить.
Пацанские рассказы
Сборник рассказов Захара Прилепина вышел полтора месяца назад (тандемом с другим сборником «Я пришел из России»). Сразу прикупил и прочитал обе книги.
Вообще-то сборники рассказов — не полноценные книги, а попытка совместить тексты которые автор смог пристроить и тексты, которые остались сиротливо занимать место на жестком диске, где-то в далекой папочке. Совместить и продать еще раз :)) Пацанские рассказы, Ботинки полные горячей водкой — удачный микс. Голова не болит, а только приятно, тепло и отстраненно становится после употребления.
Повторятся о прилепинском оптимизме и позитиве, патологически воспринимаемом большинством жителей, не интересно. Предыдущий сборник рассказов «Грех» тоже позитивен, но куда менее интересен.
Часть текстов напоминает рассказы Сергея Жадана. Прикольность и нереальность вязких провинциальных событий, что Харьков, что Нижний — одна тема. Любое событие кажется настолько локальным, что даже странно — ведь города большие-то.
К примеру, приезд рок-героя Михаила (Борзыкина) в Нижний с концертом — знаковое событие для нескольких десятков посетителей концерта, которое возбуждает их до неожиданности, но вообще никак не меняет реальность.
Рассказ «Герой рок-н-ролла», о приезде «некоего» рок-героя недавности Михаила — потрясающе живой, живой до нереальности. Вот приехал самым простым поездом, в самых простых джинсах победитель фестивалей легендарного лениградского рок-клуба; на перроне его встречает самый простой, как его бритая голова, русский писатель, лауреат чего угодно литературного — и куда-то они едут, по самым простым делам: выпить, поесть, поговорить.
Разговоры ведут они внешне просты — с вопросами: «а почему так?».
Почему рок-герой стал памятником, на которые слетаются редкие птицы вместо многотысячных стай конца 80-х? Почему рок-герой устало говорит нам:
А мне повезло: я не добрый,
И, слава богу, не гуру,
И героический образ
Не сожрал мою злую натуру.
И можно не выть с волками
О душе, такой чуткой и тонкой.
И между быками и полубогами
Бездомной трусить собачонкой.
В таких простых вопросах и таится возможность глубины. В простомвопросе — больше шансов на ответ. Два мужика, «повидавших жизнь», некрасуются в задавании вопроса, а ищут ответы. Как психолог, говорящий в десять раз меньше клиента, словами«почему» и «зачем» ищет возможность помощи, ресурс в самом клиенте —так и Михаил с Захаром, два житейских психолога и гуру, ищут друг вдруге ответы на вечные вопросы. Очень интересно было читать рассказ Прилепина о том, как онпрожил несколько дней с Борзыкиным, но так же интересно было быпрочитать и рассказ Борзыкина об этих днях. О знаменитостях — еще один пацанский рассказ: о писателях.Стоит его почитать, поугадывать персонажей — может, станет скучно итошно их читать, найдя на полке в книжном магазине. На этой неделе былапрезентация очередной книги одного из персонажей рассказа. После очногои заочного знакомства встречать его на магазинной полке уже не хочется— только если уж совсем от скуки. Это — знаменитости. А вот — обыватели страны Россия. Ихмножество среди героев «Пацанских рассказов». Они интересны и подчаскуда более сложны, чем простые знаменитости.
Загадочная душа добродушной и веселой молодой бляди с такимнесовременным человеческим подходом к клиентам. Мистические старики иззаброшенной деревни Воры, чуть было не оставившие русскую литературубез Прилепина. Веселуха с шашлыком «из собачатины», с голодными парнямии девками девяностых. Попутчики, братки, алкоголики, женщины, родные.Сложные жители Замкадья с размытой логикой, но в этот раз на стовосемьдесят страниц-процентов живо оптимистичные.
Короче — чтиво для пацанов. Для пригородных и междугородных поездов. Употреблять в метро запрещено!
