прилепин=мейнстрим?
UPDATED цитатами в конце постинга]
Сильно задумался, постить или не постить сюда свои рассуждения о Грехе Прилепина. Все-таки решил, что можно: де-факто-мейнстримность Прилепина очень такая странная, мне кажется ))
с этим надо разобраться.
Прилепин - ОЧЕНЬ важная фигура в современной русской литературе. И я решил, что надо срочно написать об ИСТИННОЙ его революционности, потому что она (истинная, а не политическая) запросто может иссякнуть (и это, возможно, к лучшему).
Я вижу, что Прилепин – САМЫЙ непонятый из современных русских писателей. Не в смысле непонятный, а в смысле не так понятый. Он совершил удивительную вещь:
Загнал нож в спину Великой Русской Литературе. Это поступок.
Сорокин плюнул в лицо ВРЛ. (я о голубом сале) ВРЛ утерлась и пошла себе дальше стариковской походочкой.
prilepin подошел к ВРЛ сзади,
- а, это ты, Захар, как дела?
– Ну так, ничо. Пишу понемножку, - и хрхрхр заточку ей в почки )))
Или нет, позвонил в квартиру ВРЛ, обширную, но обшарпанную и заросшую паутиной.
– Кто?
– Да эт я, Захарка. Свой, яснополянский, помните?
– А, заходи.
А наутро сыщик говорит: проникший явно был знаком и вызывал доверие )))
Не после Санькьи, конечно, я такое умозаключил. После Греха.
Но чтобы было понятней, я должен сделать отступление об интернет-человеке, к которому рассказы Прилепина имеют непосредственное отношение.
Интернет-человек – это такой мой нарочно запутывающий термин, обозначающий странное явление – человека, к интернету имеющего мало отношения, но явленного в 2000-х в форумах и блогах.
Виртуальность, анонимность, свобода – и улица заговорила безъязыкая.
Кто-то мог прожить 50 или 100 лет и не встретить таких персонажей ни разу в жизни и, например не услышать, как на чье-то обращенное в пространство
у меня умер сын отвечают а я рад. поделом тебе, мразь.
Он думал, что таких нет в природе. Хотя, может, и сам в собственной башке что-то такое разок заметил, порскнувшее как таракан, но вовремя загнал за подкорковый Можай, выпил 100 водки и пошел в видеотеку через дорогу за Рублевым Тарковского ))
Это просто пример. Интернет-человек не обязательно чудовище. Просто тот, кто реально существует, но - невидимка, виден только в волшебном зеркале интернета. Первым его явил миру великий Горчев-dimkin в своих ранних рассказах. Но явил тонко и иронично, то есть вроде как и не явил.
Мне даже иногда кажется, что вещи, которые открывает Прилепин радостному читателю, сравнимы по "последней" правде с правдой колымских рассказов Шаламова.
Шаламов открыл правду не о том, как плохо плохие тоталитарные дядьки могут обращаться с человеком, а о том, каким может стать человек, что из него может выползти на Свед Божий. За это его и ненавидят.
Прилепин пишет как бы о Жизни и Смерти, о Любви и прочих милых экзистенциальностях, которые типа здесь рядом с нами. Об этом каждый 2-й пишет. На самом деле он пишет о Нежности и Убийстве. Оно, убийство, не то, чтобы рядом, оно внутри, разве что в ослабленном виде - как полудохлые бактерии, которым нужна простуда или какой-нибудь спид, чтобы задать жару.
В отличие от многих, читавших Грех, я ничего не имею против знаменитого прилепинского сюсюканья. Оно в Грехе всегда используется сознательно и по месту. К тому же в русском рекордное число уменьшительных суффиксов, почему б не поэкспериментировать. Сюсюсю и мусипуси строго уравновешены жестью происходящего. Но происходящего не где-то, а в башке (или в Душе, а то и в Сердце). Жесть относительна. В целом проза Прилепина умеренно-жесткая. У Кисиной в Феррари скоростные бомжи описаны пожестче, чем бомжатник в первом рассказе Греха (забыл как называется, длинное такое название). Но она пишет так сказать бихевиористски, про черный ящик. Прилепин пишет от первого лица, с которым не западло отождествиться, потому что он сцуко талантливый. И это жестко.
Рассказ 6 сигарет и так далее (про вышибалу в кабаке) на мой вкус самый лучший, самый сильный и самый убедительный. Он просто пересказывает рядовой рабочий день вышибал, при этом гипнотизируя читателя напряжением в воздухе бара и делает это так талантливо, что читателю самому уже хочется поскорей отвести истерзанную напряжением и унижением душу, замочив вместе с автором омерзительного пидара. Был в позапрошлом веке какой-то анекдот про суд над 3-мя преферансистами замочившими 4-го, что-то вроде
Обвиняемый: я в пичку, Семен в пичку, и покойничек в пичку
Судья: ну а дальше?
Обвиняемый: я в пичку, Семен в пичку, и покойничек в пичку
Судья: ну а дальше, дальше-то что?
Обвиняемый: я в пичку, Семен в пичку, и покойничек в пичку!
Судья: да за это ж канделябром!
Обвиняемый: именно так мы и поступили
Если какой-то из рассказов Прилепина не об естественности убийства, то он уж наверняка о естественности насилия. Замочить – это естественно не для кого-то там где-то там, а для типа нас с вами. Не зарекайся, ты и сам пнешь бомжа, а может, если (не) повезет, и убьешь кого. Хотя, скорее всего, не убьешь – 1 млн чел стоит в метро у края платформы, а падает на пути кто-нибудь всего лишь раз в неделю.
Типичный герой Прилепина - мушчина скорее слабый, чем сильный, но наделенный мускулатурой и умением дать в рыло. Я имею в виду, что Классический Сильный знает, чего хочет и прет к цели и пофигу мороз, ему не мешает даже возможное собственное физическое убожество (а цель бывает и хорошей, и плохой). Прилепинские мушчины обычно плывут по течению. Случается, течение завихряется, как в случае с Санькёй - он тоже плывет по течению, только течение это против главного течения, то есть, буквально, мейнстрима.
Прилепинский герой никого не планирует убивать. Но такая возможность в нем заложена. Причем – это очень интересно – механизм, который приводит в действие машину мочилова, чисто эстетический: он нетерпим к несправедливостям (мерзостям) жизни. Омерзительная старушенция обижает собачку - мочить старушенцию. В каждом случае потенциального или реального мочилова объект мочилова у него омерзителен. Что старушка, что пидарок-в-баре, что «чехи». У чувствительного читателя аж руки чешутся )))
А вот в ВРЛ обычно по-другому. Герои ФМ Достоевского в основном сильные личности. Это люди идей, пытающиеся их воплотить (обычно на погибель людям и свою собственную). Студент-ботан Родион Раскольников - решил убить мерзкую babUshku-процентщицу не за то, что она мерзкая, а за то, что идея хорошая. А вот само убийство у него откровенно через жопу. Потому что оно противоестественно.
А кто прав? ФМ или Прилепин? Я ставлю на Прилепина.
Я сильно сомневаюсь, что в наше время убийство более естественно (природно), чем во времена ФМ, скорее наоборот. Просто мы обычно смотрим на человека через розоватые очки, а титаны ВРЛ смотрели – даже и не знаю, через что и чем они смотрели ))
Ну и в 19 веке не было интернета и форумов, поэтому интернет-человек был недоступен органам чувств.
