zabelin-e-titus

Качественная, злая, русская проза. Пишет настолько здорово, что можно простить, если временами начинает выделываться и красоваться. Тестостерон в чистом виде. Тестостерон, печально улыбаясь, глушат водкой и топят в крови, попутно размышляя о смысле жизни. Сборники рассказов умело составлены и разбавлены и почему-то названы романами. В какой-то момент настигает ощущение того, что — все, хватит. Слишком много водки, пацанства, тестостерона. Поиск смысла в бессмысленно по собственной воле проживаемой жизни. Где-то читал, что это христианская литература. Христианская ли? Местами — пожалуй. Но в общем — тоскливо чего-то. Нет радости.

Если еще не читали и спросите читать или нет — читайте, однозначно.

mary_sand

Первая в моей жизни российская книга о войне, написанная в абсолютно европейской традиции.

Дело в том, что отечественная военная проза, как бы хороша она ни была, обычно несёт в себе мощный героико-патриотический посыл, воспитательную нагрузку, формирует так или иначе образ войны как чего-то чрезвычайно пускай страшного, но при этом всё равно красивого и притягательного. Я настолько к этому привыкла, что, встретившись впервые с западной военной прозой, испытала в некотором роде культурный шок: оказывается, можно нарисовать войну как явление в первую очередь бессмысленное и ужасное именно в этой самой бессмысленности. Вот этот-то посыл, фундамент, основная идея и сформировала для меня «Патологии». Повторюсь, до сих пор ничего подобного я в отечественной военной прозе не встречала.

Ах да. Сюжет развивается в трёх временных плоскостях. В настоящем, где Чечня, в недавнем прошлом, где любимая девушка, и в далёком детстве, где просто детство.

Тебя как будто топят. Как будто к ногам привязали булыжник и бросили в воду. Война — любовь — детство — война — любовь — детство — война — любовь — война — война — война, и всё, нет ничего. Тоскливый ужас понимания того, что дальше будет хуже, хуже, хуже, что каждый промелькнувший лучик света будет скручен, смят и впечатан в грязную землю. Но их так много, этих лучиков, что каждый раз не верится, не хочется, невозможно поверить, что и этот, и вот этот, и следующий точно так же будет затоптан. Богатыри на картине, сонная девушка в утреннем свете, собака, — всё будет вывернуто и покорёжено, только вот не внешними какими-то обстоятельствами непреодолимой силы, а человеческой природой. Потому что вот такие мы странные, люди. Нам зачем-то нужно замарать верность — моралью, любовь — ревностью. И вообще всё — войной.

Знаете, там такие парни живые. Живые, потому что неоднозначные. Немного человечные, немного жестокие, немного злые, немного боящиеся, немного добрые, — всего понемногу, как в каждом из нас, в них намешано, и оттого они есть на самом деле. Или были, кому как повезло.

Это очень сильная, очень нужная книга.

И всё.

samusalena

Книги о войне всегда читаются тяжело, но здесь все абсолютно по другому! Роман читается легко, читая его просто выпадаешь из реальности!!! Вторая сюжетная линия очень интересная,его отношения с девушкой, воспоминания о детстве,все это настолько искренне !!! Не произвольно на месте главного героя Егора, у меня всплывал образ самого Захара Прилепина. Может из-за того, что он сам воевал в чеченской войне. Всем советую!

Андрей Иванов

Те, кто ругает Захара Прилепина, либо не читали его книг, либо предвзято к нему относятся. Ну, еще бы, "что хорошего может написать человек, который служил в ОМОНе и вступил в национал-большевистскую партию Лимонова". Между тем к литературе это не имеет отношения. Моцарт был монархистом, это имеет отношение к музыке? Прилепин - писатель номер 1 в современной русской литературе. Да и Лимонов, кстати, превосходный писатель и поэт.

Геннадий Вершинин

Захар Прилепин отличается от многих специфической жизнью. А еще - мозгами. Про такие говорят не "рассудок", а "интеллект". Как можно судить по отдельным вещам З.П. (читать подряд нет времени) - мыслит независимо. Есть такой термин - ассертивность. Он - сам по себе. И настоящий.

poczytajka

Czasem daję się złapać na opis książki — Czarna małpa trafiła w moje ręce właśnie za sprawą notki z tylnej okładki. Autora nie znam — do sięgnięcia po książkę wystarczyło mi, że jest Rosjaninem, jednym z tych, z którymi ostatnio mam dobre układy (Pielewin, Sorokin, Strelnikoff). Z Prilepinem po lekturze nie mam ochoty nawiązywać bliższej znajomości, Czarna małpa jest zbyt poplątana, zagmatwana, zakręcona i niezrozumiała.

Akcja zapowiada się ciekawie — dziennikarz, któremu sypie się życie prywatne, podejmuje się poprowadzenia śledztwa dotyczącego zbiorowego zabójstwa dokonanego przez nieletnich — a apetyt podsyca wizyta w podziemnym laboratorium, w którym przetrzymywane są dzieci-zabójcy. Na dokładkę otrzymujemy ni to prawdziwe historie, ni to przypowieści, ni to wyssane z palca bajki: pierwszą o średniowiecznej armii dzieci, które we krwi mają nienawiść i dosłownie dążą do osiągnięcia celu (podbijania kolejnych terytoriów) po trupach, jednakowo przeciwników jak i ziomków, oraz drugą o podobnym wojsku nastolatków podejmujących w dżungli działania zaczepne przeciwko miejscowym. Czy mają one tylko podsycić ciekawość naszą oraz głównego bohatera, czy służą czemuś więcej? — to pytanie do autora.

Czy poszatkowanie powieści, rozerwanie jej na strzępy, ukazanie rozpadu życia bohatera, jego zagubienia we współczesnych rosyjskich realiach jest alegorią Rosji i Rosjan oraz ich życia codziennego? Po lekturze czuję się skołowany i głupi, wielokrotnie skopany przez autora, odstawiony do lamusa, osamotniony, zagubiony. Jeśli miałem czuć się tak jak bohater Prilepina, to autorowi udało się to osiągnąć.

Анастасия Головнева

Я, знаете что, счастлива. Мне удалось оказаться после бани с книгой на кровати. И не с какой-нибудь там книгой, а с Захаром Прилепиным, который даже просто, как человек, меня завораживает. Все интервью с ним пересмотрела, а теперь вот книга "Санькя" со мной.

Юля Беззубова

Села делать тысячу дел, как появился Прилепин. И все, и я хочу вершить революции. Ну, когда дочитаю статьи, разумеется) В чем-то и с ним можно поспорить, но... Но почти ни в чем.

Дмитрий Сергеев

Прилепин становится новым великим русским писателем. Большие медные трубы ему готовят, да, в общем, уже приготовили. Я сам уже близок тому, чтобы верить каждому его слову. Мощнейшие обаяние и талант. В русскую литературу снова пришел человек уровня былых титанов, уровня Горького и Солженицына, как минимум. Но хорошо, что он художник, а не пророк, от этого менее тревожно.

Александр Шаталов

Посмотрел только что беседу Познера с Захаром Прилепиным. Очень любопытную. Любопытна она в первую очередь тем, что было интересно следить, как Прилепин строит (выстраивает) себя, свою личность. И любопытно наблюдать как на наших глазах в стране появляется крупный национальный писатель. Не хватает у него может быть еще текстов, но я не могу назвать ни одного автора из новой генерации (до 60 лет ха-ха), которого можно было бы сравнить с ним и по уровню таланта и по степени ответственности... Он написал в свое время биографию Леонида Леонова, писателя выдающегося, но так и «вылетевшего» на сквозь из плотного мякиша русской литературы (даже не понятно, почему это произошло)... Вот не хотелось бы, чтобы Захар следовал судьбе Леонова.

jokuss

Посмотрел интервью Познера с ним (в интернете) и подумал: а ведь Захар Прилепин стал реальным тяжеловесом, ведущим русским писателем и мыслителем, а может статься, что и живым классиком.

Я не вполне разделяю его взгляды, но они мне интересны.

Владимир Куницын

Вчера ночью в прямом эфире на Первом стукнулись лбами два бильярдных шара — Познер и Прилепин.

Старый позвал Молодого, чтобы показательно загнать его в лузу на глазах у восхищенных поклонников. Прежде всего, конечно, за публицистику. Прозу Старый Шар читал вряд ли. Странно ведь — -ни словом не обмолвиться в разговоре с писателем о его прозе?

Итак, Познер сразу же погнал Прилепина в лузу — ведь это стыд быть «антилибералом», «антизападником»? Ещё какой стыд!

Молодой оказался не просто сложным шаром, а почти неуловимым. Он спокойно и весело бегал по всему полю, уходя от ударов Старого с какой-то страшно раздражающей уверенностью в своей правоте.

Старый Шар, гоняясь за Молодым, — измотался. Нехорошо устал. Казалось, что и бока побаливают.

А Молодой остался — как ни в чем не бывало — все в том же ровном, позитивном расположении духа, будто и впрямь искренно верил, что правда-то его любит поболе, чем Шара Старого.

Когда Молодой Шар уже ехал домой, Старый Шар вновь появился перед публикой. Теперь он был один на бильярдном столе. Усталый, разочарованный, неожиданно побежденный. И он захотел реванша. Он всё же сказал о Молодом свое осуждающее слово. Но это был «бой с тенью», сомнительное торжество «последнего слова». Чего... пальцем тыкать после игры?

Резюме: Прилепин, конечно, не нокаутировал Познера, но в легкий нокдаун — послал. И с этого дня уверенно перешел в категорию «тяжеловесов». По особому рейтингу неофициальных списков. А умные дамы (другие эту передачу не смотрят) запомнили его ямочку на левой щеке, когда злился Познер...

Maria Zakharova

Настоящий мужчина, русский, любящий свою Родину... Каждое слово на вес золота...

caliostro87

Немного раскрошенных зубов

Многие говорят, что у текстов Прилепина своё очарование, с этим нельзя поспорить, если считать что очарование заключается в приблатнённом слоге и избытке жесткости в описаниях, причём жесткость, выписанная настолько будничными красками, что она воспринимается как нечто само собой разумеющиеся. Я не ханжа, но мне это не так что бы сильно нравится. С другой стороны, даже на примере героев повести «Восьмерка», Прилепину удаётся поднять вопросы морали на фоне насилия, и эти вопросы не кажутся не уместными, и даже на оборот именно в таком мире им самое место.

Я прочитал не так много рассказов Прилепина, но вроде бы понял, почему над его текстами пищат и стар и млад. Он показывает нам другой мир, где дела творят не крючкотворы, а простые, суровые, временами жесткие и всегда прямолинейные парни. Видимо нашему народу страсть как не достаёт чего-то такого. Собственно, атмосфера в той же «Восьмёрке» сильно отдаёт девяностыми.

Единственное что мне на самом деле не понравилось в «Восьмерке» это то, что Прилепин, осознанно или нет, романтизирует действо повести. Раскрошенные зубы, убитые люди, бандюги, на фоне всего этого главный герой и его друзья не кажутся отморозками, они просто сбившиеся с пути рыцари, испорченные окружением, пришедшие к печальному концу.

P.S: не могу не признать, все повести в сборнике «Восьмерка» цепляют, лично меня своей моралью, вас возможно зацепит чем-то другим. Читайте при всех нареканиях Прилепин пишет очень хорошо.

Lis_Drog

Захар Прилепин - Terra Tartarara. Это касается лично меня

Какие мысли!

Это был мой первый опыт в книгах, в эссе данного типа. И я поражен! Данный опыт меня ни капли не огорчил. Наоборот! Мне захотелось прочесть другие его книги, мне захотелось поразмышлять на темы, которые предложены и даже разжеваны для нас в данной книге.

Я многое узнал нового. Так как не сильно силен в русской современной литературе, записал парочку новых писателей, которые меня заинтересовали.

Человек рассуждает, человек рассказывает, человек думает, человек меня поражает. Мне до дикости захотелось пообщаться с данным человеком, хотя бы увидеть, хотя бы пожать ему руку.

Я думаю, что данную книгу должен прочесть каждый. Хотя бы чтобы освежить знания в той или иной области общества, или хотя бы узнать чье-то объективно-субъективное мнение.

Спасибо Прилепину за его мысли.

Потому что люблю

Вы никогда не плакали над книгой в общественном транспорте? буквально сразу, над первыми строками рассказа?

Моя нечаянная и яркая любовь. Я только в начале пути, а впереди переливается, освещая жизнь, нежность, долг и мужская дружба, любовь и правда. Его сравнивают с Эдичкой и тут же обрывают себя: Эдичка - из шестидесятых, он - из двадцатых. Его сравнивают с Булгаковым и Чеховым и замирают от наслаждения и веры. И - благодарности за свет, который вопреки. За надежду, за невесомое чувство юмора.

Его зовут Захар (Евгений) Прилепин. Лауреат множества премий, он попал на этот раз в шорт-лист премии "Большая книга". 3-2.jpg

Если и можно сегодня проявить какое-то серьёзное, на отрыв башки и перелом нервов, мужество — так это одним образом: взять и в Киеве какому-нибудь известному персонажу (российскому или украинскому, не важно) во всеуслышание прокричать: «А я против!»

- Да мы все против, - ответили бы ему.

- Нет, я против другого, - ответил бы он. И все в удивлении затихли бы.