ЗЫ: до этого варианта изменил текст для сайта контуры.инфо
«Ботинки полные горячей водкой»
Сегодня я узнал, что существуют такие книги, которые не хочется хвалить, а ругать — откровенное кощунство. Хвалить книгу не хочется потому, что после прочтения ты понимаешь, что она настолько сокровенна и понятна, что создается впечатление, что написана для тебя и только для ТЕБЯ.
Неосознанно боишься советовать ее друзьям и подругам, потому что боишься, что им может не понравится и тогда тебе придется слушать неприятное о книге, а слушать неприятное о родном и близком — больно.
Книга под названием «Ботинки полные горячей водкой» попалась мне на глаза совершенно случайно.
В последнее время я не избалован интересным и достойным чтивом, предпочитая добро-скроенную пресную жвачку.
Когда я читал эту книгу, мне очень хотелось поговорить уже умершими авторами — классиками, хотелось сказать и показать им — смотрите, а ведь и в наше время люди пишут по-настоящему живую, дышащую прозу.
Сегодня мне очень захотелось побольше у знать об авторе — Захаре Прилепине. Если случится оказия я попробую о нем сегодня написать. f
Захар Прилепин — молодой и успешный прозаик, финалист премии «Русский Букер» и лауреат «Национального бестселлера». Его новая книга — сборник увлекательных брутальных новелл — мастерски написанных, порой трагических, порой необычайно смешных. Одиннадцать историй про «настоящих пацанов», про дружбу и предательство, испытания тюрьмой и войной. И — любовь к жизни во всех ее проявлениях. «Ни работа могильщика, ни должность вышибалы, ни Чечня… не превратили его в подпольного персонажа. Он активно работающий, востребованный и читаемый писатель. Умудряется дерзить в глаза президенту, не боится ни черта, ни общественного мнения и не забывает размножаться, чтобы было кому строить счастливую настоящую Россию». Дмитрий Быков
Захар Прилепин, НБП и как бы прослушка :)
Пару недель назад увидел на тумбочке у Димы 
belyj вот такую книгу:
Взял полистать и зачитался так, как давно не зачитывался — запоем, целую ночь напролет. Книга о войне в Чечне, написана так ярко и так страшно, будто ты сам там. Автор, разумеется, в Чечне был, воевал. Он из Нижнего Новгорода, 32 или 33 года, получил херову гору премий и, действительно, очень крут. Впрочем, это все вступление. А история такова:
Вчера, уходя из квартиры Насти saktau_kajet, наткнулся в прихожей на старый номер журнала The New Times, в котором увидел интервью со своим новым кумиром. В интервью Евгений (Захар — псевдоним) Прилепин много говорит о политике, выясняется, что он не только воевал в Чечне в спецназе, но и состоит в НБП, организует в родном Нижнем Новгороде Марши Несогласных и т. д.
Пока еду от Насти к Диме в метро, пишу смс подруге, с которой ранее делился восторгами по поводу книг Прилепина. Что-то типа «Оказывается, он не только круто пишет, но еще и в НБП состоит». Она в ответ наивно спрашивает: «а что такое НБП?». «Национал-большевистская партия, Лимонов», — отвечаю. Уже почти дошел до Димы, а отчета об отправке все нет и нет. Ну мало ли, может в метро едет она.