Да в общем еще лет 10 назад реальный человек, в массе своей слабый, жестокий и сентиментальный, был незаметен. А сейчас он - уж не знаю через интернет или как еще – всплыл на поверхность сознания. Или где-то там под поверхностью плавает, был такой американский триллер, не помню какой, там они бегут по льду реки, под которым течение тащит размахивающего руками жертву.
Ну и его, этого самого реального, интернет-человека, увидели в рассказах и повестях Прилепина, и сказали:
бля, он пишет правду,
нет ну риально чел пишет, как титаны ВРЛ.
и языком каким-то таким приятным, как в 19 веке почти.
и по-доброму, с сюсипусями.
Хрен вам! Не как ВРЛ, которой он засадил отвертку в почки. А что правду, это да. То есть правда-то вообще непонятно что такое:
какой бомж более реален?
- которого хочется пнуть ногой у Прилепина?
- или сюсипусечные бомжики, увиденные через розовые очки классиков Лауреатом Иличевским?
Да и те, и другие реальны! Просто о сюсипусечных униженных и оскорбленных пишут уже 2 века, а миниатюра Пни бомжа - премьера. Это круто. Радоваться этому? Не знаю. Но круто.
Никто не посчитал пока,
-скольких угандошили начитавшиеся идейного Достоевского интеллигенты,
-скольких начитавшиеся Жана Жене или какого-нибудь Батая интеллектуалы,
-скольких обезумевшие от игровых приставок или моего любимого канала 2х2 современники.
так что делать моралистические и социологические выводы я б поостерегся.
Как полуинтеллигент, я, пожалуй, на стороне Иличевского.
А начал я с того, что прилепинская революционность (в смысле ножа в спину ВРЛ, а не в смысле Др. России и несомненной правды о том, что нет жизни за МКАДом) может иссякнуть. Признаки этого есть в Грехе. Там есть, по-моему, разброд и шатание, непонятки:
куда идти – к ницшеанцу а ля рюс, маленькому сверхчеловеку (как в том рассказике, где он записывался в иностранный легион), встраиваться в линию СелинЖенеМисима => Лимонов?
или переползти на метровой глубины колею ВРЛ, полюбить маленького человека (миничела), а то и на лавры Чернышевского посягнуть? )))
UPDATE: цитаты
Какой случится день недели
Я пнул расставленные на моем пути голые ноги бомжа, и мне показалось, что с раны на его лодыжке вспорхнули несколько десятков мелких мошек.
- Черт! - выругался я, громко дыша, уже не в силах не дышать. Человек, которого я пнул, пошатнулся и упал, попутно сгреб со стола посуду, и она посыпалась на него, и стул, на котором он сидел, тоже упал и выставил вверх две ножки. Причем расположены они были не по диагонали, а на одной стороне. "Он не мог стоять! На нем нельзя сидеть!" - подумал я и закричал:
- Где щенки, гнида?! [это его Любимой, Марысеньки, гепотеза - "Их, наверное, бомжи забрали"]
- Щенков забирали? - заорал я на него, разыскивая в коридоре, чем бы его ударить.
[а вот и выход дамы с собачкой:]
Тетка орала на меня хорошо поставленным голосом. Я не разбирал, что она орала, мне было все равно. Я нашел брошенный кирпич и повернулся к ней, подняв мелко дрожащую руку, сжимая обломок.
- Сейчас я тебе башку снесу, - сказал я внятно и негромко. Сердце мое тяжело билось.
- Тебя посадят, подонок! - крикнула она, глядя на меня, бешено и все так же брезгливо.
- А тебя положат!.. На! - крикнул я и с силой бросил камень ей в ноги, он подпрыгнул и вдарил ей под колено.
Из ранки, по разорванным чулкам, сразу пошла кровь. От удара она сделала два шага назад и стояла, не двигаясь, глядя сквозь меня, словно смотреть на меня было ниже ее достоинства. Я подскочил и снова схватил кирпич, хотя вполне уже мог ударить ее рукой, но рукой не хотелось. Хотелось забить камнем. Но схлынула уже первая злоба, и я понимал, чувствовал, что уже нет - не могу, наверное, уже не могу. [крутая тетенька, кстати: не забыла про no eye contact в экстремальной ситуации ;)]
Грех [довольно сюсявый, с навязчивой Лебве-Смертью, но нетупо сделанный рассказ]
Разбудил визг свиньи.
"Режут уже! Черт, не успел!" [сокрушается мальчик-Захарка, напрасно, еще не зарезали]
[...]
где-то под сердцем тихо торкал в кровь странный вкус сладости чужой, пусть животной, смерти.
[дед коварно обломал кайф, зарезал свинью пока Захарка бегал какать]
Свинье взрезали живот. Она лежала, распавшаяся, раскрытая, алая, сырая. Внутренности были теплыми, в них можно было погреть руки. Если смотреть на них прищурившись, в легком дурмане, они могли показаться букетом живых, мясных, животных цветов. [прям Жан Жене ;)
а ща будут коронные прилепинские сюсипуси:]
Когда Захарка откусывал крепкое, с ветки снятое яблоко, ему казалось, что Катин смех выглядит как эта влажная, свежая, хрусткая белизна. [Это чо, Сорокин? ;)]
Шесть сигарет и так далее [лучший, конечно, рассказ сборника]
За ними тянулся позер, в фойе он остановился, чтобы надеть свой плащ. Я смотрел, как он долго размахивает им, обдавая нас дурным запахом еле ощутимого гнилья. [в этом собсна его единственная вина]
[...]
Молоток, с красным лицом, ударил ногой, пудовым своим берцем, позера по ребрам. Его подбросило от удара. Закашлявшись, он встал на четвереньки и попытался так идти. Я наступил на его плащ.
— Не уходи, — сказал я ему.[это, кстати, гениально]
Молоток еще раз ударил позера — по животу, и мне показалось, что изо рта позера что-то выпало.
Руки его ослабли, он не устоял на четвереньках и упал лицом, щекой в лужу, выдувая розовый пузырь, который все время лопался.
Я присел рядом, прихватил его покрепче за волосы на затылке и несколько раз, кажется семь, ударил головой, лицом, носом, губами об асфальт. Вытер руку о его плащ, но она все равно осталась грязной, осклизлой, гадкой.[а мой институтский дружок учил, что в финале "попиздовки" следует "прыгнуть на рожу" поверженному противнику]
Карлсон [неплохой, немного даже таинственный рассказик с гуманистическим финалом ;)]
В ту весну я уволился из своего кабака, где работал вышибалой. Нежность к миру переполняла меня настолько, что я решил устроиться в иностранный легион, наемником. Нужно было как-то себя унять, любым способом.
Мне исполнилось двадцать три: странный возраст, когда так легко умереть. Я был не женат, физически крепок, бодр и весел. Я хорошо стрелял и допускал возможность стрельбы куда угодно, тем более в другой стране, где водятся другие боги, которым все равно до меня. [это начало рассказа, очень часто цитируется, естественно]
[бедный, но начитанный, утонченный мини-сверхчеловек окружен унтерменшами - маленькими человеками ВРЛ, видимо:]
Иногда из желтого, окривевшего на каждое окно здания выходили молодые люди, сутулые, с глупыми лицами, в трико, оттянутых на коленях, в шлепанцах; громко разговаривали, неустанно матерясь и харкая на землю.
[...]