- Я против сил добра и света, прогрессивных ценностей, европейского выбора, либерального порядка и всего вашего сгущённого молока. Если вы за демократию — дайте всем демократии. Если вы против чужеродного вмешательства — надо было слать к лешему и москалей, и Меркель, и Нуланд, а не кого-то одного. Если против коррупции — не стоило менять коррупцию на коррупцию. Если вы за войну — идите и воюйте. Если за мир — не зовите НАТО. А если вы за всё перечисленное одновременно — тогда идите к чёрту.

Тут тоже бы 37-й год не случился.

Но это точно был бы настоящий рок-н-ролл.

Обитель и мы

Ехал тут недавно в метро на работу ( в 7 утра, между прочим) и заметил, как женщина перед выходом кладет в сумочку толстенную книгу. Успел ухватить глазами название: "Обитель" Захара Прилепина. И возрадовался я за себя: вожу это могучий роман с собой в мобильнике. Прочитал уже, теперь с удовольствием перечитываю отдельные станицы. До этого я Прилепина не читал, знал его - но не читал. Поводов для загрузки страниц "Обители" с ЛитРес было два: прочитанная где-то рекомендация Дмитрия Быкова и сама история Соловецких островов, интерес к которой возрос после посещения моим сыном вместе с труднической экспедицией острова Анзер года три назад. Соловецкая сага Прилепина - мощное по языку и мысли повествование о нас - народе России, которому во все времена лучше от сумы и тюрьмы не зарекаться. Сегодня, оставшись по причине плохой погоды в Москве, получил время (до футбола Бразилии-Чили) спокойно собраться мыслями, свое написать, других почитать. Вот узнал: и Борис Акунин считает "Обитель" хорошим романом, что для нашего времени - редкость. Хотя, может, знаменитый детективщик наших времен и не прав. В этом году я еще два хороших романа прочитал: "Географа" Алексея Иванова и "Виноваты звезды" Джона Грина. У меня в этом году вообще прорыв чтения, и все благодаря мобильнику и электронным книгам, которые и найти стало проще, и стоят они дешевле, так что, рекомедую - грузите романы в свои карманы!

Захар Прилепин - Патологии

Я не могу читать о войне. Я даже не смотрю фильмы о войне. Признаваться в этом очень стыдно, потому что, кажется, это срабатывает инстинкт самосохранения. Конечно, это не безразличие! Ни в коем слачае... Но уж слишком это тяжело. Отвернул Астафьев своим романом "Прокляты и убиты". Пока читала, всё чесалось, вся издергалась от всё возрастающего бессознательного протеста... Не так надо писать о войне, не с такими чувствами, не так безжалостно.

А Прилепин взял за руку и потянул за собой. Даже желания не было обернуться назад. Смотрела его глазами на его войну, проживала её, страх его чувствовала, свист пуль слышала, за сослуживцами наблюдала. На войну вдруг по-другому взглянула. И, что удивительно, несмотря на реалистичность прозы послевкусие осталось светлое какое-то.

Удивительный писатель! Замечательный язык! Такое редко встретишь в современной литературе.

Думаю, что света в мои ощущения добавляла любовная линия романа, гармонично переплетающаяся с линией военной. Мужчина редко так пишет о любви, редко так обнажается, расковыривает больное, маниакальное, патологическое. По мне, так только Прилепин так умеет.

Наша, по большому счёту, беззаботная жизнь нуждается в таким прививках как роман "Патологии". Где-то рядом, всегда рядом, по меркам Земного шара, идёт война, бессмысленная, нужная лишь двум-трём заинтересованным и посвящённым лицам... Война, которая калечит и корёжит, ломает устои природы, нарушая естественные процессы в животном мире, опуская Человечество всё ниже со ступеней так называемой эволюции. Венец Творения... Ха... Зловонная язва на теле нашей Вселенной, благодаря некоторым...

Захар Прилепин - Книгочет: пособие по новейшей литературе с лирическими и саркастическими отступлениями

У Евгения Николаевича очень интересный слог - пожалуй, только он в мире литературы способен побудить меня к каким-то действиям.

Во-первых, сразу хочется читать русскую литературу. Я вообще-то очень люблю американцев, и, иногда, англичан. Хемингуэй, Стейнбек, Сэлинджер, Кен Кизи, Керуак, да ещё много других писателей мне очень нравятся. А вот мотивировать себя читать русскую литературу получается гораздо реже. Из современников и вовсе читаю Алексея Иванова и, собственно, Прилепина. Так вот "Книгочёт" открыл огромное количество книг на русском языке, с которыми нужно хотя бы знакомиться. И я не устаю удивляться - как же много читал сам Прилепин! Мне кажется, у меня никогда не хватит терпения томами читать, например, 28 романов Проханова или шеститомники Газданова.

В любом случае, "Книгочёт" открыл для меня много новых авторов, не только прозаиков, но и поэтов. (От каких-то я даже при прочтении рецензии ощущал катарсис внутри, что же будет, когда саму книгу в руки возьму!) И теперь, прочитывая их книги, я буду возвращаться к "Книгочёту", чтобы сравнить ощущения от Прилепинского подхода до и после знакомства с самой книгой.

Во-вторых, когда читаю Прилепина, хочется быть русским. Нет, я никогда не отрекался от своей национальности и от своей страны. Просто после Прилепина, хочется напоминать всем и каждому, что мы русские, и это наша честь и долг - жить в России - и делать так, чтобы страна наша становилась с каждым днём лучше и лучше. Судьба у нашей страны непростая, и у народа тоже. Россия должна существовать, и делать нашу страну мы должны своими руками и мыслями!

В-третьих, Прилепин в принципе часто открывает мне глаза на некоторые вещи. Он частенько рассказывает то, чего я не знал или по-другому видел. И сейчас я имею ввиду общественно-политическую ситуацию в нашей стране. Я всегда относил себя к либералам, а Прилепин относится к ним, как я понял, со здоровым скепсисом. И показывает мне, какой же он, российский либерализм, и, мол, может, нам и без него как-то можно обойтись. Одного я пока не понял: как?

А вообще, Прилепин для меня это примерно то же, что для Прилепина Александр Проханов. Далее цитата: "Какой жар я испытал, пока жил с этой книгой, какую жуть, какую жалость! Какое ощущение чуда! С тех пор я с Прохановым не расстаюсь. Он, безусловно, долгое время и не подозревал о моём существовании, зато я его жизни радовался ежедневно, безусловно, искренне, по-детски."

Вот и я не расстаюсь с Прилепиным, и радуюсь его строчкам ежедневно, безусловно, искренне, по-детски. Горжусь, что живу с ним в одном городе. И жду новых его книг.

Рецензия GiraFFe на книгу «Ботинки, полные горячей водкой. Пацанские рассказы»

Рассказы Прилепина настоящие, живые, реальные. Осязаемые.

Благодаря филигранности языка, тому, как выстроены отобранные мысли, когда читаешь рассказы Захара, слышишь звон жестяного ведра от влетевшей в него картофелины, чувствуешь запах зажаренного на костре собачьего мяса (по факту бывшего свинным), чувствуешь ползание опасных ос по липким и сладким от арбузного сока губам и рукам, и узнаёшь такие обычные черты троллейбусных кондукторов...

Один из лучших современных российских писателей. И я горжусь тем фактом, что он заканчивал тот же факульт того же ВУЗа, где сейчас учусь я.

«Обитель»

Не знаю, кому как, а мне совершенно непонятно, как он это сделал? Как он положил перед нами не один день, а несколько месяцев соловецкого лагерника? И не просто положил перед нами на столе в виде толстой книжки, а заставил прожить с героем весь этот странный хронометраж, где минуты длиннее, чем дни? Откуда взялся «Один день Ивана Дeнисовича» ясно. Солженицын все это сам видел. А «Обитель»‐то, где нет ни единой фальшивой буквы, где есть весь грязный ужас падения и вся святость человеческой природы, откуда взялась?

«Щ‐854» вспоминается не только из‐за тематики, но и из‐за схожего приема построения текста ‐ непрерывный квест, где уровней много, а жизнь одна. «Шухов медленно и внимчиво поел, достав из валенка свою ложку...» ‐ «внимчиво», словечко особого языка Солженицына, было со мной все небыстрое время чтение «Обители», потому что именно внимчиво писал книгу автор, и именно внимчимо волей неволей приходится ее читать, смакуя каждую молекулу лагерной баланды.

Роман этот для меня необъясним, это бесшовный хитон. Но все же характерный почерк автора неизбывен: как и в «Саньке» герой живет по принципу «полюбить, так королеву» и становится любовником любовницы своего начальника. Как и в «Саньке» мы имеем пространные эротические сцены. Но если Прилепину времен «Саньки» я бы позволила себе сказать: «эротическая сцена на три страницы ‐ это, во‐первых, слишком много, во‐вторых, просто безвкусно, в‐третьих, у человека есть и другие физиологические проявления, если уж браться воздействовать на читателя именно с этой стороны, то нечестно замалчивать и кое‐какие другие процессы», то Прилепину времен «Обители» я это сказать не посмею, хоть и остаюсь при своем мнении. Это художник, сумевший так изобразить силу плотского человеческого страдания и влияние этого страдания на душу и судьбу, что нет уже к нему никаких вопросов. Только веселая песенка крутится в голове, которую любил напевать герой: «Не по плису, не по бархату хожу, а хожу, хожу по острому ножу...». И есть в том, что мне эти строчки перестали казаться веселыми чуть раньше, чем герою, какое‐то утешение.

Максим Прошкин

Перевалил за половину "Обители" Прилепина. Книга отличная, наверное, даже лучшая за всю его писательскую карьеру. Рекомендую, кароч.

Наталия Бочарова

Прочитала в выходные "Обитель" Прилепина на одном дыхании. Теперь мыкаюсь в поисках "чтобыпочитать", да все не то, хоть сразу заново перечитывай.

По ком звякнул почтовый ящик

По-моему, Прилепин написал свою лучшую работу на данный момент. Во-первых, это, наконец, не текст о пацанах, которые бегают, дерутся и стреляют на городских улицах, а серьёзный исторический роман о Соловецком лагере особого назначения, основанный на реальных событиях и реальных людях. Хотя главный герой всё равно того же возраста и по роже получает более менее постоянно. Прилепин, кстати, всегда подробно описывает чувства и ощущения избитого человека. Видимо, сам неоднократно испытывал на себе, потому что я-то, например, чтобы так более менее всерьёз дрался только в детстве и не очень знаю, как выплевывать кровь и считать переломанные рёбра.

Во-вторых, здесь не выкрашено всё в черное и белое. У каждого героя своя правда о том, что происходит в лагере, в стране. У каждого свой Бог и своя жизнь. Выбирай сам, на чьей ты стороне.

И в-третьих, в книжке всё чётко и понятно с точки зрения сюжета и языка. Нет никаких сложносочиненных философских отступлений, наполненных символизмом. Есть персонаж, есть обстоятельства – поехали! Все смыслы в словах и поступках. Всё движется и развивается из одного в другое. Из авантюрного в политическое, из политического в любовное. Сначала ты сопереживаешь герою, потом его не понимаешь, потом и вовсе ненавидишь. Или наоборот. Каждому своё.

«Обитель». Захар Прилепин.

Отпишусь здесь, потому как литературная критика – жанр для меня трудный. Потею, надуваю щёки, пытаюсь соответствовать. Здесь можно обойтись без этого.

Итак.

Прилепин написал книгу, которая, как фермент, даёт нам шанс переварить наше неудобоваримое советское прошлое. Не проклясть, не амнистировать – осмыслить. Пристегнуть, наконец, к историческому времени. Вместо того чтобы носиться с ним, отдельностоящим, как с жупелом, распугивая окружающих и доводя самих себя до истерик. «Историю нужно пережить, да?» – спрошу я на прилепинский манер. Чтобы она стала твоей историей. Чтобы расширила пространство у тебя за спиной – без этого не разбежаться, без этого человек куцый какой-то, уполовиненный, без этого разучиваешься ходить иначе, как по кругу.

Давайте забудем уже затасканную банальность «история ничему не учит». Учит. Только на индивидуальных занятиях.

«Обитель» даёт такой опыт переживания советского лагеря, который проходит поперёк обоих мифов: «сталинистского», согласно которому никаких ужасов не было, а если и были, то это неизбежная цена за спасение империи от распада и растаскивания по кусочкам – и мифа условно «либерального», солженицынского (хотя какой Александр Исаевич либерал) – в общем, мифа, согласно которому всё то ужасное, что случилось с Россией после 1917 – некая внешняя, привнесённая история, дело рук отморозков-большевиков, совративших и растливших «Россию-которую-мы-потеряли». Не буду излагать в деталях – какой ракурс предложил Захар. (Чтобы не выступать в роли спойлера. Видите ли, этот ракурс – ключевая ценность романа. Зачем мне портить вам впечатление от книги?). Но ракурс этот категорически не совпадает ни с одним из выше перечисленных. И он – да, включает реалии советского лагеря в историческое время.

Ну, разве что чуть-чуть, не удержусь (следующий абзац можно не читать тем, кто хочет избежать-таки чужих разгадок). Не было большевиков-пришельцев, господа. Всё намного страшнее. Большевиков-пришельцев можно проклясть – и пугать их возвращением детей и внуков. Жить со знанием того, что весь этот ужас не был привнесён извне фанатиками-партийцами – а, значит, даже после оттепелей и развенчания культов, после Перестройки и прочей гласности вполне мог где-то укрыться, уснуть в анабиозе вплоть до подходящих климатических условий… что он может вернуться сам по себе, без большевиков в любой их модификации – это требует, знаете, каких-то больших взрослых действий, гораздо более масштабных, чем призывы к запрету коммунистической идеологии.