Захожу в квартиру. Димон сидит перед компом с распечаткой своих телефонных звонков и смс (надо понимать, что эта информация доступна не только пользователю телефона, она всем, кому нужно, доступна — но это так, лирическое отступление). Через 15 минут в квартиру входит сосед Димы Гоша g0shish и с порога рассказывает последние новости политики: «Сегодня (то есть в воскресенье, 14 декабря) в Москве был Марш Несогласных, всех разгоняли, вязали и пиздили, а несогласные вылезли на Павелецкой и перекрыли Садовое в обе стороны». Я, желая несколько персонализировать тему, рассказываю в ответ на новость о своей смске и о непришедшем отчете. Пацаны начинают глумиться. Дима отправляет мне и подруге Ксюше сообщения с текстом «НБП, Национал-Большевики, Лимонов, Ура Каспаров! (это-то зачем?)))». Ксюше месседж приходит моментально, мне — не приходит совсем. Ксюша отправляет тот же текст Диме и мне — итог тот же. Вот и думай теперь: то ли Мегафон глючит, то ли у меня персональная перлюстрация смс, которая какбе должна привести к выводу: нельзя музыкантам в наше неспокойное время читать и писать такие слова, как НБП. :)
P. S. В течение ночи все «неправильные» смски и отчеты таки дошли. А Димка дал мне другой роман Прилепина. На этот раз — о буднях активиста вышеуказанной организации. И, блин, снова не оторваться!
Казалось бы — что общего между Иосифом Бродским и Захаром Прилепиным? Разные эпохи. Величины. Литературные традиции. Один поэт, другой — прозаик. Один — запредельно один, другой — полностью «в миру», с семьей и любимыми. Знакомство Бродского с людьми выталкивает поэта на новые орбиты и дальше в космос. У Прилепина наоборот: люди и предметы становятся чуть ли не родственниками. Бродский учится у вещей одиночеству, Прилепин — у людей любви. Поэт хирургически честен в своем отрицании мира, прозаик — бескомпромисен в его приятии. Бродский аполитичен, Прилепин — вступает в реакцию с разными несправедливостями. Один — рентген, другой — картина. Казалось бы. Но нет. Оба слышат, как идет время и не отворачиваются. И если бы у души были полюса, они бы, мне кажется, располагались там, где переживают жизнь эти два писателя. И никакого противоречия здесь нет. Это как греться с друзьями у костра и одновременно смотреть на звезды.
Живу на Марсе, ничего не знаю
Оказывается, месяц назад по телику у Соловьева в программе сошлися в интеллектуальной битве Захар Прилепин с Сергеем Минаевым. Узнала об этом из интырнета, также узнала о том, что это Минаев типо бросил вызов Прилепину. Закономерно возникла мысль: он што, совсем? Как может полномочный представитель офисного быдла в книжном сегменте рынка вообще сметь появляться в одном пространстве с автором книжки, над которой я рыдала так страшно, что чуть не выплакала сердце? Протест мой был так глубок, что я пошла в Дом книги и купила «Патологии» и «Ботинки, полные горячей водкой». И еще я выброшу в мусоропровод «Духлес», как только он мне попадется на глаза. Вот как увижу — сразу выброшу.
Захар Прилепин
«Ботинки, полные горячей водкой»
«Брызнуло живым из-под зубов»
«Ты жестокий, безжалостный, черствый, ледяной. Ты врешь, всё, всегда, всем, во всем. Ты не любишь меня, ты не умеешь этого» — так начинается сборник рассказов Захара Прилепина «Ботинки, полные горячей водкой». Мол, готовьтесь: пощады не будет. Вас ждут одиннадцать брутальных, жестких новелл, непоколебимых и суровых, как сам автор. Нет, не новелл — «пацанских рассказов», утверждает обложка. На обложке — собственно Прилепин в образе любого из своих героев: бритый череп, трехдневная щетина, взгляд сверху вниз, в глазах — те самые безжалостность и лед, о которых говорится на первой странице. Но не стоит судить о книге по обложке, равно как и по первой странице: про «врешь» — точно неправда. Рассказы Прилепина — прежде всего честные, живые, в них — та самая «жизнь ради жизни», которой так не хватает в современной литературе.