Молодые люди кричали что-то своим девушкам, которые появлялись то в одном, то в другом окне на втором или третьем этаже. Девушки прижимались лицами к стеклу; на их лицах была странная смесь интереса и презрения. Покривившись, ответив что-то неразборчиво, девушки уходили в глубь своих тошных квартир с обилием железной посуды на кухнях. Иногда, вслед за девушками, в окне на мгновенье появлялись грузные и раздраженные лица их матерей.
Наконец, молодые люди разбредались, унося пузыри на коленях и мерзкое эхо поганого, неумного мата.
Ничего не будет [тут автор решил, наконец, немного поэкспериментировать: с лексикой, инверсиями и т п]
Люблю целовать его, когда проснется. Щеки, молоком моей любимой налитые, трогаю губами, завороженный.
Господи, какой ласковый, как мякоть дынная.
А дыхание какое... Что мне весенних лохматых цветов цветение - сын у лица моего сопит, ясный, как после причастия.
[этот кусок тоже много цитируют, разумеется. Ну, на этой мажорной ноте и закончу, пожалуй. Там еще стихи доктора живаго и 2 рассказа]
их два таких, захара, - прилепин и май: бритый череп, утренняя сигарета, внушительная комплекция, щедрая одаренность и две вертушки на моздок от здания университета.
"грех" - никакой не роман, конечно: сборник рассказов и подборка стихотворений; главный герой - захар, захарка, сержант, гробовщик, вышибала - очевидно лирический.
страшное дело: с "ножками", "трусиками" и полуплатоновскими какими-то инверсиями можно спорить. снайперской (sic!) точностью художественной детали - стоит восхищаться. а вот мышечной массе и неприкрытому мужскому обаянию - прежде всего ничего нельзя противопоставить. впрочем, тут не случай анны курниковой или иры денежкиной.
"ведь никто не возвратился оттуда объяснить нам наш щенячий отчаянный свет; значит - злые пузыри и небо как кофе".
книжка - пиздатейшая.
У автора романов «Санькя» и «Патологии» (финалисты «Русского Букера» и «Национального бестселлера») вышла новая книга, с которой я хочу вас познакомить. «Грех» - «роман в рассказах». Не знаю, лукавят ли здесь издатели (следуя своей стратегии избегать публикаций рассказов в чистом виде), или такова была изначально авторская позиция – представить данные тексты, как одно целое, но так или иначе – перед нами роман в рассказах.
С первой же истории - «Какой случится день недели» - понимаешь, что Прилепин – очень искренний, открытый, чуткий автор. И сразу доверяешься ему и идешь вослед, пусть даже сгустится тьма – и фура на обледеневшей дороге, и погибший мальчик, друг детства, и кладбище, и мордобой до крови, и война. Но свет первых двух рассказов будет сиять нежно и верно, оберегая героя. Жизнь и Смерть, Свет и Тьма, и меж ними – судьба человека…
В своих рассказах Прилепин пишет о простых вещах - любовь, добро, справедливость, дружба, семья, дети. Только эти ценности, очищенные от налипшей за последние годы дряни, шелухи, фальши, здесь настоящие и очень похожи на зерна, которые можно посадить и они прорастут в нашей жизни заново, заглушая душившие нас сорняки.
У Прилепина герой не ноет и не занимается бессмысленной рефлексией, он действует, его внутреннее «я» всегда выплескивается вовне, выправляя действительность. Захар в романе совершает мужские поступки – спасает солдат, защищает женщину, он готов дать отпор злу, устоять перед искушением... У этого героя все по-настоящему, честно, без равнодушия – вот, что трогает. Он не дает себе поблажек. «…Всякий мой грех… всякий мой грех будет терзать меня… А добро, что я сделал, - оно легче пуха. Его унесет любым сквозняком…»
На мой взгляд, «Грех» - наиболее удачный, цельный и в каком-то смысле «спелый» рассказ, то ли срез яблока, то ли юности. В языке много точных, емких, красивых образов. И по-хорошему завидуешь автору, что он сумел разглядеть, выразить, преподнести их читателю.
Нашему поколению нужен писатель, который мог бы высказать нас - и наши воспоминания о прошлом, и сегодняшнее мироощущение, и мечты. Но без пошлости, грязи и пресловутого гламура. Нам нужен автор, который погружен не только в свою внутреннюю экзистенцию и личностные кризисы, а умеет смотреть в глаза действительности и осмысливать ее. Мы ждем того, кто попытается соотнести себя со временем, в котором живет, которое пришлось преодолеть, кому интересно понять человека в контексте исторических изменений и социальных потрясений, осознать, какое место отдельная личность занимает в историческом потоке.
И чтобы, наконец, на место героя, который просто проживает жизнь, фиксируя свое «не могу» и «не хочу», пришел герой, который задумался о личной ответственности за происходящее вокруг.
«Я ведь тоже люблю Родину. Я страшно люблю свою землю. Я жутко и безнравственно ее люблю, ничего… не жалея… Унижаясь и унижая… Но то, что расползается у меня под ногами, - это разве моя земля? Родина моя? Куда дели ее, вы…»
Блог Скрягиной Марии
Захар Прилепин был в «Школе злословия», Татьяна Толстая и Дуня Смирнова были, очевидно, в восторге от него и его романа «Санькя». Я начал читать книгу сразу после передачи ночью. Что вам сказать? Книга гораздо сильнее, чем впечатление от личности Прилепина, тоже оригинальной. Потому что своим своеобразием, энергичной, короткой фразой, описаниями угасания деревни и бодрой наглостью города Захар Прилепин кажется , как Платонов, провозвестником нового языка новой литературы. И это интересно, и страшно, местами душераздирающе..
PS
Прилепин еще и яркий колумнист, который умеет писать о главном- о жизни, о смерти, о гражданском достоинстве, о дружбе, о любви к простым вещам
Уважаемая мною Маруся Климова цитирует актрису, выразившую недоумение по поводу несовпадения авторской внешности (брутальной,по - видимому), с нежным стилем(или содержанием)романа "Грех".Речь идёт об авторе, как вы догадываетесь.
Позволю себе не согласиться с процитированной.
Мужская внешность - понятие обманчивое и дезориентирующее.
За прекрасным лицом с тонкими чертами, ассоциирующимеся с божественными, может скрываться циничный и холодный говнюк, уж простите за стилистическое падение.
Напротив, брутальный нацбол обнаружит при близком знакомстве невиданную тонкость чувств.
А в случае с г - ном Прилепиным чего стоит одетая вкупе с православным крестом на шею нитка бус.Подобное сочетание, плюс тёмно - синие глаза, обозначает наличие у их носителя явной склонности к креативу со всеми вытекающими отсюда "нежностями".
Бойся мужчин, дары приносящих.
(alen_valen
о веничке, гершвине, грехе и лошином рынке
неугомонно продолжаю тему ))
Москва-Петушки - гениальная книга, мне переоценивать ценности без надобностев, у меня другие занятия.
Читая по 20-му разу эту Поэму, Читатель
наслаждается рассыпанными по ее страницам библейским аллюзиям и
отдает должное достоверности описания алкогольного опьянения..
Смешная фраза? Младенцу понятно, что читатель наслаждается блестяще переданным пьяным угаром, виртуозно легитимированным культурными отсылками. Младенцу, может, и не понятно, но это куда ближе к реальности, чем 1-й вариант. Все помнят слезу комсомолки и никто не помнит… – что помнит? я, например, не могу на память привести пример "высокого" из Петушков. Ладно, пусть правда посередине.