У меня есть несколько «профессиональных» – литературных претензий к роману. Но они второстепенны. Книга сильная.

И неожиданная. От автора «Письма товарищу Сталину» я ждал, признаться, другого. Ждал со страхом – потому как если бы там обнаружилась листовочная апологетика отцу всех народов – ну, и всё, прощай, многолетняя дружба с Захаром.

В романе описана система, во-первых, в начале своего становления. Во-вторых, лагерь находится не в самых жёстких климатических условиях. Но то, как и почему всё пришло к ужасам, описанным в «Колымских рассказах», Прилепин помогает понять – причём, вне всякой догматики, одними лишь художественными средствами, выбранным тоном и готовностью передать правду каждой из участвующих сторон.

Дотянулся ли Захар до этой высоты в процессе работы над книгой, «работы с материалом», как любили говорить в описываемые времена – или он с самого начала держал фигу в кармане, видя и понимая гораздо больше, чем высказывал, и не особенно-то открещиваясь от приписываемого ему критиками сталинизма – не знаю. Какая разница. Главное, книга выписалась так, как выписалась.

Отдельная история – любовная линия в романе. Тем, кто переживал отношения любви-ненависти, кто повисал на волоске, а женщина картинно пощёлкивала перед этим волоском ножницами – читать тем более. Собственно, эта линия – всё как положено – и оживляет текст. И заостряет тот самый ракурс.

Кажется, всё.

А, вот ещё – о том, что всё начиналось именно так, в сплаве зверства и романтики, можно прочитать у того же Шаламова, в воспоминаниях о Вишерском лагере.

Захар Прилепин - Патологии (рецензия)

Всю прошлую неделю я был в рабочем безумии. Мы сдавали проект, и это был мой самый первый проект. И вот, выходя на минуты из легкого мира кафе и шоколада, я погружался в пучину грязи, крови и физиологических упражнений произведения Захара Прилепина "Патологии".

Это книга о чеченской войне. Если точнее даже, о судьбе одного бойца в этой войне. Бойца, как отмечают, не бесстрашного, а самого обыкновенного, со своими понятными человеческими чувствами.

Начинается она с претензией на оригинальность - с послесловия. Это послесловие вроде бы даже заставляет нас подумать, что даже в самые серьезные моменты герой выживет и ничего не случится. Впрочем, "что-то" случается уже там, и герой не перестает бороться за свою жизнь.

Книга примечательна своей нейтральностью. Патриот заметит там силу русского оружия, оппозиционер - разгильдяйство, распил и воровство в армии. Все потому, что и то, и другое - это жизнь. Герои автора гипертрофированны, но только чуть-чуть. Каждому из них сопереживаешь, и вместе с тем автор невольно заставляет задуматься, почему кто-то остается в живых, а кто-то нет.

Военная рутина (если так можно назвать действие с перманентным экзистенциальным напряжением) перемежается рассказами о прошлом и единственной любви героя. Автор приводит картины нищеты, болезни и секса с той же физиологической точностью, с которой живопишет боевое полотно. Эти картины помогают узнать о прошлом героя, однако, существуют скорее как отдельная реальность, в которую герой выпадает в минуты размышлений или сна. Смягчая повествование о чеченских буднях,

Называя книгу "Патологии", автор, скорее всего, хотел указать, сколько иррациональных поступков совершаем и чувств испытываем. Название мне не запомнилось - может, это связано с личной патологичностью, но, скорее всего, само это призрачное различение между нормой и патологией значительно перебивается более явным и осязаемым различением между жизнью и смертью. Ведь это единственный по-настоящему объективный критерий.

Я рекомендую эту книгу любителям реализма, эпоса о мужском мужестве и просто желающим осознать, в каком прекрасном и одновременно хрупком мире мы живем.

Захар Прилепин - Обитель

Внушительную книгу проглотил за пять дней. И книга оказалась страшной. Впервые сталкиваюсь с таким парадоксом – тяжелейшая по содержанию, по производимому впечатлению, книга читается очень легко! Скажу честно: всегда считал Прилепина способным прозаиком-лириком, к «политике» его серьезно не относился, видя в ней прежде всего «сюжет» и необходимость зацепиться за «пиар». Но теперь писатель вызрел, и могу с уверенностью сказать – да, родился роман, который переводит его из «мальчиков» в «мужи». Но меня в Прилепине и данном конкретно романе радует даже не это. «Мужей» у нас в литературе хватает, и частенько от них бывает тошно. Прилепин – единственный из «раскрученных» (говорить об иных – отдельная тема), в котором лично меня ничего не коробит. Даже в жутковатой «Обители» он являет себя писателем чутким и человечным, описывая предельную жестокость, не «смакует» её, как большинство современников, а лишь констатирует, и даже местами накладывает «бальзам на раны» - в безнадежности оставляет надежду, если не на духовную победу, то хотя бы на выживание. Больше того, в столь жестком повествовании остаётся приверженцем красоты слова. Язык превосходен, классические традиции – несомненны. Думаю, «Обитель» вполне могут прочитать не только мужчины, склонные ко всевозможной «жести», но и женщины.

Сказать по правде, любовная линия романа кажется мне натянутой. Ну какая уж при таком раскладе любовь! Однако понимаю нужды автора – приходится ведь строить сюжет! – и не хочу придираться.

И самый главный вывод, сделанный по прочтении: похоже, что каждому поколению читателей историю должен пересказывать «свой» автор. Я читал Солженицына, читал Шаламова, но до костей пробрал именно Прилепин - думаю, именно потому, что с ним мы худо-бедно ровесники, и видим мир и историю примерно через одну призму.

О фильме Алексея Учителя "Восьмерка"

Во-первых, я рад, что начали экранизировать Захара Прилепина. Вот бы еще кто-то из крупных режиссеров взялся бы за экранизацию его романа "Обитель"! В ножки бы поклонился...

Во-вторых, что Учитель мог взять из повести "Восьмерка", то взял, но... какие-то вещи то ли нельзя передать языком кино, то ли это должно быть совсем другое кино.

Алексей Учитель считал у Прилепина "социальный пласт". Провинциальную реальность России рубежа 90-х -- "нулевых". Издыхание ельцинской России. Криминализированную до предела действительность, грубую, нищую, темную. Каждый с каждым соревнуется в крутости, в "реальном пацанстве" -- включая женщин. Каждый разговор, да чуть ли не каждая реплика не договариваются до конца, поскольку другая сторона воспринимает слова и фразы как знаки, за которыми видит контекст и понимает недосказанное как уверенно сказанное. Заброшенные заводы, жестокие драки, беспощадность как норма, подворотни, груды ржавого металла, жадная, краденая любовь, проблески человеческого, едва выживающие в океане звериного. И четыре мушкетера-омоновца, бесстрашные и свирепые, делают то, что никто до них не смог сделать -- избавляют город от главного бандита.

Фильм в духе кинокартин "Магнитные бури" и "Дети чугунных богов".

Что не попало в фильм? Более глубокий пласт прилепинского текста -- экзистенциальный. "Восьмерка" -- вещь отнюдь не оптимистическая, это очень тяжелая вещь. Там ясно сказано: в этой жизни нельзя опереться на человеческое, ибо оно непрочно. Там не звериная реальность губит лучшее, что есть в человеке, а просто -- реальность. И даже самое лучше со временем превращается в прах. Так прахом становится в повести Прилепина великолепная дружба тех самых четырех мушкетеров. Просто трескается и распадается. В фильме же любовь гибнет, но дружба все-таки остается жива.

Вообще, у Прилепина этот экзистенциальный пласт силен и страшен. Ничего нет у человека такого, что составило бы ему надежную опору в сей жизни, гарантировало бы счастье или хотя бы безопасность и процветание. Опереться можно на связь с Господом Богом, да еще на то, чему научил отец. Но отец уже мертв, а Бога еще надо принять, перед Богом надо еще смириться. Всё остальное позволяет лишь на время согреться, не более того.

"Обитель"

Соловки Прилепина столь же исполнены в эстетике vivid, сколь "Архипелаг" Солженицына в эстетике mort. Самое странное, конечно, это гастрономическая экзальтация на каждой второй странице. Боюсь прибавить пару килограмм, пока дочитаю. То солнце плавает в озере, как кусок масла, то старушка достает "из своих сумок халву - издающую тихий, сладкий запах, похожую на развалины буддийского храма, занесенного сахарной пылью". Такое фуд порно умел Юрий Карлович Олеша писать.

Я и писатель Захар Прилепин

С Захаром Прилепиным, пожалуй, знаком каждый, кто хоть немного разбирается в современной культуре. И это не секрет. Не каждый его читал, но имя у всех на слуху. Это, как история с «Анны Карениной» Льва Толстого. Все знают, что «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Все смешалось в доме Облонских», а что было к знает не каждый. Гораздо раньше я узнала о Захаре Прилипине, как о человеке. Волей или неволей слышала о нем на телевидении, в газетах, в журналах и в интернете. В общем, в любых источниках информации мелькало имя этого писателя. Поэтому я знала, что он был в Чечне, работал в ОМОН, семьянин с четырьмя детьми, выступает против либеральных идей, национал-большевик. А еще лауреат многих литературных премий, начиная премией газеты «Литературная Россия» и заканчивая «Русским Букером».

Человек, способный заинтересовать. На вид лет сорока, внешность брутальная, на лице приветливая улыбка, речь быстрая, но внятная и точная.

Отзывы только хорошие, характеристика положительная.

А уже позже я прочла и тонкую «Жилку», и грустный рассказ «Бабушка, осы, арбуз», ну и еще парочку, названий которых не запомнила. И книги поразили меня своих слогом. Писатель, как архитектор выстраивал из слов колонны в греческом стили и помпезные дворцы борокко, холодные и сырые дома и душные квартиры.

Как-то в одном их увиденных мною интервью Прилепин говорил о том, что мужчинах больше всего ценит ответственность, что к себе относится с ироническим скепсисом, что никогда не задумывался о смерти и не испытывал из-за этого хандры.

«Черная обезьяна» - это первое большое и серьезное произведение Прилепина-писателя, прочитанное мной. Роман, после которого остается ощущение, что сам (ровно как и герои) измазан чем-то липким и грязным.

И в моей голове с этих пор, никак не укладывается, как человек с таким сильным духом смог написать роман, в котором он ставит жесткий приговор нашему и без того уже больному обществу? За что? Разве мы заслужили?

Вместо предисловия..

Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью.

И эта старая поговорка оправдана. В принципе, мы все живем на задворках кафкианского мира. Ни жестокие войны, ни вмешательство сил природы ничему так и не научили человека. Чтобы ни показали по новостям, мы все воспримем с хладнокровием удава. А чем нас можно удивить? Взрывы самолетов? Было. Захваты школ? Было. Восстания? Очередная революция, ничего нового. Все это мы проходили. Побунтует душа, да успокоится. В мире страшно жить не потому, что эгоизм захватил умы взрослых людей и они забыли про ответственность перед будущим поколением. А потому что границы между плохим и хорошим стали все заметнее стираться, потому что ко злу мы стали относиться, как обыденности. Ну, есть оно и есть, ничего не поделаешь с этим. Агрессия и ненависть все чаще неразлучные спутники современного человека.

Мы стали пленниками своих же натужно-философских мыслей. Много думаем и мало делаем. Пытаемся найти ключи, подходящие ко всем замкам, такие, которые все наши проблемы решают разом.

А жизнь штука странная, и кажется, лишенная всякой логики. Не никто и никогда не узнает за каким углом прячется неудача. Бывает и такое:

что-то острое и игольчатое, прокалывает твою душу, но тут уместнее сказать твое самолюбие. Когда обидно, за то, что ты где-то и что-то упустил, потратил время и силы на пустое, ненужное. Момент осознания своей несовершенности, бездарности, этот страшный момент наступает неожиданно, резко. И непонятно, что нужно сделать теперь, как все исправить?

А что, если все эти неудачи ты выдумал сам, что если нет в мире ничего ни страха, ни смелости, ни любви, ни ненависти? Что, если весь этот мир мы выдумали сами?

Все ищут в тебе смысл, а в тебе его нет вовсе….

Зачем это? О чем? Что это?

Может это самокопание, желание понять собственную душу, разобраться в своих мыслях, чувствах, ощущениях, попытка избавиться от гнетущего страха, безысходности и отчаяния?

Столько вопросов и так мало ответов, и никто не поможет, никто не поддержит…

Журналиста-писателя, которому поручено раскрыть дело детей -недоростков. Человека без имени, без прошлого, без настоящего и без ясно-очерченного будущего. Кажется, что Прилепин изображает типичного героя своего времени, который разрушает все, что сам когда-то построил. У него есть жена (также безыменная) и двое маленьких детей. Но все члены семьи отделены друг от друга непроницаемой глухой стеной. Жена воспринимается им, как нечто мелкое и раздражающее. Что-то вроде насекомого, огромной мухи, мешающей спать в жаркий летний день:

«– Я тебе мешаю? – спросила она тихо.

О, этот умирающий голос. <…> Как всё-таки мало места в квартире, сейчас бы свернуть в проулок, миновать тупичок, выйти через чёрный ход к дивану в другой комнате, подбежать на цыпочках к дверям, быстро запереться изнутри на засов, подложить под щель в двери половичок, чтоб не было видно, что включён свет и я читаю, а не удавился, например, в темноте».