Хотя, о честности у автора свои понятия — по Прилепину, честен тот, кто голоден, недолюблен, тот, кто «за чертой». И именно там, за этой чертой, и притаилась загадочная русская душа. И несмотря, а то, что действие большинства рассказов происходит на фоне городских пейзажей, по-настоящему прилепинский пацан может разгуляться только на деревенских просторах. Тут и пацанские разборки («Пацанский рассказ»), и неуклюжие ухаживания («Славчук»), и животный страх перед смертью («Смертная деревня»), и бесхитростный сельский быт («Бабушка, осы и арбуз») — в общем, все, чем живет и дышит настоящий пацан.
Наверное, поэтому в «пацанских рассказах» горячей водкой полны не только ботинки, но и все доступные емкости: «Мы употребили бутылку водки и вскоре обнаружили на столе вторую» («Блядский рассказ»), «Это было очень пьяное лето» («Герой рок-н-ролла»), «К третьему кругу мы были плавны, как бутерброды, намазанные теплым сливочным маслом» («Ботинки, полные горячей водкой»). Спирт у Захара Прилепина — двигатель всех жизненных процессов, панацея от всех болезней (эффект плацебо, надо думать), причина и следствие одновременно.
Несмотря на всю кажущуюся брутальность и серьезность, Прилепин не лишен чувства юмора в отношении «недавней породы русских мужиков»: «они так и думают о себе: как о натуральных мужиках, с двумя тяжелыми „ж“ посередине». Ирония? Нет, скорее самоирония. Прилепин и сам — из таких вот «братков», и нет в этом прелого душка напускного вызова, чем грешат многие современные авторы, нет; он свой в этой среде. Но при всем этом Прилепин сохраняет некоторую изолированность от мира, он будто бы всегда в себе. Это и позволяет ему, не морализируя, спокойно излагать свои мысли — о революции, женщинах или о жизни вообще.
Политическая рефлексия автора к лицу «пацанским рассказам»: «Черный хотел революции сверху, я желал революции снизу, а белый ненавидел любые революции». Думается, все три героя в какой-то степени отражают взгляды самого Прилепина, которому нравиться находиться внутри революции, делать в ней резкие, прямые жесты. И главное: Прилепину веришь. Веришь, потому что он во всей этой революционно-политической глине он не случайно запачкал, проходя мимо, ботинки; он вымазался в ней весь — нацбол, участник войны в Чечне.
Рассуждения Прилепина о женщинах, о любви просты, но поразительно метки. Это именно то, что каждый в душе понимает, но сформулировал — только Прилепин: «Если мужчина хочет, чтоб его женщина не превратилась в печальную и постыдную бабу, — он должен любить ее как дочку. Но если женщина хочет, чтоб ее мужчина не превратился в постыдного и бесстыдного мужика, — она никогда не должна относиться к нему как к сыну».
Вот так, читаешь «Ботинки, полные горячей водкой», и все ждешь, когда же наконец будет «жестоко, безжалостно и черство». Я так и не дождалась. Прилепину удалось сохранить в своей прозе самое прекрасное, что есть в человеке — максимализм. Да, местами довольно грубо, местами — бескомпромиссно (а в современной литературе полутонов это скорее плюс, чем минус). Но никогда — черство. Зато почти всегда трогательно. Не сопливо, а брутально так, по-мужски трогательно и наивно: «Очарованно смотрю на ее шею утром, на висок; и еще тонкие вены вижу — там, где белый сгиб руки. Она так дышит, как будто я молюсь. Подари ей бессмертье, слышишь, ты, разве жалко тебе?» («Дочка»).
И «привкус крови», обещанный Денисом Гуцко, оставляет послевкусие скупой мужской слезы.