Стравинский, если не путаю, высказался по поводу Гершвина: он, Гершвин, вывел Золушку Негритянского Блюза на Бал Большой Музыки.
Веничка ввел Золушку Пьяного Угара в элитный распределитель Литературы для Интеллигенции (ЛдИ).
Я, кстати, не думаю, что он был в этом таким уж пионэром. У меня есть ощущение, что в какой-то степени (может, очень малой) похожая история приключилась с самим Достоевским. Я уверен, что Достоевский неотделим от достоевщины. Он не то, чтобы привел на бал; он, скорее, протащил через черный ход золушку истерики. Она и рядом не лежала, конечно, с королевой бала. Так, к стенке жмется.
Но уж точно, без Угара всех цветов спектра его романы, со всей их Философией, были бы тоскливой морализаторской поеботиной.
Как ни странно, выходит, что Прилепину удалось ввести Золушку Насилия в изрядно люмпенизированное общество современных чителей-писателей-критиков. Не Елизарову (хотя мощный и тончайше стилизованный Библиотекарь сам по себе, конечно, более значительное событие, чем Грех), а Прилепину.
То есть Прилепин делает в титульном рассказе программное заявление: чужая кровь – сладкая. Это - Природа. И дальше последовательно развивает свои тезиса. Живописует катарктический кайф от кровопускания, обычно не своей, а чужой, "поганой" крови (см цитаты). И читатель-писатель-критик глотает.
И еще причмокивает:
Классика!
Полнота жызне!
Достала чернуха гребаные библиотекеры да сорокены.
Добро пожаловать в мейнстрим!.
Во блин виртуоз! Загипнотизировал.
Как же удалось? Сам я до конца не разобрался. Но пытаюсь, ибо любопытно.
Ну во-1-х крови-то там мало, она вводится в гомеопатических дозах. В среднестатистическом современном ему сочинении ее литраж в 100 раз больше (а в Библиотекаре – в 300).
Во-2-х Любовь-Материнство-Родина. В смысле отцовство.
В 3-х Читательствующий усыплён таким как бы хорошим, классическим стилем. Наверное, срабатывает какая-то ассоциативная херня: ну не могут же таким приятным стилем впаривать нехорошие вещи. Ну да, соглашается, может есть что-то от его лит-Отца, Лимонова, но Лимонов пишет гадким языком, язык его некрасивый, не как у Тургенева, и - самое неприятное - когда пишет про п***у, то называет ее пиздой, а не писечкой или пусечкой.
Прилепин – это наш Гемингвей, Ремарк, Газданов,
ввел Золушку-Мачо в опидарасившуюся (по выражению retromaniakа),
обезмаченную
русскую контемпорари литературу.
Ну-ну )))
(Ща мне скажут : сам ты нуну. Поставил в один ряд Веничку и Прилепина.
Да хрен-та!! Не в один.
Прилепин хороший писатель, да ряд не совсем тот.
Веничка свою Золушку вводил в хОрОмы ЛдИ.
А Захарко свою - в литературное сообщество в теперешнем его состоянии
то бишь в
ЛОШИНЫЙ РЫНОК
Захар Прилепин (настоящее имя Евгений Николаевич Прилепин)- Википедия
маму, наверное, не нужно пока расстраивать, но можно, например, если что внука (или внучку?) назвать Женей.
: )
а пишет Прилепин гениально. читала запоем. потом медленно, смакуя перечитывала
З. Прилепин «Санькя». Эту книгу мне подсунул Денис в период моих атропиновых глаз, когда читать мне было нельзя. Я прочитала страницу, другую, третью… Оторваться было совершенно невозможно. Я прокляла все на свете, но читала страницу за страницей. Где-то в инете увидела высказывания, что Прилепин – это не литература. Ухахахаха!!! Если это не литература, то меня зовут не Аня. Автор пишет так, что ты сам начинаешь ощущать то, что происходит с героями. Вы можете не разделять ни разу взгляды нацболов, но эту книгу стоит прочитать – особенно тем, кто живет в Москве и никогда в жизни не выезжал в глухую провинцию. Я имею в виду не областные города, а маленькие городки и деревни.
Прочёл "Санькю" Захара Прелепина.
Жесть.
я впечатлён, отличная книга.
Давно не брала меня за горло книга так, что больно было вздохнуть. Что делать, но я только неделю назад узнала о существовании Захара Прилепина - лауреата многих премий престижных и не очень.
От этой рвущейся энергетики, нарастающей динамики хотелось драпануть - не хватало душевных сил для сопереживания. Но сначала важно было узнать, чем всё закончиться? Это настоящая мужская проза, где автор не боится, не стесняется быть сильным и нежным, мужественным и уязвимым. Это жестокий мужской и жестокий детский мир, где многое непонятно и неприемлемо. Да, в жизни случаются такие вещи, которые не должны случаться в жизни, а нужно ли знать об этом, каждый решает сам.
Что там со стилистикой, логикой повествования - дело стодесятое, хотя, кто-то наверняка заметит огрехи и сбои. Важнее те жизненные ценности, которые защищает Прилепин.
Как сказал один критик "упоение чтением книги о войне — тоже патология. Как и сама война"
Read only
Из читанного в последнее время - два самых ярких впечатления.
***
Захар Прилепин. Член партии нацболов, молодой, три книжки. Получил "Национальный бестселлер" этого года за свою книжку рассказов "Грех". Но даже это не портит его.
При всей своей неоднократно отмеченной как мной самим, так и знакомыми, склонности к "выпендрежу" © - больше всех в русской прозе люблю Бунина. Прилепин - один из тех, кто приблизился к немыслимым его высотам. Еще одним, кому это лет 40 назад удалось, был, кажется, Юрий Казаков.
Бунина начал читать еще в школе, как и многие в те времена, по наводке Катаева ("Трава забвенья"). Долго доставал маму, пока не получила она в конце долгой цепочки обменов книжку его рассказов на молдавской, "рубленной вместе с будкой", бумаге с явственно видимыми кусками заноз в фактуре. Я прочитал книжку - и задохнулся перед этим чудом на всю жизнь.
У Захара надо начать с самого рассказа "Грех". Вся книжка никак не появится в сети, а титульный рассказ - здесь.
Язык такой чистый, светлый, ясный и прозрачный, такой безупречный... Мне вспомнился эпизод четвертьвековой давности. Был я в Киеве курсе на пятом, на студолимпиаде. Шатался зачем-то ранним совсем утром в районе Подола, куда завезло крайне криво спланированное киевское метро. Солнце только вставало. Иду около Владимирской горки, вдруг откуда-то с ее верхов - пение. Молоденький совсем, пацанячий голос. Что-то украинское пел. И так чисто, сильно, звонко, так в рифму с этим майским утром и протирающим глаза солнышком. Граф Толстой беспременно сказал бы здесь, что рассвет и пение типа "слились в одно яркое, светлое и радостное впечатление", как пить дать. Я этого не скажу, но во мне с тех самых пор осталось это утро, а вспомнилось только сейчас, когда прочитал "Грех" Прилепина.
До сих пор не пойму, как ему удается быть бесконечно нежным, а от пошлости удерживаться. Его партийный вождь и учитель, мой земляк Лимонов уж ни в коей мере не стал для него литературным гуру. Лимонов в интиме всегда брутален, всегда должен быть самым крутым, "современным героем", "молодым негодяем", "суперменом" или "палачом" (закавыченное - это ж не просто так, а из названий книжек). У Прилепина все наоборот, и не раздражает ничего, даже уменьшительные суффиксы: грудки, попочка, трусики, спинка, ножки... Секрет разгадать не могу - магия какая-то. Как и у любой настоящей прозы. (Эти суффиксы - больше в других двух опубликованных вещах: "Патологии" и "Санькя", которые тоже читать совершенно необходимо, лучше после "Греха").