Своих детей, кажется, любит. Но при возможности оставить их одних, оставляет. И без всякого зазрения совести спешит к любовнице Алине, от которой он кроме плоти ничего не требует, а ей хочется большего, хоть маленькую дозу любви. И не плотской, а духовной.

Его легко можно сравнить с Сергеем Макаровым («Полеты во сне и наяву»). Истории этих персонажей похожи, как две капли воды. Даже причины поведения одинаковые. Оба неожиданно понимают, что жизнь пошла не по той дороге, а свернула на неверный путь. Не стоило приспосабливаться к всеобщему хаосу и смириться со своим положением, а бежать скорее из этой ямы. Поэтому главной целью героя становиться попытка понять, когда же все это началось:

«Когда я потерялся, вот что интересно...

Бредешь за собой, тянешь нитку, истончаешься сам, кажется, вот-вот станешь меньше иголочного ушка, меньше нитки, просочившейся туда и разъятой на тысячу тонких нитей — тоньше самой тонкой из них, — и вдруг вырвешься за пределы себя, не в сторону небытия, а в противоположную — в сторону недобытия, где мне все объяснят.

Потому что едва только очутился здесь — я уже потерялся, запутался в руках родителей, когда еще едва умел ходить, и они запускали меня как косопузый кораблик на сухой белый свет: иди ко мне! — суровый мужской голос. Ну-ка, ну-ка, а теперь иди ко мне! — ласковый женский.

Куда к тебе? Зачем ты меня звал, художник, пахнущий табаком, с порыжелыми от красок руками? Зачем ты звала меня, пахнущая молоком, с руками, побелевшими от стирки? Я пришел, и что теперь? Рисовать, стирать?»

И жарким, «липким», душным летом( примерно 2010-го года, когда смог охватил всю Москву) человек без имени решил разобраться во всем самостоятельно. И снова потерялся.

Прилепин подстроил все так, что главного героя трудно понять, потому что какой-либо логики в его действиях не видно. Его нечем оправдать за все поступки, выходящие за рамки морали. Ну, что можно сказать про человека, совесть которого была потеряна еще в детстве. Белые голуби, которых в темноте чердака забивают насмерть палками (вроде бы нормальные дети, вроде бы из нормальных семей) то ли для забавы, то ли в качестве эксперимента (ну, все же познать нужно!). Беспородный пес Шершень, умеющий улыбаться и произносить слово «мама», которого главный герой предал, оставив на какой-то дальней станции просто потому, что захотелось новую собаку. (Интересно, как об этом моменте своей жизни сам герой вспоминает: «В ту минуту во мне поселился взрослый человек, тать, подлец и врун»). Вроде у каждого в биографии можно найти поступки, за которые стыдно. Все мы прячем свои скелеты в шкафу. Но кто сказал, что если общество закрывает глаза на некоторые аморальные действия, то так поступать можно?

Получается, что герой совершенно обычный. Он не нарушает юридического закона. Вполне нормальное поведение среднестатистического человека. Ну, а как же ответственность, которая появляется уже в сознательном возрасте. Ее у нашего героя нет. Он как бы еще остался ребенком со свойственным детям эгоизмом и инфантильностью. Герой - сам «недоросток». Поэтому, повзрослев, заменяет животных на людей. Захотелось другую женщину? Пожалуйста. А жену можно выгнать в подъезд вместе с обувью….. Он осознает, что что-то идет не так, но что именно и как с этим бороться понять не может. То ли на других злиться, то ли на себя. Собирает дом из детского конструктора (символ счастливой семьи), защищает его от остальных людей, но не делает то же самое в реальности. Главный герой живет отдельно от настоящего мира, ему легче спастись от всего в поисках разгадки тайны детей-убийц (автор не объясняет, реальны ли эти истории или это плод больного воображения), чем разобраться в собственной жизни.

Главный герой-это карикатура на каждого из нас, это зеркало, где человек виден без масок. Нам кажется, что оно кривое, и поэтому в него неприятно смотреть, но на самом деле отражение, увиденное нами - настоящее человеческое лицо. Может быть, поэтому в действиях и поступках (героя) нет логики. «Все ищут в тебе смысл, а в тебе его нет вовсе», - говорит Слатитцев. Может быть, так и должно быть. У безнравственности и вседозволенности, монстра внутри нас, нет смысла, а если мы его найдем, то станет еще страшнее.

Разум постигает то, что уже знала душа.

Прилепин описывает три основных периода жизни безымянного человека. Отрывки из детства (об этом достаточно было сказано выше), юность

( психушка и армия) и жизнь сегодняшняя (Вроде бы известный журналист и писатель, внешне благополучная семья, даже любовница прилагается. Что, кажется еще нужно?) И все же что-то не так, что-то мучит и тревожит, что-то не ладится в этой треклятой жизни.

Поэтому в каждый из этих эпизодов герой задает себе важные философские вопросы. В детстве: «Когда же я потерялся. В юности, находясь в психиатрической клинике: «Где кончается рассудок и начинается сумасшествие? Что более органично человеческой природе — смирение или буйство?». А в зрелом возрасте: «Разве было бы плохо, если бы всех нас извели?». Прямого ответа никто не дает. Он сам должен их найти, не зря так много воспоминаний перерыто, даже тех, от которых становится стыдно.

Когда же я потерялся?

Для того чтобы объяснить, когда же герой потерялся, обратимся к названию романа. Название романа «Черная обезьяна» - это тот самый случай, когда слова в словосочетании настолько равнозначны по своей силе и одновременно настолько дополняют друг друга, что и говорить-то больно не о чем. Черный – это цвет негатива, в котором живет герой: особенные черные тараканы из детства героя, пожирающие обычных рыжих; черные носки, «случившиеся» с героем 13 лет назад, которые яростно меняются на цветные (только вот жизнь от этого радужнее не стала); черная «грязишша», в которой он весь «размазался» («Возился долго, привставал, чертыхался, опять садился — дорога не держала, сбрасывала со скользкого черного крупа. Наконец, догадался — шагнул с дороги прочь, в густую траву, крапивную, полынную поросль, пошел там, хватаясь грязными руками за колючие, кусачие стебли, тянул себя до черных домов, все пытаясь вспомнить, в каком из них видел ту бабку и того пацанчика, блядиного сыночка с подсохшей ручкой). Герой и сам стал черным, «будто в шерсти: зверь лесной». Естественно, что жизнь в такой тьме делает и душу человека черствее, непроходимее, чернее. Что же может постичь разум, слушая эту душу?

Что же вкладывает Прилепин в слово «обезьяна»? Обратимся, прежде всего, к переводу. В словаре Д. Н. Ушакова говорится, что abü zinä в арабском означает «отец блуда». Нужно ли еще что-то дополнять? В романе слово «обезьяна» не единожды используется для уничижительной характеристики человека. Старый солдат из полуфантастической истории о «недоростках» говорит о красивой рабыне: «Эта женщина тоже ходила в пурпуре, она имела прислугу, а теперь она ходит в общую лохань на виду у всех. Скоро она перестанет стесняться себя и будет вести себя хуже, чем обезьяна». Перестанет стесняться себя…Не об этом ли размышляет герой после мерзкой ссоры с женой: «— Люди не чувствуют стыда, — произнес вслух. — Если их никто не видит — не чувствуют ни малейшего. Я вспомнил одни, потом другие, затем третьи свои дурные поступки — подлые, отвратительные, гадкие, — и в одну секунду стало ясно, что в том, где нас не застали, включив белый свет и указав пальцем, мы не раскаиваемся никогда. Спим со своей подлостью в обнимку: хоть какая-то живая душа рядом, хоть кто-то тихо греет душу. Убьешь ее — и кто останется поблизости до самой смерти?» Вот вам и ответ.

«Черная обезьяна» – все самое мерзкое и гадкое, что есть в человеке, в каждом из нас.

И потерялся герой уже очень давно, в раннем детстве, когда не знал, на чей зов идти. Почему так случилось, остается только догадываться. Может быть потому, что герой последовал приспособленческой логике старого стража: «Истолковать отцовский завет дело нехитрое, но куда лучше сказанное отцом обмануть и миновать»? А может потому, что отец его и вовсе был похож на отцов древнего города, которые не смогли отстоять свой дом («Их отцы те же, что наши отцы: мягкие, как гнилые яблоки»). Вот именно в этот момент и хочется поспорить с автором, по словам которого разрушение и загнивание нашего общества началось три поколения назад: «Это три последних поколения. Дети, с которыми никто не разговаривал, которым никто не читал правильных книжек. Дети, изуродованные аморальностью мира. Их много, они вокруг нас ходят. Это обыденность…» Что же вы сами себе перечите, уважаемый автор? ЭТО БЫЛО ВСЕГДА. Черная обезьяна могла выйти наружу в любое время.

Как персонаж черная обезьяна появляется в качестве игрушки, которую герой купил своим детям в маленьком магазинчике. Это «непонятное животное» озвучено нашим «папашей» тем самым противным: «Ы-Ы-Ы!» Купил не глядя. Вот именно «не глядя». НЕ видим, НЕ слышим, Не знаем своих детей. Недоглядели, недолюбили, недопоняли, и в результате родились те самые «недоростки».

Детки без клетки

Тема детства – главная тема романа. Самые добрые и светлые страницы романа посвящены детям главного героя. Вначале для писателя-журналиста они «сын» и «дочь», а к концу, чем дальше герой уходит от реальности, становятся просто «та, что в желтом» и «тот, что в синей».

Автор постоянно говорит читателю: «Опомнитесь! Остановитесь! Будьте рядом со своими детьми! Вы нужны им!». Защитите их от мира взрослых, где в погоне за мнимым счастьем, так легко потерять душу. Впопыхах, забыть ее на ближайшей автобусной остановке или на верхней полке вагона, в котором пахнет вареной картошкой и курицей. Забыть также, как обычно мы забываем зонты и перчатки, очки и сумки, потому что ценность свою душа потеряла. Измельчал человек. Кто вырастет из младенца с глазами, лишенными ресниц, которого везет молодая мама с сигаретой в зубах, из ребенка, лижущего железный поручень и уже «пожравшего всю мерзость», или из мальчика, которого отец приковал к гончарному кругу лишь за то, что он «умеет делать из глины пузатые горшки, царственных всадников и веселые свистульки»? Только те, кого уже сегодня боятся бабки из Велемира, только те, в цветочных венках, кто, подняв меч над собственным отцом, не задумываясь, его опустят.

И все же автор вместе с главным героем робко шепчет: «… и только дети остаются — и ползаешь в этом болоте (непреходящем кислом болотном мареве, то и дело окатывающем чувством постыдной гадливости) по тропкам, оставляемым ими… там, где они светлыми пяточками натопотали…»

Действительно большая книга

Я дочитала "Обитель". Я давно не читала таких толстых, больших книг. И впечатление от неё, конечно, совсем иное, чем от того, что я читала в последнее время из в последнее время написанного. И дело - не в материале, не в теме. Главное впечатление складывается из "вкуса" фрагментов, которые того же замеса, что был уже в "Грехе". Потому что у этих страниц или строк есть вкус и цвет (на которые, наверное, не будет в ком-то товарищей) - не виноградное, но мясо определённо. От романа в целом, как конструкции, у меня разные впечатления. Но это не имеет никакого ровно значения. Жалко одно: это слишком большой роман для современного молодого читателя. Читать-то его хорошо бы пораньше. А чего там 16+ такого особенного? Очень даже.

"Обитель" Захара Прилепина оказалась очень крепко скроенной и отлично написанной историей. Ничего веселого там нет, но можно получить настоящее и редкое по нынешним временам удовольствие от языка и мыслей. А от сюжета вообще не оторваться. Прилепин вырос в большого писателя, а "Обитель" - настоящая русская литература. Рекомендуется.

С чтением у меня вечно - то пусто, и по полгода в руки книжки не беру, то густо и взахлеб. Густо случилась как раз сейчас: за две недели проглотила "Санькя" Прилепина, наверстала пропущенную "Трудно быть богом" Стругацких *чтоб понять, про что ж я кино смотрела то))*, потом вспомнила о своей любви к Бенаквисте и что кто-то тут то ли ругал одноименный фильм, то ли хвалил одноименную книгу - проглотила обе его "Малавиты", а под конец пала жертвой рекламы и поскакала покупать в бумажном варианте последнию Прилепенскую "Обитель". Сижу, теперь, эстетствую - сто лет в руках новых бумажных книжек не держала, ах этот запах, ах шорох страниц)) Содержание правда пока оценить не могу, каждый раз как беру в руки - больше эстетством, чем чтением занимаюсь)

Прилепин. Обитель.

Захар Прилепин - большой писатель. Из меня так вообще всю душу вынул. Давно такого не читала. Домбровского немного напомнил, но в целом потряс. Уникальный мужик, этот Захар.

Начала читать #Обитель #Прилепин'а. Невероятно и странно, что только сейчас его открыла для себя

Захар Прилепин - Обитель

Книга стоящая и тяжелая. Есть один нюанс: приятно, когда книга хорошо написана, но неприятно, когда автор водит тебя за нос, куда ему вздумается. Приходится скрежетать зубами и смиряться, иначе бы это просто была крепкий роман воспитания или историческая реконструкция по мотивам Шаламова. Терпи, читатель, в конце концов, героям хуже, чем тебе. А «Обитель» очевидно больше, чем кажется на первый взгляд.