литературное
странно, что в этой два месяца назад отшумевшей перебранке вокруг Авена и Прилепина, никто так и не заметил, что в своей отповеди-рецензии Авен передергивает, причем передергивает вполне символично. он там упоминает, что Воннегут как-то сказал, что все, что надо знать о жизни, есть в «братья Карамазовых», а теперь, мол, все, что стоит ненавидеть, собрано в «саньке». да, но там же дальше у Воннегута буквально по тексту речь о том, что в условиях, когда мерзости и пошлости все больше, «братья» как бы требуют дополнения. вот и выходит, что Прилепин такое дополнение и написал (хотя мне кажется, что называть Прилепина новым Достоевским или новым Горьким, что уже стало общепринятым, или новым Пушкины, учитывая всю «пушкинистичность» упомянутого романа, или даже новым Хемингуэем, что, может быть, более уместно, не стоит — Прилепин как раз вполне себе самостоятелен, чего в русской литературе не случалось давненько). удивляет и другое: вместо того, чтобы покаяться (понимаю фантастичность такого предположения) или хотя бы скромно промолчать весь этот олигархический мещанский сброд по зову Авена еще нагло осмеливается перечить плохой или хорошей, но правде Прилепина.
Про Питеров Пенов нашего времени
Смысл в том, чтобы знать, за что умереть.
А ты даже не знаешь, зачем живешь.
Давно собирался, но всё руки не доходили — и вот таки прочел я книжецу о которой все так много говорили и продолжают говорить, и, что характерно, — абсолютную невнятицу. Книжка эта — роман, с названием, на первый взгляд, странным — «Санькя», за авторством Захара Прилепина. Это депрессивная и очень трогательная история борьбы уже не мальчика, но еще совсем не мужа Саньки и его друзей-единомышленников-нацболов, считающих что их лишили смысла жизни, украли у них Родину, оторвав от корней, а народ, не знающий ни земли, ни неба, уже почти лишенный русскости, власти заставляют жить во лжи и пошлости — дальше, если только не спасительная, отнюдь не бархатная, революция, то полный распад народа, страны, всего самого-самого исконного. Ясная цель, с неясными перспективами — оправдывает средства; яростная и мотивированная агрессия; разруха и в сортирах, и в головах; смерть, которой на самом деле нет… На вопрос, понравилась ли мне книжка, ответить однозначно не могу. Потому тоже внесу свою долю невнятицы.
Вообще, стилистически и атмосферно — местами просто восторг, ибо Прилепин мастер метафор и хороший, как мне кажется, ученик, обожаемого мной Мариенгофа:
Глины было неприятно касаться — она напоминала голую стариковскую десну своей осклизлой стылостью.
или
Пошел снег. Падал прямо — ветра почти не было. Снег напоминал кардиограмму умирающего — ровные линии иногда резко ломались, а потом снова тянулись жестко и тихо, до самого асфальта.
или
«Милый, красивый, сказочный город, — думал Саша, разглядывая розовые, белые, бежевые, изящные дома, брусчатку под ногами, высокие окна в домах и маленькие — на чердаках. — Почему здесь живут такие злые люди? Если бы они не были такие злые, их бы никто не убивал».
или
Город оказался слабым, игрушечным — и ломать его было так же бессмысленно, как ломать игрушку: внутри ничего не было — только пластмассовая пустота.
правда же прекрасно? Ну, скажите! Слёзы наворачиваются когда читаешь, например, описание похорон отца главного героя или то, что сказано об умирающей деревне — остаётся очень сильное впечатление! А местами, особенно когда речь заходит о мировоззренческих конфликтах и идеалах, — примитив с высоты «Пионерской правды». Хотя, может так и задумано? Просто описан детский праздник непослушания в детском же восприятии (апологетике)? Но это всё впечатления, в общем, субъективные…
Объективно же, касаясь содержательной части, могу сказать, что, проходящая красной линией через роман, идея о борьбе с тотальной ложью и пошлостью — в общем, шулерская. И, что самое забавное, автор то об этом и сам вполне себе может не знать, ибо сам является (или был?) нацболом со всеми вытекающими. На самом-то деле мальчики в романе борются не с ложью как раз, а с правдой. С циничной и неприятной правдой жизни, как-то: мир не справедлив и таковым никогда не был и не будет; выживает сильнейший, причем, не мышцОй, а мозгом; по-большому счету, никто никому ничего не Должен в этом мире; эпоха общественно-племенных взаимоотношений, в общем, закончилась. А тем, кто не вписался в этот мир (или пока не вписался) — конечно же обидно. До слез и скрежета зубов — я понимаю. Следовательно, нужно искать смыслы. Какие? Читай эпиграф… А жить в сказке-то так хочется! Да в романтической! Ведь правда? Ну, во всяком случае, хотелось же в детстве? Да, не все вырастают… И до седин в Питеров Пенов играют…
Короче, дурная (наверное, не в смысле — плохая) книжка про дурных (наверное, не в смысле — плохих) людей, в общем.