"Санькя" - совершенно поразителен, но это уже роман. Будни нацбола в России образца 2008 года. "Патологии" - о Чечне.
Завидую каждому, кто прочтет Прилепина в первый раз. Оторваться невозможно, я несколько раз свои остановки проезжал. Последний раз такое со мной случалось, когда я читал Тору, "Песнь моря" Моисея в оригинале. :)
Некоторые рассуждения о зоореализме
Поторопился я записывать Прилепина в оппортунисты ))) Убийца и его маленький друг (в русрепе) оказались бескомпромиссней и радикальней рассказиков из Греха. Пересказывать лень, читайте, любопытный рассказик (а мне надо бы, наконец, почитать Патологии. Может оттуда растут ноги. Да и новую книжку бы прикупить).
В какой-то момент мне показалось, что в сюжете проглядывает мамлеевщина, особенно в финале. Но это у меня мимолетное, никчемное впечатление. На самом деле Прилепин радикален как никогда прежде. Он доводит до самого края культурный дауншифтинг (который сейчас чуть ли не мейнстрим). Дальше идти вообще некуда. Грубо говоря, Укус Ангела или Библиотекарь предлагают очароваться средневековьем, Мамлеев с Сорокиным приглашают погрузиться в более архаичные культурные слои, но это уже не вставляет. Прилепин окунает в ДОкультурное прошлое. Его контекст - не первобытные люди, а просто-напросто животные. Я плохо представляю себе новых реалистов, я не читал ни Сенчина, ни Козлову, ни Шаргунова, но у меня есть подозрение, что с Прилепиным у них мало общего. Похоже, что Прилепин первый и единственный представитель нового и очень любопытного (и уж точно актуального) направления, которое я бы назвал зоореализмом.
Если вы думаете, что я вкладываю в этот сейчас пришедший мне в башку термин некий иронический и уничижительный подтекст, то вы почти ошибаетесь. Некоторая ирония есть, конечно, но оскорбительного ничего нет. Чтоб не было сомнений, скажу, что если бы Павлик Морозов выгрыз зубами кадык у обидчиков сваво папаши, он был бы мне более симпатичен, чем классический Павлик Стукачок – жертвующий сыновним инстинктом во имя идеи.
У героя рассказа даже кличка Примат, то есть вопрос о животности задан недвусмысленно. Но вопрос можно развить: а есть ли вообще в этом рассказе люди? Нельзя ли вместо ВСЕХ его героев подставить зверушек? Ответ: нет, но если не лень, давайте, коллеги, разберемся подробней.
Вот для наглядности маленькая табличка положительных человеческих качеств:Любовь зв
Родительский инстинкт зв
Дружба ?
Героизм ?
Жертва собой за идею чел
Патриотизм ?
Ум чел
Талант чел
Чувство юмора чел
С материнским/отцовским (и сыновним, уж не стал загромождать) инстинктами понятно – они прекрасны, но уж никак не привилегия человека. С любовью – если речь идет не о любви по-христиански, по Платону, или по какому-нибудь Бадью, тоже все ясно. Вопросики стоят вот почему. Возьмем, скажем, Патриотизм. Обычно это проявление развитого сознания, потому что речь, вроде бы, идет об довольно абстрактном понятии. Патриотизм Сусанина не свести к поведению животного, не говоря о Штирлице. Он же и героизм, он же и смерть за идею. У Прилепина патриотичные молодые люди гибнут все-таки не за Идею (не припомню, во всяком случае). Они гибнут, скорее, во имя Дружбы. Они гибнут за Наших Бьют, спасая Ребят. Обычно это получается благородней, чем за идею, но это сомнительная человеческая привилегия: лев гибнет, защищая свой прайд, и в любой стае, наверное, такое поведение тоже возможно. Пусть этологи или зоологи поправят.
Дружба у Прилепина вообще очень важная ценность. Она чуть ли не в каждом рассказе, обычно в комбинации с другими базовыми положительными (или отрицательными) ценностями. Убийца и его маленький друг, например – Дружба-Геройство-Предательство. И так почти везде. Но Дружба у героев Прилепина своеобразная.
Есть такая присказка: собака – друг человека. Черт знает, как трактуется эта фраза зоопсихологами, но собачка действительно привязывается к человеку и может за хозяина погибнуть, разорвав на куски сородичей - своих или хозяйских. Человек – иногда – отвечает ей взаимностью. В рассказе про щеночков (из Греха, забыл название) Рассказчик Захарко швыряет кирпичом в дамочку, обидевшую ЕГО щеночка. А в рассказе Убийца и его м. др, он, рассказчичек, на хладнокровное убийство собаки (ее Серега по кличке Примат шлепнул просто для собственного удовольствия) реагирует вполне философски:
Я не сердился на Примата, и собаку мне было вовсе не жаль. Убил и убил — нравится человеку стрелять, что ж такого.
Парадокса тут нет ни малейшего. Это – ЧУЖАЯ собака. Не Друг. Ясно, что если бы Примат мочканул ЕГО щеночка, то реакция была бы примерно такая:
Все перевернулось во мне. Я потянулся к кобуре, потом отдернул руку. Примат и есть примат, - прошипел я.
Серега Примат – имеет право: на момент убийства сучки он еще полудруг (коллеги в эту категорию попадают автоматически). Ближе к концу – полномассшабный Друг (прошли вместе огонь и воды). Такая дружба мало отличается от инстинкта-Материнства и от инстинкта-Любви: сын всегда прав, даже если неправ, жена всегда права, даже если не права, друг всегда прав, а он редко когда прав (как и Черноголовый в рассказе Ботинки, полные горячей водкой). Напомню, что это зверушечье поведение может выглядеть и БЫТЬ симпатичней 100%но человеческого поступка в стиле Павлика Морозова.
Ладно. Является ли человеком Примат, или это 100%-ное животное?
Это принципиальный вопрос, программный, ведь он заявлен Прилепиным в самой кличке Героя.
Отставить, — сказал командир и секунду смотрел Примату в глаза.
— Одно слово: примат, — с трудом выдавил он из себя и сплюнул.
- это он сказал после того, как Примат шлепнул пленного, так же хладнокровно и с удовольствием, что и пёсика. Рассказчику это уже не понравилось, человек – не пёс, хоть человек и вражеский, а пёс невинный. Но не до степени "рука невольно потянулась за гранатой", естественно: к этому моменту Примат уже в статусе Друга. Прототип был, кстати, уже в рассказе Сержант из прошлого сборника. Но там любитель пострелять в человеков был побочным эффектом, осложнением, а не ядром, стержнем Войны:
он действительно смотрелся хорошим солдатом. Мне иногда думается, что солдаты такие и должны быть, как Примат, — остальные рано или поздно оказываются никуда не годны.
Ответ на вопрос животное/человек по-прежнему неочевиден.
Сдерживающие центры у Примата работают безотказно. Он четко знает, что можно, а что нельзя. Он бы пострелял человеков, но легально, лигитимно, а для этого нужна война или революция:
— Хоть бы революция произошла, — сказал Примат как-то.
— Ты серьезно? — вздрогнул я радостно; я тоже хотел революции.