Завязка: симпатичный молодой человек (как мы сразу понимаем, политический), москвич, любитель поэзии, старается выжить в бесчеловечной среде лагерей, внимая наставлениям старшего интеллигентного товарища и вызывая объяснимую неприязнь у воров и убийц. Так? Молодцы, купились.

Через несколько сотен страниц вас этот молодой человек начнет раздражать (а то, наоборот, вызывать страшное сочувствие), вы озвереете от разных точек зрения, хорошие окажутся плохими, плохие – хорошими. Или плохими? Или все-таки хорошими? Правых не отличишь от виноватых, а прошлое Соловков не лучше настоящего.

Соловки – это, конечно, ад, но ад материалистический - предприятие, которое должно само себя обеспечивать, кормить и одевать обитателей, организовывать какой-то досуг, перековывать грешников. Вот круг, где человек за ночь замерзает, а вот круг, где вполне можно жить, заниматься наукой и покупать конфеты. Ну и да, в ад никто не попадает просто так.

Прилепин явно вдохновлялся «Благоволительницами» Литтелла, но получилось все куда оптимистичнее и человечнее: тема другая, герой вменяемый, плюс любовь, в которой, кажется, спасение. Финал хороший, и эпилог тоже.

Захар Прилепин - настоящий мужик. Любая нормальная баба должна истечь по такому слюнями. Простой, надёжный, волевой, неглупый, но без лишней рефлексии, с мягким юморком и неназойливым жизнелюбием. Таких ковали советские институты - если, конечно, не оскотинивали - студенческие общежития, промышленные предприятия, воинские ряды и тюремные этапы.

Захар Прилепин - реальный пацан. И я говорю это без иронии. О таких "ребятах с нашего двора" он написал первый сборник рассказов - "Ботинки полные горячей водкой".

Захар Прилепин - бывший ОМОНовец. К сожалению, сии доблестные отряды в последнее время всё больше занимались не прямыми обязанностями - силовой борьбой со всякими ОПГ и ОПС - а разгонами митингов и демонстраций, избиением студентов и пенсионеров, защитой рейдеров и т.п. Прилепин ушёл оттуда и честно, никого не обвиняя, написал об этом замечательную повесть "Восьмёрка".

Захар Прилепин принимал участие в боевых действиях в Чечне. И написал об этом честную трагическую книгу - "Патологии".

Захар Прилепин - руководитель нижегородского отделения НБП. И он положил начало Революции в одном отдельно взятом романе - "СанькЯ".

Захар Прилепин не любит либеральную интеллигенцию. И от её имени он написал весьма едкое "Письмо товарищу Сталину".

Захар Прилепин любит свою страну и свой народ. И не кричит об этом на всех углах. Это чувствуется между строк.

Захар Прилепин при всей свой брутальной биографии и точно такой же внешности - необычайно тонко чувствующий человек. То есть, любит читать - это лучший способ воспитания чувств. Он выпустил целую книгу обзоров и рецензий - "Книгочёт" и целую книгу интервью с современными писателями - "Именины сердца". Он является автором-составителем и редактором нескольких сборников современной прозы. И это правильно. Литературу надо навязывать.

Захар Прилепин, между прочим, получил неплохой бонус - премию за книгу десятилетия. "Грех" называется.

Захар Прилепин - толковый журналист. Отдельным изданием он выпустил сборник своей публицистики - "К нам едет Пересвет".

Захар Прилепин - бизнесмен. То есть, зарабатывать он умеет. И в оппозицию лезет вовсе не потому что он такой маргинальный неудачник.

Захар Прилепин даже читает рэп и пишет стихи. Всё успевает.

А ещё (бабы, извините!) он счастливо женат и воспитывает четырёх детей. И, я думаю, именно для них он хочет оставить эту страну нормальной.

Что-то забыл? Ах, да, Захар Прилепин - отличный писатель. Один из лучших.

Оказывается, Прилепин 19 мая побывал в гостях у Познера. Рада, что наткнулась на это видео; рада, что есть у нас в России люди, которые искренне любят свою страну, болеют за неё и которые не относятся к родине потребительски. Некоторые чувствуют, что что-то им здесь недодают, чего-то им недостаёт - значит, "валить пора". А некоторые надеются на прорыв и радуются тому, что есть, ценят российскую историю. По Прилепину (и по Шаргунову) видно, что они истинные Патриоты (не побоюсь этого слова, которое в наше время, как ни печально, стало ругательством).

Познер с сарказмом в пылу жаркой беседы спросил у Евгения Николаевича: "А вы что, считаете себя интеллигентом?!" Благо, Прилепин не заметил или не захотел замечать этого вопроса. Потому что когда человек говорит "я интеллигент" сам про себя - это как-то не по-интеллигентски, согласитесь. Так вот, советую потратить час своего драгоценного времени, посмотреть видео и решить: является ли Захар Прилепин интеллигентом или всё же его взгляды чересчур радикальны, странны и категоричны? Я вот считаю, что такая эмоциональность и некоторый максимализм в нём вызван как раз тем, насколько сильно он болеет за родину. И думаю, он интеллигент. Его рассуждения искренни и этим подкупают меня. Он не пытается играть на публику, а лишь высказывает своё мнение. Не пускает пыль в глаза, а открывает душу, не прячась за маской "нормальности" и "лучше я буду, как все".

А "самость", самобытность России и для меня важна. Не считаю, что нужно стесняться того, что мы отличаемся от Европы, как англичане в приведенном Познером примере в конце видео.

http://www.1tv.ru/prj/pozner/vypusk/31420

Дочитал сегодня Захара Прилепина "Обитель". Последние 100 страниц одним рывком. ))

Что сказать? Хорошая книга, рекомендую. Я читал Прилепина немало, но это однозначно лучший его рассказ.

Не зря мне советовали его прочитать.

"Объятель"

Пятый роман Захара Прилепина "Обитель" уже вошёл в лонг-лист "Русского букера", а я только на днях его дочитал. Дочитал, и теперь уверен — "Букера" он возьмёт без особых проблем.

Несмотря на то, что в книге 700 страниц, читается она легко. Я, по крайней мере, прочитал её за семь дней — по сто страниц в день. Правда, с перерывами в месяцы. Вынужденными, не идеологическими.

Я никогда не был поклонником Захара-романиста. Да, я безусловно, люблю "Патологии", общался в живую с Лыковым, но в целом Прилепин для меня — в первую очередь, публицист, эссеист и литературовед. Но "Обитель" я не мог не прочитать, и не жалею об этом.

На протяжении всех семисот страниц меня мучал один вопрос к автору, на который я сам себе ответил через день после окончания чтения. Расскажу подробнее.

Фабула романа следующая — парень Артём попадает на Соловки за убийство своего отца, там проходит разные "испытания" (в общем, часть про "Наказание"), у него случается роман с любовницей начальника лагеря, потом приходит новый начальник, Артём с Галей сбегают, но возвращаются, и собственно, всё.

Так вот, что меня мучало и чего я ждал. Главный герой — Артём Горяинов (от слова "горе", видимо, а может, "иное горе") — отбывает срок на Соловках. Не за политическое преступление, он не каэр, за обычную, казалось бы, бытовуху. В лагере он несколько раз чуть не расстаётся с жизнью, много общается с интересными людьми, размышляет. Что ещё можно делать в тюрьме? Я постоянно ждал, что вот сейчас, вот-вот, он начнёт что-то вспоминать. Свою первую любовь, свой дом, своих друзей, свой город и так далее. Вроде бы, а что ещё делать в тюрьме, только и жить воспоминаниями? За семьсот страниц Артём практически ничего из этого не вспоминал.

Что ещё можно делать в лагере? (Я там не был, к счастью, но мне так видится). В тюрьме, как в любом одиночестве, можно и нужно вспоминать о будущем, проще говоря, мечтать. О том, как вернёшься домой, о том, как встретишься с роднёй, друзьями, поедешь на море. В тюрьме только и думают о море, о том, как оно бесконечно прекрасно. Но этих мечтаний в "Обители" тоже нет.

Это, честно скажу, ввело меня в тупик, сломало стереотипы. И только последействие книги осенило! Книга, во-первых, не про Артёма Горяинова, а про Соловки. Поэтому в ней много истории Соловков, и даже не лагеря, а самого острова. История Соловков заменила в романе историю, то есть прошлое, главного героя. Потому что и главный герой-то не Горяинов, а остров Соловки. Остров, а не лагерь. И кто-то, наверное, проведёт аналогию с Лунгиным.

Тем не менее, личность Артёма тоже интересна. Потому что он как герой, может, не новый в русской литературе, но показательный. Показательный своим отношением к жизни — хорошим, ироничным, если она есть, и никаким, нейтральным — если её нет. Горяинов — это человек, который имеет необычайный фарт, наитие, но это наитие не природное, оно — следствие морально-нравственных качеств Горяинова, следствие его собственной справедливости.

В конце книги есть дневник Галины Кучеренко. Он прекрасен. Топовые российские блогеры должны кусать себе локти, читая его. Здесь всё — и эмоции, и факты, и чувства женщины. Дневник — это вся "Обитель" в нескольких страницах. Не сможете одолеть всю книгу — прочитайте хотя бы его.

Мне даже жаль, что я не могу стереть воспоминания о книге, и перечитать её с конца.

Анна Ходюш

"Я читала книгу "Обитель". Мне она кажется большой и величественной. Пахнущей, смердящей, глубокой, изливающей на неумытый мир тонкие струйки крови из сердца. Вижу в этом... Как бы получше выразиться, духовное донорство что-ли. Книга упоительно горькая. Беспощадная. Превосходная книга, которая навсегда в моей памяти".

Оскар Гилязов

Дочитал "Обитель" З.Прилепина. Вынос мозга. Рекомендую к прочтению.

Fortuman

Захар Прилепин - Патологии

С горем, мытарством и двухнедельной задержкой мне таки пришли очередные книжки. Одна из них полное собрание прозы Захара Прилепина. Давно хотел его почитать, а тут очень к месту вышло такое издание. Имел я о его творчестве впечатление крайне поверхностное, поэтому чего ждать от его книг не знал. Первым романов в собрании шли "Патологии". По странном стечению обстоятельств они оказались про войну. Странно то, что параллельно и неспешно я читаю Селина, который тоже пишет о войне. Пусть и о другой.

Прилепин пишет то, о чем знает. Это важно. Что же он видит? А видит он абсурд. Всяческие рефрены героев "меня никто не ждет, а я домой приеду.." и не произносимые "а они нет". Все становится бессмысленным, когда возможно сегодня ты и умрешь. Рассказчик чем-то напоминает Селина - он тоже трусит на войне. Но если у Селина это страх рациональный, он просто говорит "я трус - идите все к черту, я хочу жить". То трусость Егора другого свойства. Оказывается, что он немного не в себе, по жизни. Он живет в мире каких-то патологий. Рано умерший отец, бросившая мать (нет, Боже упаси, тут нет голливудского вульгарного фрейдизма, тут скорее обыденная реальность России того времени) сцена со спаривающимися собаками, куча бывших мужиков его любимой, которые разрывают его сознание.. и вот этот человек оказывается на войне.

Война изображается без каких-то скидок, оговорок, и предупреждений. Рассказчик на них не способен. Вы же не будете пытаться отстранено рассказывать, как вы каждый день идете на работу? Это обыденность. Вот он так же рассказывает о войне. И там можно разглядеть много полезного, для товарищей домашних милитаристов. Война это не красиво. Война, это когда ты расстреливаешь чеченов, обливаешь их бензинов и сжигаешь трупы, и только по треску патронов в сапогах ты точно понимаешь - это были боевики. А до этого ты не уверен. Но это война, или ты их, или они тебя. Война, это когда ты зачищаешь село, а пьяный прапор начинает стрелять по своим же из калаша. Все это не вызывает остранения. Да, ему бывает жалко товарищей, которых только что убили. Но это скорее непонимание абсурда "как так, их убили, а я тут живой". А потом все это забывается.

Немного о поэтике. Текст написан предельно дискретно. Все абзацы короткие, кроме пары длинных монологов героев. Текст намеренно пытается разложиться на мелкие фрагменты, как окружающий рассказчика мир, совершенно не целостный. Рассказчик подчеркнуто не литературен. Как мы знаем по опыту Воннегута или Селина, о войне и нельзя сказать литературно. О ней можно или промолчать, или рассказать в слегка сказовой или разорванной форме. Прилепин выбирает последнее.

la_conchita

Захар Прилепин "Обитель"

Скажу сразу: понравилась книга. Мне почти все прочитанные книги З.Прилепина нравятся. Мое мнение - настоящий русский писатель - наш современник. Описать здесь я хочу исключительно свое мнение и ощущение от книги. Возможно, сам автор подразумевал не это совсем, но уж такое право (да и крест) читателя - иметь свою призму восприятия.

На середине книги примерно у меня появилось ощущение некоторого сходства этой книги с другой, а именно с "Преступлением и наказанием" Достоевского. Вроде бы из сюжета Достоевского кто-то изъял первую часть и оставил лишь Наказание. Тем более что причины, по которым главный герой оказался в лагере, раскрываются автором далеко не сразу. Но аналогия конечно приблизительная, неявная. В романе тоже очень много психологии (в этом смысле тоже есть сходство). Но цель моей записи не провести параллель между двумя авторами, цель иная: сформулировать (в том числе и самой себе), чем именно мне понравилась книга и зачем ее стоит прочесть, может быть и не раз.