И маст рид — однозначно, да!
Как-то так; -)
Р.S. Я вот, кстати, например, тоже не знаю зачем живу. Но так и должно быть, я щетаю!
Захар Прилепин «Грех»
Новый роман, состоит из отдельных рассказов. Очень лирично. Очень талантливо и очень сильно. Если не буду себя контролировать, то все у меня будет «очень»: -). Люблю Прилепина, с трепетом ждал новую книгу, специально увез себя и ее в отпуск, что бы читать и наслаждаться: -)). Не подвел, Захар, спасибо! : -))
Удивительно и волшебно наблюдать как Прилепин своим уникальным и колдовским языком создает Внутренний Мир своих героев. Именно за счет языка он погружет тебя в них, заражает, затягивает… Прилепин мастер повествования от лица главного героя. Ему веришь, любишь и живешь вместе с ним.
«Грех» — для меня это зарисовки становление души Хорошего Человека. Бытовые, малозначащие с внешней стороны, рядовые моменты жизни, не судьбоносные, не экстремальные. И в каждом рассказе герой нащупывает Свет, Добро… Тонко, лирично, оперируя удивительно точными нюансами, литературно безупречно Прилепин ведет свое повествование.
Удивительно честная книга… почему? Сложно сказать, но мне кажется это точное слово. Сопереживая героям Прилепина, вовлекаясь в их чистый и зачастую юный внутренний мир переживаний, взросления, вместе с ними сталкиваешься с неустроенностью жизни вокруг. И в этот момент Прилепин честен — он не скатывается на правду-матку о режиме, стране, эпохе и не впадает в пафос о вечном, справедливом и едином… он просто остается со своим героем. И ты остаешься с собой…
Еще он очень светлый писатель… В одном интервью Михаил Шишкин сказал, что Настоящий Художник берет все зло, несправедливость и кошмар окружающего мира и перерабатывает его внутри себя с помощью своей Любви и Света и потом выдает в мир… и даже в страшных произведениях тот Свет ощутим…
«Ботинки, полные горячей водкой» Захар Прилепин
На обложке — выдержки из хвалебных рецензий Дмитирия Быкова и Гюнтера Грасса (!). На форзаце реклама небольшой антологии о войне, составителем которой стал Прилепин, и нового романа Сергея Шаругнова. Название книги и ключевая фраза «Пацанские рассказы» выведены рукописным почерком как будто мелом. «Ни работа могильщика, ни должность вышибалы, ни Чечня не превратили его в подпольного персонажа», — пишет о нем Быков. Вы уже поняли, с кем будете иметь дело, да?
Если говорить про сборник в целом, я бы охарактеризовала его как «пацанскую лирику». Нет-нет, никаких соплей. Если есть в рассказе нежность, то она живая и неподдельная. Если есть неотесанность и пугающая приземленность, то уверенная и осязаемая. Есть есть грубость, даже вульгарность, — значит так надо.