— А то. Постреляю хоть от души, — ответил он. Спустя секунду я понял, в кого именно он хотел стрелять.
В пленного он стреляет хоть и не совсем легитимно, но прекрасно понимая, что можно: они виновны (синяки от отдачи на плече), да и не совсем люди. Он делает это, зная, что сойдет с рук. Но совершенно не очевидно, что это является эксклюзивным проявлением человеческой природы.
Человеческая культура – система запретов. Это верно, но только в одну сторону. Я думаю (спецы меня поправят), что большая часть запретительных заповедей вполне посильная животным. Тем же собакам. Если хорошенько воспитывать электрическим током, то и Жучка выучит "не прелюбодействуй". А уж чужую колбасу научить не красть это вообще не фокус. С "не возжелай" - сложней. А "полюби ближнего своего как себя самого" - исполнение этой заповеди абсолютно недоступно зверушкам. Не это отличает Серегу Примата от братьев меньших.
И не Геройство, конечно. Верный Мухтар безусловно способен с пулей в башке вытащить из под огня Человекодруга и погибнуть, за что мы его и любим.
Человечий изъян в другом:
К тому же у него было забавное и даже добродушное чувство юмора — собственно, только это мне в мужчинах и мило: умение быть мужественными и веселыми, остальные таланты волнуют куда меньше.
Вот чувство юмора 100%-ная принадлежность человека. Можно говорить о близости юмора к игре, зверушки по этой части большие специалисты. Я бы вспомнил о книжке, которую считаю великой: А.Козинцев Человек и Смех. Мы уже как-то привыкли, что смех – временное отступление в средневековье. У Казинцева смех – передышка, отступление в ДОкултурное прошлое. Но отступление все равно ИЗ культуры, без нее смех (юмор тем более) невозможен.
Допустим, с Приматом разобрались. А жена его?
Его супруга – вполне симпатичное существо, но это любящая самка, найти в ней эксклюзивно человеческое очень непросто. Неожиданно Человек всплывает в образе Гадалки. Вот уж 100% человеческое! Это, конечно, дауншифтинг к Первобытному человеческому, но и то не такому уж первобытному: в ее пророчествах проскальзывает рациональность, вполне трезвый, психологически обоснованный анализ ситуации.
Остается Гном. Он предатель, грабит Вдову Героя. Украсть у вдовы героя, которому Гном обязан жизнью, в романтическом измерении, где действуют Герои Прилепина, - это всегда несоизмеримо большее преступление, чем… чем что угодно. Ну и, само собой
— Поехали к нему! — чуть ли не выкрикнул я на улице, дрожащий уже от бешенства, сам, наверное, готовый к убийству.
(Но Рассказчик не убил бы. Он во всех известных мне рассказах действовал – как и Примат, кстати – в рамках закона, хоть и неформального, Человеческого Закона. При этом прилепинская проза – проза глубоко больная. Кто-то из критиков размазывает о "тонкости и ранимости брутального писателя". Я думаю, что prilepin не ранимый, а раненный. Травмированная войной молодая психика. Если проза Сорокина больна насморком, да и то вот-вот вылечится (к огорчению его поклонников), то у прилепинской прозы как минимум воспаление легких. Хоть она и бодрится. Тьфу, отвлекся, занесло опять)
Гном – кровожадный и осторожный. Осторожность – главное свойство любого животного. Расчетливость тоже, но вопрос в пределе. Осторожное расчетливое животное блестяще описано в блестящем рассказе Шесть сигарет и так далее (в Грехе).
Гном расчетливо спланировал и исполнил ограбление. Животному такой расчет явно не по силам. Это - человек. Говенный, разумеется. Это человеческий отброс в царстве Благородных Животных и полуживотных.
UPDATE. Если бы я был продюсером Прилепина, я бы ему сказал:
- Так. Выкинул из головы всю эту труху – тачки, мачо, успех, бабы. Ты должен написать Великий роман. О Войне.
- Ок. Какой дедлайн?
- Ты меня не понял. Действительно великий роман о великой войне. О ВОВ.
- Да о ней уж сколько написали. Почему я?
- Все русские книги о ней написанные, не равны по масштабу таланта ее величию. На Гражданской побывал0 Бабель, Артем Веселый писал про Русь, кровью умытую. Ну и Платонов, разумеется. Он и ВОВ зацепил, но как-то по касательной.
- Это лестно. Бабель и все такое. Я, конечно, красиво пишу, но…
- Не зарывайся. С Бабелем твоя проза близко не лежала. Но у тебя есть главное: ты способен написать правду. Во всех прочитанных мною книгах о ВОВ я чувствую какую-то недосказанность. У тебя тоже криво выйдет, конечно. Я, честно говоря, верю, что в Войне не Приматы победили. Но то, что эти пишут – слишком человеческое. Это очевидная ложь под видом правды о войне. Напиши Правду. Ты сможешь. Если не развесишь там соплей на радость своим поклонникам.
- Хм. Я подумаю. Идея хорошая. Но есть проблемка. Я всегда писал о том, что знаю.
- Ну ничего. В библиотечке посиди. С ветеранами побазарь на крылечке. Оно того стоит!
Некоторые рассуждения о зоореализме
Захар Прилепин «Патологии» Роман Захара Прилепина «Патологии» не просто так вошел в шорт-лист премии «Национальный бестселлер». Заслуженно вошел.
Эту книгу страшно читать. Страшно и писать про нее. Писать про то, что ты видишь, слышишь, чувствуешь, благодаря автору книги. Те, кто прошел войну, редко о ней рассказывают. Те, кто может про нее писать, редко о ней пишут. Прилепин - исключение. «Патологии» — это несколько дней и ночей нормального, простого, чувствующего парня Егора Ташевского на Чеченской войне. Повествование без изысков и психологических копаний. Война, как она есть.
Война всегда имеет две стороны. Одна — политическая. Вторая — человеческая. В «Патологиях» нет политики. Вообще нет. Тут вы не найдете рефлексии на всякие социальные темы, рассуждений о добре и зле, не найдете ответов на вопросы «кто виноват», «кто плох», «кто хорош». Есть свои и есть чужие. Которые так же, как и ты — выживают. И те, и другие. Нападают, защищаются. Все просто, как валенок. Все сложно, как жизнь.
Война, как она есть — это страх, боль, ужас. А у кого на совести все вышеперечисленное — это в других книгах. Герой этой книги - выполняет приказы. Он выживает. Он боится. Теряется. Он просто хочет домой к любимой женщине. Ранимый, живой, даже тонкий человек в паталогических условиях войны. «Там, где кончается равнодушие, начинаются патологии». Эта книга — о неравнодушных людях, а вовсе не о тех, кто их ставит в те самые условия.
В этой книге есть не только война. Есть тут и мир. Любовная линия. Интимная, если хотите. И еще есть детство Егора. Горькое и пронзительное. То есть все то, почему он остается человеком даже на войне.
Знаете, что самое страшное в этой книге? Совершенно спокойное повествование, принятие войны без истерик. Как будто рассказчику заклеили рот пластырем, а ты сидишь и смотришь в его глаза. И в них читаешь безмолвный крик. Читаешь то, что они видели. И чувствуешь сам.
В российских кино- и книгобоевиках герои современных войн, непременно становятся крутыми парнями, которые ведут либо пронзительно честный, либо столь же пронзительно нечестный образ жизни. Третьего не дано. Прилепин объясняет, что даже пройдя войну, человек способен сохранить в себе человека. Егор Ташевский не станет бандитом после того, как вернется домой. Он усыновит ребенка. И поможет ему выжить, как выжил сам.