Правда о Соловецком лагере особого назначения - о жестокости, нечеловеческих условиях, предательстве, унижении, мужестве и святости, и конечно о смерти, физической и духовной - одна из причин почему стоит книгу читать, особо людям молодым (книга для +16). История людей, попавших в мясорубку пребывания на Соловках, то что происходит в них, и история конкретного человека - что происходит в нем, вот что интересно.

В отличии от героя романа Достоевского (если уж использовать такую аналогию), главный герой "Обители" Артем проходит другой путь, на первый взгляд другой. Никакого раскаяния, душевного перелома не видим мы в нем, ни в каком моменте - ни жуткого бытия в лагере, ни - на грани смерти или муки, ничего похожего нет ни в мыслях ни в чувствах героя.

Убийство отца, как причина заключения на Соловках,всплывает не сразу, как бы исподволь. Вроде бы не в этом совсем и дело. В книге описывается быт (ужасный, конечно), речи, различные случаи из жизни обитателей лагеря, природа (жестокая, суровая), ощущения и мысли. Чувства. Общение людей, отношения - от любви до лютой ненависти, много всего. Люди, образы. Но если бы это было и всё, я бы вряд ли однозначно сказала, что книга мне понравилась. Хотя: образы людей, которые остаются людьми даже в нечеловеческих условиях - коне

чно способны склонить меня на сторону этой книги сами по себе. Это очень важно, чтобы во мраке был хотя бы просвет, хотя бы одна свечечка горящая, и указующая заблудшим путь.

Но есть еще что-то. Душа, ранимая и тонкая. Любовь, всепрощающая, но не прощающая себя. Главный герой совершил страшное преступление, оставшееся за скобками романа, где-то раньше. Но именно это и является сутью всего происходящего в душе героя. Тот перелом, который у Раскольникова произошел по мере пребывания в остроге, постепенно, но разом (накопившееся раскаяние вылилось в резкую внутреннюю перемену, как я это вижу; черствое сердце, растерявшее гордыню, размякло, напиталось любовью и красотой, вернее встало на этот путь, сделало первый шаг) - тут перелом произошел, но ранее, чем происходящие события, до попадания в лагерь. И этот перелом качественно другой. Главный герой раздавлен насмерть своим преступлением. Он говорит, ходит, чувствует, думает, защищает свою жизнь. Но внутренне он мертв, таковым он себя ощущает. О - изгой, не могущий рассчитывать ни на что хорошее, не считающий себя достойным ни любви и верности женщины, ни ласки матери, ни уважения людей, ни комфорта. Заметьте: в какое бы бедственное положение он ни попадал, какого бы унижения не испытывал - ни разу в душе не возникает бунт, возмущение "а меня-то за что?", чувства несправедливости, несимметричности наказания. Все безотчетно воспринимается как должное. Человек совершил то, за что никогда не сможет простить самого себя. И никто не сможет простить. И он сам - никогда не сможет просить кого-либо себя простить. А и кого просить? Бог убит, его нет. Отец, лучше которого не было не свете, убит, им самим убит. Все остальное - вторично, не важно. Человеческое в Артеме по-прежнему существует, живет, происходит. Внешне. Как бы по инерции. А внутри - лагерь похлеще, смерть и мука более жестокая, потому что там-то надежды на "условно-досрочно" нет никакой. Это не то раскаяние, которое ведет к очищению и к дороге наверх. Это раскаяние, которое не имеет выхода, его могут выразить два слова: "слишком поздно".

Почему же мне, которая в любой (художественной) книге ценит и ищет надежду, свет, любовь или хотя бы намек на это (иначе читать книгу и незачем, я убеждена) - книга эта все же понравилась? Потому что этот самый свет - он все же есть. Словно отсветы, далекие вспышки, словно блики на воде. Может быть, это душа героя, чуткая и страдающая, это возможность его в будущем (которого вроде не случилось, а ведь кто знает, что там было дальше с его душой?) повернуться туда, к Небу. Может быть, это сам автор, стоящий за отдельными суждениями, взглядами и чувствами героев. Может быть, это те самые образы людей, которые в аду нечеловеческого существования на Соловках сохранили в себе человеческое, подобно человеку в бурю и шторм чудом сохранившему в ладонях теплящуюся свечку.

"И Свет во тьме светит, и тьма не объяла его"

Dissident

адская обитель

Закончил чтение романа "Обитель" от одного из самых ярких в кругу современных писателей Захара Прилепина.

Сразу хочу отметить, что на этот раз Захар отошел от псевдо-автобиографического стиля, на который скорей всего вдохновил его в своё время соратник по НБП Лимонов, и написал книгу от третьего лица, не "влипая" в главного героя, а действуя "отстраненно".

На мой скромный взгляд, это самая сильная работа автора из всех прочитанных мною ранее. Я пристрастен еще и потому, что в книге раскрывается тема СЛОНа (Солове́цкий ла́герь осо́бого назначе́ния). Меня всегда влекли Соловки как таковые, а уж их довоенный период и подавно. И вообще, лагерная тематика притягательна: сквозь несчастья и уродство легче увидеть красоту. Шаламов в своё время был для меня эдаким лекарством. Я читал и думал мол "радуйся, параноик - с людьми случаются вещи в миллион раз хуже".

В процессе чтения я параллельно был подключен и к другому источнику. Смотрел сериал "Orange is the new black" про современную женскую тюрьму в США. Вроде такие далёкие территории, но темы совпадают: люди ведь есть люди, особенно если ограничить их свободу. И не важен пол, время и место.

Как написал однажды один критик (не помню кто именно) "Обитель" нужно не прочитать, а пережить". Это очень верно подмечено. Хоть события и не самые комфортные, а по итогу оставляет в душе оптимизм, а в мозгу опыт.

big

PS. Кстати, лежит еще в моём Kindle одна вещица тюремного характера. Содом Капустин "Поэма тождества". Баян Ширянов зашифровался и написал лютый роман про опущенного на зоне чувака. Никак не могу добить ибо это слишком психоделично даже для меня.

Игорь Краснов

Мой прадед был сослан на Соловки за то, что не дал развалить храм в родной деревне, возил там воду из реки, да и умер. Эта книга — лучшее из прочитанного за последнее время. Всем рекомендую на время отложить Шаламова, а сказочника Солженицына вообще выкинуть и почитать настоящую литературу.

Юрий Родный

"Обитель" - это лучшее что случилось с русской литературой за последнее время. Во-первых, это просто нереальное удовольствие от языка. Некоторые абзацы перечитываешь даже не для того чтобы насладиться смыслом, а просто радуешься слогу и тому, что кто-то еще может так пользоваться языком. Скоро ЕГЭ и отмена сочинения все это прикончит.

Легко читается, но нелегко дается. Тяжелый роман.

Понравилась теория (в вольном изложении), что когда человек идет против совести, пусть даже и обосновывает это чем-то благонамеренным, то тут его "фарт" и ломается. Мой опыт показывает правду этого. Можно быть эпическим балбесом, но искренним, и многое проститься. А можно свои действия оправдать "общепринятой практикой" и тут на-ка оглоблей по башке.

Всем рекомендую к прочтению и жить по правде. Ну ее, кривду.

Slava Konovalov

Други моя! Закончил читать ОБИТЕЛЬ писателя Zakhar Prilepin. История, Детектив, Любовь, Ненависть, Поэзия, Смерть - все переплелось в великолепную паутину, и она живет...

Конечно, это шедевр русской литературы который мы не видели уже давно. Глыба. Конечно, эту книгу будут сравнивать с Шаламовскими рассказами и Солженицынскими повествованиями еще не один раз и еще не один год.

Рекомендация: Возьмите с собой в отпуск (есть во всех книжных и во всех интернет магазинах) - и это станет событием этого лета для вас, как стало для меня.

Верьте мне.

Ольга Слободчикова

Как правильно, что хорошие романы заключены в таком большом количестве страниц! Мне посчастливилось приобрести роман одной из первых, сразу же по выходу книги из типографии. Однако, желание сесть и проглотить было подавлено. Книга ждала своего часа и способности осмысленно подойти к написанному. Прочитала - не могу не поделиться!: В свободную минутку с удовольствием возвращалась к роману "Обитель", радуясь не скорой разлуки с героями и, конечно же, автором З. Прилепиным, который неспешно продолжал свое повествование "катясь по жизни словно шар не зацепляя углами" острые краеугольные камни истории, ставшие камнями преткновения не для одного поколения. Безусловно, Захар Прилепин настолько живо воссоздал картину происходящего, что люди встретившиеся на страницах книги останутся в моей памяти как живущие и "имеющие место быть", с исторической точки зрения в том числе. Как получилось, что посредством демонстрации неприглядности низменных страстей,первобытной жестокости, понятие о человеческой личности автор вывел далеко за рамки существующих узких схеи; придал "глубину" природе человека, показав мелочность его существования? Как удалось автору при описании кошмара человеческого бытия вывести читателя на высокие и чистые чувства, сопровождающие и остающиеся во время и по прочтению "Обители"? Благодаря мудрости человеческой, которой щедро делится писатель, в нас непереходит вера в высший промысел, свободу, альтруизм, бескорыстие, любовь. Как Бруно, повторяя и все таки она вертится! на пылающем костре истории мне все таки верится! в то, что может быть иначе, как низок и падок не был бы человек. И в то же время осознание происходившего подсказывает, что иначе быть не могло. Роман в двух книгах, поэтому чувство саспинса и катарсиса настигало не однакратно. Скоротать время в дороге и забыть - нет, прочтение с полным погружением - да.

moisey_vasili4

Обитель

Если вдруг давно ищете книгу, ради которой не жалко жертвовать свободным временем, сном и едой, смело начинайте «Обитель» Захара Прилепина.

Я искренне уверен, что на кухнях любимых ресторанов посетителям делать нечего, поэтому кем бы ни был, и что бы ни говорил Прилепин-человек или Прилепин-журналист, в том числе и по украинскому вопросу (особой крамолы там нет, но патриотам явно по душе не придется), на сегодняшний день как писатель он один из сильнейших и талантливейших в России. После «Обители», вынесшей его на какой-то абсолютно новый, толстовско-достоевский уровень, так уж точно.

Начало 20-х. То ли самый конец Гражданской войны, то ли первые годы после. На Соловки – по сути, первый советский исправительный лагерь, попадает осужденный за убийство 27-летний Артем Горяинов. Мир Соловков мы видим его глазами – глазами полными силы, жизни, какой-то невероятной дерзновенности, радости и воли. Интересно, что положительным персонажем Артема назвать язык не поворачивается. Достаточно вспомнить за убийство кого именно он попал на Соловки.

Что видят эти глаза? Они видят, как в соловецком котле смешались и варятся (толи до готовности, то ли до смерти), индийские чертежники и русские проститутки, поэты и шпионы, послы и священники, писатели и белогвардейцы, казаки и проштрафившиеся чекисты, блатные и актеры, купцы и анархисты, студенты и коммунисты, беспризорники и чеченцы…

«Фабрика людей» - так называл Соловки их первый начальник Федор Эйхманис (прототип в романе реального советского сверхчеловека эпохи Троцкого Федора Эйхманса, чья биография, изложенная в приложении к «Обители», сама по себе достойна романа).

В Соловецком лагере выращивают шиншилл, ищут клады, стараются сберечь бесценные иконы и заживо скармливают людей гнусу. Здесь есть театр и библиотека, но также карцер и штрафной изолятор. А прямо над расстрельным помещением торгуют мармеладом.

«Цирк в аду», - как говорит о Соловках один из героев романа.

Но не стоит путать Соловки 20-х годов с концентрационными лагерями, каторгами, колониями и в целом ГУЛАГом, которым впоследствии так прославился Союз. Всем этим они стали несколько позже. Задумывались же Соловецкие лагеря как кузница, лаборатория, в которой будут перевоспитывать, переплавлять и создавать человека нового. Вот этот период перековки и описывает Прилепин. Причем так точно и проникновенно, так заразительно и мастерски, что к середине романа у читателя, сиречь меня, произошло полное погружение в реальность Соловков - очень чувствуется упоение, увлеченность, с которым роман писан. Тем более что вместе с героем, мы попадаем практически во все уголки СЛОНа – от обычных бараков и лисьего питомника до баланов (подвид лесозаготовки) и карцера. В этом, конечно, есть некая искусственность, экскурсионность, дань сюжету, и тем не менее…

Сравнение Прилепина с Шаламовым и Солженицыным неизбежно. Хотя бы потому, что автор «Обители» играет на их поле. И не то чтобы выигрывает, скорее, играет по своим собственным правилам. Если ГУЛАГ Солженицина – это, в первую очередь, муки ума, а лагеря Шаламова наоборот – ад плоти, то у Прилепина это скорее некая особая, лабораторная среда, в которой тоже можно жить. Правда, предварительно как следует умерев.

Захар Прилепин воевал в Чечне, и именно оттуда привез свои «Патологии» – роман, куски из которого мне периодически снятся. Его второй роман – «Санькя», тоже в какой-то мере автобиографический (Прилепин был членом национал-большевистской партии), прочтения более чем достоин. Особенно бы я его советовал молодым и горячим, тем, которые «дух, що тіло рве до бою».