Язык великолепен. Самые простые, даже нелицеприятные вещи (например, пьянство, похмелье) звучат у Прилепина свежо и звонко. Ему не нужно много слов, чтобы выразить мысль или передать красоту мгновения. Пара коротких предложений с точно подобранными словами — и ты уже представляешь, нет, видишь картину своими глазами. Мне кажется, это дорогого стоит в наше время, когда все хотят выпендриться.
И построен сборник очень любопытно: сначала идет серьезный рассказ, красивый, стройный, с мыслями-ласточками, а затем смешной рассказ про «бурную молодость», как набухались, как ездили в тьмутаракань машину покупать, как в страшную деревню забрели. А потом снова серьезный, скажем, про кровожадного бойца, которому в сущности наплевать, в кого стрелять. И под занавес — невыносимо нежная «Дочка», просто до боли. «Она так дышит, как будто я молюсь».
Вчера вечером заперся в автомобиле (буквально, защелкнул блокираторы), завёл мотор, включил печку. И нанес двойной удар по обыденному сознанию: одновременно слушал «Белую Лошадь» Б.Г. и читал «Грех» Прилепина. Получилось. Через полчаса впал в транс и открыл проход в страну счастливой охоты.
«Белая Лошадь» уже наизусть, так что не воспринимается вербально и не мешается с печатным текстом; работает как сома-раса или пейот.
«Грех» изумителен. Точная и исчерпывающая жизненность материала и вместе с тем — не бытопись, но — Литература! Стихи ошеломительно красивы и верны. Такие слова приходят только с Той стороны.
Вспомнилось, что какие-то критики всё же написали про «Грех» какие-то полугадости. Подумалось: что же это за люди такие, а? Как это можно, такое чистое, светлое, трогать немытыми мушиными лапками?
Какая-то специальная порода гнусаков. На все времена. Вот и Чехов писал: 40 лет читаю критику на свои рассказы, и ни разу не нашел умного и доброго совета; зато один критик пожелал мне умереть под забором.
Ну и Бог им судья. Удивительно и хорошо, что Прилепин популярен, по-настоящему популярен. От латинского слова, что значит — «народен». Мы, сенат и народ Рима.
Что Прилепин популярен, доказывает специфическая к нему претензия: «ах, да, вот Санька — то была книга, а Грех, помилуйте, компиляция, деградация, полная меня как высокого ценителя фрустрация».
Такая же история была с Пелевиным. Когда Пелевин был ещё известен кругу раз-два и обчёлся, и то, после «Чапаева и Пустоты» нашлись, кто говорил: «ну, что же… попса, да… нет, Пелевин, он да… я вот читал его Жёлтую стрелу, это было нечто, а Чапаев, что вы…» Когда вышло «Поколение П» тут уже повсеместно звучало: «какое падение после великой повести Чапаев и Пустота!» А дальше стало общим местом: Эмпайе В — жалкая подделка эпохального Поколения П. И т. д. и т. п. Как говорили латиняне — эт сетера. Высокие критики и знатоки известны своей привычкой ссать против ветра.
А великому писателю, чтобы его предыдущая книга была принята и оценена, достаточно написать следующую книгу. Любую следующую книгу.
И с каждой новой книгой вой ценителей всё заунывнее, зато тиражи все больше. И это хорошо. Лэт ит би.
Пусть критики. Но писателю надо быть чрезвычайно осторожным, высказываясь о книгах собратьев по цеху. Прежде чем, повернуть глаза внутрь, внимательно посмотреть и подумать: а вдруг это… зависть?!.
Нежный и вдумчивый амбал-богатырь, двухметровый Михаил Елизаров говорил мне, опрокидывая в себя стакан водки: когда меня попросили написать обзоры книг, я подумал: зачем я буду писать про то, что мне не нравится? Не буду я писать про то, что мне не нравится. Лучше я буду писать про то, что мне нравится!
Хорошее решение.
Сразу скажу, что я буду писать про всякое. Потому что кроме того, что писатель, я идеолог. Я один такой. Вернее, нас двое: я и Сурков. Я против Суркова.