«Патологии» вышибают дверь в твое сердце, как солдаты вышибают двери берцами во время зачисток. Эту книгу физически больно читать, и хочется, чтобы она закончилась поскорее. Но это то самое горькое лекарство, которое позволяет излечиться. Наверное от той доли патологии, которую все мы, а многие и на собственном опыте, получили в 90-е. Книга-катарсис. Книга-излечение.
Вечер Захара Прилепина 03,09,08
Вчера после работы быстрым шагом пошел в улицу ОГИ, там была презентации книги Захара Прилепина - отличного нижегородского писателя. Читал у него несколько рассказов, очень понравились. Особенно те, где он пишет про свою семью, про любовь к своим детям. Шел, чтобы просто увидеть, услышать. Начало было в 6, а я только в 6 заканчиваю. Опоздал, но успел. Пришел как раз в тот момент, когда он начинал читать свой небольшой рассказ, про трех спецназовцев. Хороший язык. Понравились описания внешности героев. Очень хорошо описал Гнома. Что-то там про мелкие черты лица, которые совершенно терялись при смехе, и рот бегал туда-сюда по всей физиономии.
Потом начались вопросы. Кто-то спросил, какое место в своем творчестве он отводит роману Грех, где пишет про любовь к семье. Пишет, как выразился задающий вопрос, "изнутри", без взгляда со стороны. Когда Захар начал отвечать, я улыбнулся от удовольствия - очень хорошо ответил, грамотно. Вспомнил рассказ Светланы Василенко про то, как они отчаянно спорили с Захаром в Нижнем Новгороде во время какого-то мероприятия, с которого Захара неоднократно забирали в отделение милиции, так как в тот день планировался Марш несогласных, Захар член НБП. Так вот, Захар сказал, что для него книга Грех - на первом месте и это хорошо, потому что я никогда еще не читал, чтоб мужчина писал о своих детях с такой любовью, лаской. Без утипути, сюсюсю, а с такой мужской, отцовской любовью.
В-общем, я доволен тем, что удалось увидеть Захара Прилепина, обязательно почитаю его Грех.
Как это могло случиться + Захар Прилепин
...Сегодня вышла из дому в черных туфлях - и с коричневой сумкой (соответственно: предварительно осознанно начищенных и обутых - и осознанно собранной)...
А зато в сумке - новая книжка.
Имя просачивалось в мое читательское сознание долго и требовательно. Вчера я окончательно попала, но решила, что сначала колонки - романы потом.
И вот. Все начинается со слов "Вообще я думать не люблю" - трогательным, кухонным таким прологом о том, как ему нравится, когда звонят по телефону и заказывают статью "на тему". И что в книжке этой он, Захар Прилепин, не собирается говорить что-то важное, а просто делится "вкусным ощущением".
И там, и правда, что ни статья, то вкусно. Многому социально-политическому не верю просто потому, что впервые слышу, но на все отзываюсь душой.
***
"Недавно мне пришла в голову идея начать книгу примерно так:
"Господи, каким чудесным казался мир в детстве! Как много прекрасного он обещал!
И всё сбылось".
После этого можно писать о чем угодно."
+
А это просто случайно найденное - потому что российский же синхрон моей любимой сцены!
"...После разлуки мы встретились в столице. У нас вышло по третьей книжке, и мы колобродили меж лотков, развалов, стендов, усилителей и микрофонов Ярмарки, передвигаясь от одной закусочной ко второй.
— По пятьдесят? — предлагал я.
— По сто, — настаивал он.
— По пятьдесят и по пиву.
— Я не пью пива.
Он не пил пива.
— По сто и мне пива, — заказывал я."
Из рассказа "Ботинки, полные горячей водкой"
Прилепин и Цой
Иногда я задаюсь вопросом: что осталось от культуры России, ее литературы, музыки? Той, далекой и недоступной, пахнущей школьными уроками красоты, которую толком не понимаешь ни в 15 ни в 25 лет. Мне кажется, что осталась правда. На русском языке очень тяжело врать. На английском, французском можно нести чушь часами и она может казаться весьма складной и органичной. Будто у самого языка где-то есть маленький карман, где он хранит мусор. Можно залезть в этот кармашек и мирно грется, пока снаружи идет война.
Так вот, осталась правда. Мне довелось читать Прилепина и слушать Цоя - будто умылся правдой. Будто в проклятой духоте взял горсть холодной воды и смыл грязь и усталость. Прилепин пишет, что Россия питается кровью ее лучших сынов. Наверное, он прав. Сколько людей, готовых сражаться за правду (пусть и за свою, особенную) полегло в 90-е гг.? Сколько таких как Цой перемолола эта жизнь, где только и можно сажать алюминиевые огурцы? Сколько уехало за границу и пишет сейчас там красивые романы на белесой бумаге? Страшно. Потому что правда.
Захар Прилепин - любимый мой писатель. Последнее - "БОТИНКИ, ПОЛНЫЕ ГОРЯЧЕЙ ВОДКОЙ". Как всегда глубоко, смешно, страшно, и останется в памяти и литературе уже навсегда. Хорош, добр, силён. Стиль потрясающе прост и безупречен. От Бога писатель, уже для нашего времени. Плохо, что читиается мгновенно. "САНЬКЯ", "ГРЕХ", "ПАТАЛОГИИ" - перечитать.
А Захар Прилепин в списке обязательной литературы по Истории русской литературы 2-й половины ХХ века для студентов 5 курса на филфаке! ;)
Ведь, прекрасно, а? ;)
Я даже решила в честь этого посетить несколько лекций по ИРЛ ;)
а еще Прилепин, насколько я помню, в темы выпускных школьных сочинений был включен...
Вместе с Пастернаком и Ахматовой, между прочим ;)
Про Прилепина, Захар Прилепин
Мечты идиота.
Я бы очень хотел, чтобы на Прилепина вдруг напала какая-нить гопота. Черножопая молодёжь. А он, допустим, не в состоянии отбицца - так как он вчера напожимал тыщу рук на вручении "Букера" и она у него не рабочая. И он отбиваецца одной левой - мастерски. Но его уже бьют ногами. И он начинает оседать и отбиваецца на коленях.И в глазах его прекрасных уже трагическая решимость пополам с уверенностью в смерти. И тут появляюсь я ( шёл мимо с тренировки). И героически спасаю Захара Прилепина, жестоко поражая врагов короткой дубовой палкой па галавам. Па галавам! А Захар молча смотрит, и кровь стекает у него где-нибудь, но немного, и блестят во тьме его грозные очи.
И потом я его поддерживаю -и он меня поддерживает(патаму как мене тоже где-то зацепило) - и вместе мы идём в кабак. И напиваемся до сухого трезвого остатка души.
И он мне даже "спасибо" не говорит. Только в глаза посмотрит со значением.
И потом мы с ним дружим. Всю жизнь.
Что-то у меня руки не доходят до жж которую неделю.
Опять из форума, чуть-чуть.