Дальше же с Прилепиным произошло странное. В «Грехе», «Ботинках полных горячей водки», «Черной обезьяне», «Восьмерке», как по мне, качество, размах, да даже объем его прозы заметно пошли на убыль. Казалось, Прилепин-писатель просто отделывался от читателя и критика подачками, стараясь при этом сохранить свое реноме. Зато всевозможные награды и премии так и посыпались на писателя.

Теперь же, «Обителью», все выданные авансы Захар Прилепин не просто отработал. Мы, читатели, ему еще и должны оказались. Я так уж точно.

Прочитал «Обитель» Захара Прилепина. Большой роман, матерый. Не скажу, что читается легко, о тюрьме вообще читать не в кайф – но прочитать вам, думаю, надо.

Во-первых, читал я «Обитель» вперемешку с мемуарами Мэрилина Мэнсона. И возможно, кому-то это покажется странным, но в этих двух книгах, довольно много схожего. И там и там искривленная вселенная, и там и там - эксперимент по перековке человека. И там и там мир внутри другого мира. Фантасмагория человеческого порока. Физиологизмы, много спермы, много расширителей сознания – правда, если Мэнсон с друзьями употребляют чистый кокаин, то в «Обители» если не водку пьют – то какие-то технические смеси.

Во-вторых, если о «Саньке» писали, что он в духе горьковского романа «Мать», то тогда «Обитель» - скорее, почти «На дне». Люди в стесненном пространстве – и ужасно много говорят. В «Обители» и отличный Лука есть (и даже, кажется, не один). И пусть у Горького говорят, что человек – звучит гордо, а в «Обители» автор делает вывод, что человек тёмен и страшен, но и здесь полно персонажей, которые могли бы вслед за Горьким и про гордость человека повторить.

В-третьих, «Обитель» хорошо бы посмотреть на маленьком экране в виде подробного сериала – только не вижу здесь ни одного режиссера, который смог бы осилить материал, ну не Германике же отдавать, право. А Бондарчук бы пластик сделал. Но вот ребята из «Игры престолов» точно сумели бы «Обитель» осилить. Да ведь их о том не попросишь же.

В-четвертых, это, конечно, роман идей. Я не читал рецензий, но не думаю, что кому-то моя сугубая идейка пришла на ум. А пришел я к выводу, что главный герой Артем – это и есть Россия, а Галина, возлюбленная Артема (или просто секс-партнерша, герой сам не разобрался) – это обобщенный Запад. Галина своей «свежайшей простоквашей в огромных плошках» (это об ее груди) Артема приманивала-приманивала да и приворожила. А потом стала показывать пути выхода из клетки, в которой сидел Артем. Но тот парень, он, оказалось, вообще не про свободу, ему бы так и сидеть в клетке. И Галина даже в сердцах ему бросает: «Есть такое слово: волелюбый, не про тебя слово». Волелюбый – не про Россию слово.

Однако обстоятельства складываются так, что эта парочка (простите за спойлер) все-таки бежит из тюрьмы на моторной лодке. Инициатор побега, понятно, Галина, Артем о побеге и не помышлял (хотя все вокруг о побеге немало говорили). И если Галина (Запад) уверенной рукой ведет лодку к условной Норвегии или Финляндии – то Артем вскоре уже готов дать обратный ход, он «твёрдо понял, что их не нагонят сейчас же, и теперь придётся как-то жить в этой лодке, что-то делать, играть в игру, что они уплывают и никто их не поймает… На это нужно было искать силы…» И уже помышляет – не убить ли ту, которая ведет его к свободе, «может, утопить её?». И наконец он совсем сникает – «подыхаю…»

И когда беглеца-неудачника вновь отправляют в камеру, он просто ликует: «Открыл глаза – камера показалась большой, солнечной, просторной. Внутри сердца была неслыханная свобода…» То есть парень реально принимает свое узилище за свободу. Честно - мне больше нечего добавить.

Кроме того, что это об этом пел БГ: И если выбить двери плечом, все выстроится снова за час…

margamov

Новая русская классика. Роман "Обитель".

Отцеубийство - до сих пор меня

Путает, словно выходец могильный,

Но я решился твердо.

Перси Биши Шелли. Ченчи

В русской классической литературе тема «лагерей» и несвободы всегда занимала особое положение, особую нишу. Связанно это, на мой взгляд, не столько с непростой историей нашей страны (в конце-концов лагерей и тюрем до сих пор хватает по всему миру!), сколько с культурным уровнем некоторых наших бывших заключенных. Поясню, что я имею в виду: открыл данное литературное направление своими «Записками из мертвого дома» Ф.М. Достоевский, а продолжили тематику Шаламов и Солженицын и, наконец, наши современники – А.Рубанов и Э. Лимонов. Всех перечисленных авторов объединяет наличие безусловного литературного таланта и собственная вовлеченность в описываемые ими события, взгляд, что называется – изнутри.

Возникает закономерный вопрос: а стали бы вышеперечисленные писатели созидать на заданную тему не испытав на собственных плечах всех «прелестей» заключения в тюрьму? Может быть и не стали бы. В конце-концов у каждого из них и без этого хватало тем для творчества. Но вот один современный писатель (слава Богу не сидевший!) тем не менее об этом все-таки написал, и получилось, на мой взгляд, весьма неплохо. Имя этого писателя – Захар Прилепин. Название этой книги – «Обитель». обитель

Теперь о главном. Восприятие любого, более, или менее серьезного текста – штука чрезвычайно занимательная. Серьезный текст – всегда состоит из различных слоев и вызывает у предвзятого и пытливого читателя различные аллюзии и аллегории. Текст Прилепина, в этом смысле, богат смыслами (такая вот тавтология).

Прилепин, вне всякого сомнения (и это следует как из текста романа, так и из реакции самого писателя на многочисленные отзывы, последовавшие за выходом «Обители») вкладывал в «Обитель» некоторое количество христианских смыслов. Об этом нам повествует уже название книги, а так же многочисленные ее герои, среди которых важную роль играют непосредственно священнослужители – владычка Иоанн и батюшка Зиновий, а так же событийный ряд романа, в котором особенно ярко выделяется коллективная исповедь на Секирке (страшном карцере из которого практически никто не возвращается живым, месте, заполненном страшными переживаниями и нечеловеческими страданиями). Переживание героев, помещенных в ад «цирка в аду», по эмоциональной составляющей можно соотнести с переживаниями героев «Стены» Сартра: та же безысходность и обреченность. Но Артем – главный герой романа, не только не желает раскаиваться в чем бы-то нибыло, но и как будто мстит Богу, уничтожая фреску с Его изображением на стене карцера.

Может все дело в том, что Артем уже убил своего личного бога (за что собственно и посажен на Соловки) – своего родного отца. Артем, словно ветхозаветный Хам, не прощает отцу наготы: « И увидел Хам, отец Ханаана, наготу отца своего, и выйдя рассказал двум братьям своим.Сим же и Иафет взяли одежду и, положив ее на плечи свои, пошли задом и покрыли наготу отца своего; лица их были обращены назад, и они не видали наготы отца своего. Ной проспался от вина своего и узнал, что сделал над ним меньший сын его, и сказал: проклят Ханаан; раб рабов будет он у братьев своих»(Бт.9:22-25) – но, в своей реакции заходит намного дальше последнего.

Таким образом, Артем, оказывается не только вне человеческих нравственно-этических оснований, вне, если угодно Кантовского императива, но также и вне христианского контекста, вычеркивая (пусть и временно: грех в христианстве может быть «очищен» через таинство исповеди) себя из него. С точки зрения гражданского общества – нарушен закон, но с точки зрения религии – нарушена важнейшая заповедь – «Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе. Не убивай».(Бт. 20:12-13) Поэтому сдирание фрески со стены, для Артема, - своего рода констатация ницшеанского факта – бог умер.

Тема отцеубийства эксплуатировалась в качестве основополагающих сюжетов и в литературе и в психологии уже не однажды. Так, Фрейд, например, полагал отцеубийство основанием: религии, этики и нравственности человеческого сообщества. «Эдип» Софокла, или «Гамлет» Шекспира выстроены вокруг отцеубийства. Одно из величайших произведений русской словесности – «Братья Карамазовы» Достоевского, тоже об этом.

В контексте упомянутых «Братьев Карамазовых» следует также заметить, что некоторые главные действующие лица «Обители» , до некоторой степени, имеют сходство с героями Достоевского.

Нет, Артем, безусловно, не имеет ничего общего ни со Смердяковым, ни с Иваном, ни даже с Дмитрием Карамазовым, если его и можно сравнить с кем-нибудь из братьев, то только с Алексеем, да и-то не более чем в том, что и Артем и Алексей удивительным образом способны приспосабливаться к жизни. Возьмем в качестве примера описание Алеши Карамазова и примерим его к Артему Горяинову:

"...оставьте вы вдруг одного и без денег на площади незнакомого в миллион жителей города, и он ни за что не погибнет и не умрет с голоду и холоду, потому что его мигом накормят, мигом пристроят, а если не пристроят, то он сам мигом пристроится, и это не будет стоить ему никаких

усилий и никакого унижения, а пристроившему никакой тягости, а может быть напротив почтут за удовольствие". Удивительное совпадение. Артем выживает в любых обстоятельствах, приноравливается к любым условиям. Но на этом все сходства с Алешей у Артема и заканчиваются.

Некоторым образом также можно сопоставить священнослужителей «Обители», владычку Иоанна и батюшку Зиновия со старцами Достоевского: Зосимой и Ферапонтом.

Но главное, впрочем, не в этом, а в итоговом положении Горяинова, все-таки, так, или иначе, пусть и не через церковное покаяние, но искупающего свою вину. Первый раз –спасая иностранцев, замерзающих на острове и фактически добровольно возвращаясь в заключение (пусть и не полностью по своей воле, пусть и во многом подчиняясь обстоятельствам). Второй – добровольно жертвуя собственной жизнью в пользу другого человека.

«Нет больше той любви, – сказано в Евангелии – как если кто положит душу свою за друзей своих». (Ин.15:13)

Один из литературных критиков, комментируя «Обитель», заметил, что обитель сама по себе один из главных героев романа – героев невероятно мощных и сильных.

Так о чем же «Обитель»? О людях, таких разных и не похожих, но собранных вместе во имя воплощения чьих-то идей? О судьбе страны? Об очередной огромной исторической утопии? О преступлении и наказание? Конечно же обо всем перечисленном. Но для меня, в первую очередь, «Обитель» – роман о дороге к Небу.

Olga Lukinova

"Обитель" Прилепина заползла под кожу. Из-за последних 50 страниц я готова перечитывать много-много раз предыдущие 700, которые целый месяц давались мне так тяжело.

Добралась до "Обители" Прилепина...

vikrussia

Мощное чтение. В перерывах ловлю себя на том, что произношу внутренние даилоги о своей жизни в духе главного героя. Соскучились мы по магнетизму слова...

Nadezhda Morozova

От "Обители" осталось отчётливое послевкусие - сегодняшний мир откровенно мужской.

Два лучших, на мой взгляд, писателя Захар Прилепин и Алексей Иванов создают атмосферу переполненности телесной, психической и поведенческой энергетикой маскулиности.

Женщины-писательницы сегодня как-то не интересно суетливы, истеричны и бледны, как поганки. От их прозы, забитой сложными нюансами, выдуманными метафорами, глупым и пустым матом, откровенным желанием нравиться таким же, как они сами, хочется всё время вскрикивать, как Вера Марецкая в старом фильме "Свадьба": "Протииивный!"

У мужчин всё по-другому. Они, как бойцы на ринге, выстреливают удар за ударом, оглушая тебя и опережая в осмыслении, не давая возможности даже осознать, как всё сложно в тебе и вокруг. Они динамичны и конкретны. А главное - не пошлы.

Dmitry Lavrov

Теперь этот роман, можно и послушать. Я лично всем его рекомендую. После прочтения многое для себя переосмыслил и понял. Удивительное было время "сверхлюдей и сверхдемонов." Сейчас читаю документалистику по Соловкам и диву даюсь, по интереснее древнегреческих мифов и легенд будет..

А ведь мы от того времени не так далеко ушли. Да и читать такую литературу под час необходимо. При всей жёсткости и натуралистичности текста, в ней есть неугасаемая жажда жизни и это пожалуй самое главное. Ведь хорошая литература не должна делать нас умнее, она родная вообще нам по сути ничего не должна. Главная её функции ,это мотивация Нас самих на дальнейшее счастливое существование. Как родник что ли... Бывает Устал, присел, выпил воды и дальше по жизни пошёл ступни стаптывать... Ничего вроде не изменилось, а всё одно, как- то легче стало.

Спасибо,Захару.

Читайте книги други мои.

tiki2tavi

Обитель

Прочитала "Обитель" Прилепина. Она у меня давно заготовлена, но на Мальте и Сицилии этой книге совсем было не место. А вот дача в Ленобласти самое то - здесь и от Соловков не так уж далеко.

Проглотила за день. Написано хорошо, местами даже мороз по коже продирает (правда фрагмент, произведший на меня особое впечатление, автор написал не без помощи Босха).

Но как меня на протяжении всей книги "корёжило" от главного героя, Артема этого! Ящер какой-то первобытный. "Ни день, ни ночь..."

Leila Al-Numan

Читаю роман Прилепина " Обитель". Хорошо написано, браво. Втянулась приблизительно страницы с двенадцатой и сейчас живу в нём.