Открытия трех авторов-
Джон Ирвинг «Мир глазами Гарпа»
Многослойное и увлекательнейшее повествование, которое невозможно без потерь перенести на экран, в чём можно убедиться, посмотрев фильм Дж.Рой Хилла «Мир по Гарпу» с Гленн Клоуз и Робином Уильямсом. Роман практически без постмодернистских игр в духе классического реалистического романа, читающийся оттого как степенная семейная сага. Вместе с тем, история пропитана иронией настолько, что поневоле улыбаешься даже в самых драматических местах, одновременно и сопереживая главным героям. История практически непорочного зачатия главного героя, в будущем писателя Т.С.Гарпа, писательской карьеры его и его матери, поневоле создавшей автобиографию – манифест феминизма. Фильм и книга – следуют единой нити сюжета, но в коннотационном смысле абсолютно инвертны. «Читаем книгу – смотрим фильм» - хочется переделать название известной серии издательства «Амфора», так гораздо интереснее.
А если не для форума, то «Мир глазами Гарпа» влюбил в себя сразу, заставив прочитать себя за три дня. Сейчас читаю последний переведенный его роман, «Покуда я тебя не обрету», 900-страничный роман, страшно «слоновый», автобиографичный, но временами очень смешной и увлекательный, несмотря на то, что треть романа главный герой взрослеет, а его пенис выступает в прямо-таки главной роли.
Иэн Макьюэн «Невинный»
Шпионский триллер, иногда выходящий за пределы массовой развлекательной литературы. Мэйнстримовая игра в «Угадай шпиона» превращается в роман-метафору об Англии и «английскости», завершаясь тошнотворным физиологизмом в финале, и всё это происходит в предельно достоверных реалиях послевоенной Германии. Качественный беллетрист Макьюэн держит в напряжении всё повествование, с первых до последних строк, не только рассказывая захватывающую и интересную историю, но и удивляя неожиданными стилевыми поворотами сюжета.
Про несчастного Макьюэна в последнее время я слышал очень много, читали все, «Искупление», которое до меня дошло только в виде фильма. Макьюэн - типичный англичанин, стилист, ведет читателя по проторенной дороге одного жанра, а потом бьет по голове совсем уж неожиданными поворотами, вытаскивает из шкафа все скелеты. Джейностеновская мелодрама превращается в чуть ли не военную прозу, завершаясь милым постмодернизмом в финале; шпионский триллер со всеми нарочитыми штампами превращается в расчлененку в духе Кинга или кого похуже… Как и с Ирвингом, дочитывая книгу, понимаешь, что будешь читать его еще. А может быть, еще и еще.
Захар Прилепин «Грех», роман в рассказах.
В «Грехе» семь рассказов повествуют о разных периодах жизни главного героя, Захара, причём все они окрашены в разные стилевые оттенки. Лето в деревне и подростковые переживания, ужасы чеченской войны, самый смешной рассказ о работе на кладбище и пьянстве – все они предельно насыщены любовью к жизни. Самое жизнеутверждающее повествование из прочитанного мною за несколько лет. Несмотря на то, что я всё-таки не люблю оптимистичную прозу, а Елинек – самый мой автор, потому что ее тексты пропитаны ненавистью к читателям и людям вообще, Прилепин очень понравился. А уж после «Школы злословия» этот немного косноязычный лысый мущщина вызвал прилив симпатии и хорошего настроения чуть ли не на неделю. «Санькя» и «Патологии» на очереди.
о Прилепине, Рубиной, князе Вяземском и Пушкине.)
про г-на Прилепина я уже высказывалась неоднократно. ну не могу, хочется еще и еще.
про него невозможно не говорить. про него приятно писать. интересно рассказывать. нравится советовать.
г-н Прилепин вызывает эмоцию. к примеру, сборник "Грех". каждый рассказ отличается от предыдущего и если разобраться - вызывает какую-то одну главную эмоцию. это может быть омерзение. прилив нежности. сентиментальность. радость. искренность.
Пусть омерзение, пусть горечь - главное, что ты живо чувствуешь картину, будто сам родился из образов Прилепина. вообще то, хороший читатель не в коем разе не должен олицетворять себя с героями, но в случае с прилепинской прозой (а о стихах его вообще стоит поговорить отдельно) так не происходить не может.
все просто, все кратко, предельно ясно. лаконично, всегда "в тему". и это в совокупности - отличная литература для современного человека.
я конечно не сравниваю Прилепина с еще одним моим любимым писателем - Диной Рубиной, хотя стиль последней - абсолютная противоположность. сочные, колоритные фразы, игра эпитетов и олицетворений.. но суть та же - эмоция. вызвать у читателя воспоминания, запахи и вкус детства.
я все время стараюсь писать кратко, а получается графомания. сразу вспоминается Пушкин и его замечательный друг князь Вяземский, который всегда стремился к пушкинской лаконичности, страдая графоманией. эххехеей, друзья?! кто из вас "мой Пушкин"?.)
впечатление
Да, одно из самых сильных последних впечатлений - Захар Прилепин. Прочитала пока только "Ботинки, полные горячей водкой: пацанские рассказы". В статье Дм.Быкова к книге "Грех" читаю, что генеалогию свою Прилепин возводит к Газданову и Лимонову. К стыду своему Газданова не читала. На Лимонова Прилепин не похож. Быков в ряду литературных предшественников называет Петра Луцика и Алексея Саморядова (сценаристы, которые, увы, умерли уже). Некоторые рассказы из "Ботинок..." - ну не знаю, по-моему, гениальны. Чуть переведу дух от шока и радости, что есть такой (надежда) и напишу более определенно.
Муж, любитель Пруста, Салтыкова-Щедрина, Пелевина, Швейка и Стругацких, прочитал сразу всё. Потрясен романом "Санькя". У него одна оценка - гений да и только. Ну, не знаю. Почитаю еще.
236. Прилепин великолепен
Эти слова Захар сказал в беседе с читателями (шутил о чем-то), и сам удивился, что раньше эту рифму не видел. Я же поторопилась использовать эти слова первой (помните «Ботинки, полные горячей водкой»? :) ). Да и Захар сказал, когда заметила, что напишу о нем в блоге, чтобы писала все, что пожелаю. «Можете написать, что я сноб, например».
:))) Я, правда, ничего плохого не могу написать о Захаре Прилепине. До встречи я прочитала три его книги: «Грех», «Саньку» и «Патологии» (в этой последовательности читала, и они все меня поразили), читала много интервью (удобный сайт, где есть всё). Но мне на встрече было безумно интересно, и ни один ответ Захара на вопросы собравшихся не вызвал во мне неприятия. И было приятно находиться рядом, общаться в машине, пока мы ехали в Железногорск (напомню, что я была куратором З.П. во время его пребывания в Красноярске). И за чашкой кофе в кабинете директора Центральной библиотеки им. Горького города – Людмилы Ивановны. И потом, когда приехали в Красноярск и ждали остальную группу и входа в Дом искусств.
Встреча с Захаром Прилепиным проходила в самом большом читальном зале Центральной библиотеки города Железногорска (это закрытый город, если кто не знает, туда можно попасть по пропуску, через КПП). Город очень красив. Ему около 60 лет. Построен вокруг большого искусственного озера, при строительстве сохранены участки леса. Много фотографий Железногорска здесь
Так вот. Зал был полон. Вначале коллеги приготовили небольшую презентацию о книгах, зачитали отзывы о книгах З.П. из прессы и сети. Захар рассказал о себе, потом народ задавал вопросы. Вопросов было много, они всё не заканчивались, так что Людмиле Ивановне пришлось вмешаться, сказав, что встреча подошла к концу. Напоследок Захара упросили почитать немного. А потом, как полагается – автографы. И фотографирование на крыльце библиотеки.