Денис Бисеров

За пару дней, взахлеб прочел повесть Прилепина "Черная обезьяна". Давно со мной такого не было.

Сюжет прост: журналист и политический писатель расследует дело о лаборатории для агрессивных детей. Параллельно узнает, что некоторым детям присуща бездушная агрессия(легенда про разграбленный город и рассказ об африканских повстанцах). Но детективный сюжет не главный в повести. Гораздо интереснее, что происходит внутри главного героя, его рефлексия. Именно этим обусловлена композиция повести. Она написана сумбурно, без деления на главы, иногда без перехода от одной сцены к другой. Мысли и чувства таким образом как бы мечутся туда-сюда. Герой, вроде взрослый человек, абсолютно не готов к жизни. У него не складывается абсолютно все: отношения с женой(от страсти остается одно болото), отношения с любовницей и с сослуживцами. Даже с детьми, которых он любит очень нежно и которые тоненькой нитью еще держат его за супругу, в конце происходит разрыв. К концу повести выясняется, что вся детективная история выдумана им для того, чтобы заменить свой собственный внутренний ад внешним, попытаться объяснить свое неустройство в мире. Пресловутое мельтешение в конце повести превращается в рябь, и понятно, что герой сходит с ума.

Теперь о том, как написано. Прилепин чудесно отмечает детали, которые передают внутреннее состояние героя. Главным спутником, по-моему, является удушающая жара, которая чувствуется на протяжении всей повести и к концу только усиливается, усилив ощущение сумашествия. Очень хорошо написаны вставки-воспоминания из детства героя и из армии. Также обращает на себя персонаж по фамилии Шагов - практически двойник Суркова.

Надо заметить, что вопрос об агрессивности детей в повести не решен никак. Только отмечено, что всем подросткам она присуща. Видимо, таким образом они выражают несогласие свой с мироустройством.

Виктор Юрлов

ОБИТЕЛЬ или CASTLE of SORROW?

Закончил читать последний роман Захара Прилепина "Обитель". С детства знакомое чувство сожаления, что книга закончилась. И это при том, что материал романа из самых трудных и надоевших - Гулаг. Описываемые события ужасны. Много крови, хруста костей, жестокости, подлости. Правда, любовь здесь тоже есть, настоящая, какая возникает между мужчиной и женщиной. А может, вовсе и не любовь, а какие-то странные горячечные отношения между зеком и следователем женского пола, описанные откровенно и в то же самое время целомудренно.

Нет, не могу пока писать. Эмоции должны улечься, а извилины пробиться через прочный скелет сюжета в какую-то глубокую глубину, которую ощущают разбереженные книгой чувства. Так что остальное - позже.

Елена Ольшанская

Дочитала «Обитель» З.Прилепина.

И теперь она оттягивает мне плечи, как тяжелый, насквозь промокший ватник, в карманы которого положили по хорошему булыжнику.

Но снимать его пока не хочется.

Похожу в нем еще немного...

Тарбаган

Соловецкая космогония

Население опытного государства, созданного на Соловецких островах, [1] принадлежит миру животных. Шакалы, тюлени, свиньи, леопарды, а также вообще животные. Нельзя сказать люди-животные – в таком ракурсе вопрос никто не поднимает. Никто не применяет тонких Zahar Prilepin. Obitel'европейских различий с указанием на процентное содержание человека в протоплазме. Никогда, например, «Полу-Человек!» Только «Шакал!» Главный герой и его антагонистка делают усилия, чтобы назвать друг друга по именам. Животное состояние при этом нельзя рассматривать как поражение человека, но как шаг на пути к обретению человеческого состояния, поскольку только что – во время гражданской и мировой войны — человек обретался в мире насекомых. Рудименты инсектного состояния встречаются в романе, но роли большой не играют. Мир насекомых и прочих низших существ, однако, находится рядом и в любой момент может животных поглотить. Главного героя однажды посещает видение «всяких гадов» [2], которое стало результатом пытки холодом, голодом и страхом, когда опасности подверглось его не человеческое, но одно животное состояние. Среди гадов ему привиделись насекомые, пауки, пресмыкающиеся и земноводные, а так же почему то крыса. Досадная ошибка, за которую главный герой извинился, подкармливая оклеветанное животное уже в камере красных смертников. Видение было ему в камере белых смертников. Над миром животных находится мир людей, которых, чтобы обозначить их подлинное положение, лучше назвать богами, то есть сущностями, которые не обязательно требуют, но всегда принимают жертвы. В романе рассказывается о нескольких жертвополучателях. Мать, ради которой главный герой не сказал правды; любимая, ради которой он выбирает расстрельный номер; или, может быть, он выбирает его ради прадеда автора, Захара «из-под Липецка»; иностранцы, погибающие на острове в Белом море, ради которых герои прервали свой побег и вернулись в лагерь. Начальник эксперимента берёт всё, что ему требуется, сам. Как бог-громовержец. При этом все разделы живых существ, — гады, животные и боги, — а также само опытное государство, которое как будто расположено в той или иной мере во всех разделах, отделены от Большой земли морем. Протагонисту и антагонистке не удаётся преодолеть его, пусть из-за необходимости жертвовать ради богов. Море бездушно: «на земле куда проще: даже если тебя собираются стрелять, можно вырвать винтовку, взмолиться, упасть в ноги, выпросить жизнь, убежать в лес… а тут? Кому ты тут упадёшь в ноги? Ты перед морем притворишься мёртвым?» [3] Что происходит на материке – не известно. Там находится прошлое, но оно уже произошло. Так устроен мир: государство покоится на трёх разделах живых существ, как Земля на спинах трёх слонов, стоящих на ките – на Соловецких островах, — который плывёт в море-океяне. А тот — в книге-романе. А тот — во Вселенной русского языка. Читатель на её краю высматривает свет Соловецкого маяка, как свет далёкой звезды, которая уже миллион лет назад погасла.

[1] Захар Прилепин. Обитель: роман. Аст: редакция Елены Шубиной. Москва. 2014-й год.

[2] Здесь же, страница 565-я.

[3] Здесь же, страница 608-я.

Надежда Третьякова

Прочла Обитель Прилепина. Не знаю, насколько там все соответствует истине, но мне понравилось. А мне давно нравилось, как он пишет , еще до того, как его на верхах отметили. Хорошо пишет, интересно и ярко, даже если тема далекая. Хотя Обитель пугает тем, что может оказаться близкой. В общем, это чисто конкретно мой писатель - без слюней, без тягомотины, без нравоучений.

Мари Мари

Иной раз думаю, что я должна была родиться пацаном: не совсем логично, что девушка так много уделяет военной литературе, политике и все в таком духе.. Сейчас вот читаю З. Прилепин Паталогии. Местами так жутко, что зажмуриваюсь... Но местами так честно, что глаза сами открываются и продолжаешь это читать. Может все это просто книга, я же никогда не смогу проверить ( тьфу тьфу тьфу) что там было и почему так было.. Но меня все это цепляет, наверное, потому что хочется знать правду. Но после я все таки примчусь за сборник Т. Толстой. Отдых нужен обязательно.

YaroslavVasyuta

Захар Прилепин - Патологии

Ценность этой книги, имхо, в том, как автор передал действия армии в Чечне. Страх, желание выжить и не лезть на рожон. Скука, пьянки, пофигистическое отношение к службе, халатность и смерти товарищей. Ад и никакой романтики, как в фильмах. Крутые боевики - для наивных. Солдаты не радуются возможности лезть на рожон, на смерть.

Захар Прилепин - Ботинки, полные горячей водкой. Пацанские рассказы

Кому скажи. Начала как-то сей сборник. И отложила. Потому что понравилось. И мне крайне не понравился тот факт, что понравилось.

Но. Прилепин - настоящий. Живет и пишет - по-настоящему. Этих фактов оказалось достаточно чтоб продолжить.

Для сомневающихся в необходимости близких контактов какой-либо степени - пара рекомендательных строф (от Л.Д.); они же - словесная приятность для почитателей таланта (З.П.)

Практически дочитала Паталогии, очень сильно.. Он все таки умеет нарисовать словами картину так, что потом еще очень долго мысленно к ней воз вращаешься - хорошо пишет. И еще раз, вот, понимаешь, что эта мужская дружба, которая начинается в армии, на войне, - она какая то особенная.. Мне иной раз было это не понятно, как так? Почему? А тут все так четко показано - и эти почему они уже никчемны. И вот все эти три линии по книге - линия семьи и одиночества, детские воспоминания о собаке, которая так же ассоциируется с преданностью вроде бы, линия отношений с девушкой, и самая главная линия - отношения мужчин на войне. Как то по другому теперь выглядят параллели с тем, что происходит сейчас.. Наверное, я в какой то степени, начинаю понимать почему эти добровольцы туда пошли.. И это ужасно((.(

Практически дочитала вторую книжку Прилепина - ботинки, полные горячей водки. Некоторые Неоднозначные для меня, что то очень смешное и запоминающееся, но объединяет одно: его умение рисовать образы и картины так, что ты это начинаешь видеть: все просто, с юмором, удачный слог и вообще - очень легко читается. Особенно понравился рассказ жилка, некоторые сцены вызывали кошачье умиление, молодец!

Ulanov Yuri

Прилепин великолепен, если не сказать, гениален. Одно короткое предложение, а какое всеобъемлющее.

"Про него ("Моторолу") тут местные говорят "Бог войны". Мягко говоря, харизматичный тип...

Говорят, что он охранником работал в супермаркете. (Мраморщиком тоже работал). В следующий раз, когда пойдёте в супермаркет - вглядывайтесь в их лица повнимательнее."

Вот это последнее предложение, в нем всё.

В мире потребл..дства, высокомерия, ложной статусности, деления людей на первый и второй сорт всё может поменяться в один миг. Даёт ли должность в какой-нибудь ".. нефти" право надменно и свысока смотреть на продавца в магазине или электрика?

Даёт ли наличие "Мерседеса" право хамски относиться к другим участникам дорожного движения?

Привычный нам мир может перевернуться с ног на голову, вернее, с головы на ноги, всего-то за неделю.

Виктория Забазнова

Автор. Захар Прилепин.

Вечерний Политрук дал ссылку. Сказал «Читайте его, он хороший».

Прошла по ссылке. Сейчас уже и не вспомню, о чем были первые прочитанные мной записки. Дневники из Новороссии. Но было в них что-то… отличающееся от повсеместно выкрикиваемых сейчас лозунгов, призывов, хвастовства «у кого куй длиннее»…. Или там «Крымнаш», «дойдем до Вашингтона как до Берлина». Было нечто теплое, человеческое и пахнущее табаком, яблоками, пылью и горячим металлом. И рука, пишущая эти слова, не боится. Как-то сразу понятно, что обстановка привычная. Что нет там «синих любопытно зачарованных распахнутых глаз», а есть только «острый взгляд с прищуром».

У меня сначала только чувство понимания описываемого… и отмечаю, слегка чеховскую, легкость слога и глубину выражений. В какой-то момент вспомнила Андрея.

Это мой сосед и поклонник с самого детства, который был чуть старше меня и отвоевал по срочке первую чеченскую. И вот он тоже вот так… когда рассказывал о войне (один единственный раз, не берегу пруда, после бессонной ночи, под утро, в прокуренном салоне его автомобиля), тоже вперемешку с тем как они выловили от голода всех собак в деревне, как он обучал молодых и «ходил в разведку», рассказывал о местной природе… о том, что зимой там все серое. И мне как-то так все нахлынуло и родные южнорусские степи… и воспоминания об этом мальчике, захотелось написать простой восторженный коммент. Ан! Нельзя. Комментарии отключены. Но, я девушки ростовская, наглая, я не могу скромно промолчать. Я в личку!

Пишу какое-то глупое восторженное сообщение. Без малейшей надежды, что будет туда же ответ. Но он пришел. Ответ. В тот же день. Обычный, воспитанный шаблонный ответ. Я такими примерно фразами на одном «сомнительном ресурсе» отвечаю всем тем, кто читает мои дневники, и пишут мне в личку восторженные буквы, сложенные в предложения. Я же там, ёпти, звезда! Я там высокомерно но очень вежливо отвечаю ВСЕМ, даже самым нелепым неудачникам. Просто потому, что они же читали мои бредни….. И читают каждый раз…. Так какого я не соизволю написать пару слов?

Вот и я получила точно такой же ответ от известного автора. Было приятно, конечно, но так как я понимаю «почему» - не особо грело.

Продолжила каждый день читать его «дневники из Новороссии». А потом они фигакс, и кончились дневники. Ия заскучала. Нужно сказать, что жанр, в котором работает этот автор, мне не близок уже лет десять. Но чтива у меня все одно ни какого не было. Задала все также в личку вопрос «с чего правильно начать вас читать?» Я же привыкла к десятитомным собраниям и сериям. А он просто ответил: «Обитель, Вик». Начала «Обитель». Начала….. и закончила через три дня и две ночи. Во, как бывает! Даже пятничный поход с любимыми друзьями в новый ресторан попустила. И запланированный шопинг. И любимые передачи по ТВ. И даже планы «выспаться на выходных» стали как-то не так уж актуальны. Потому, рассвет воскресенья я встретила со смартфоном в руках. Уже очень давно читаю только в электронном виде. Привыкла. То есть, «Обитель» я проглотила. Не пережевывая. Перевариваю по сих пор, уже неделю.

Несколько дней назад. Милая кофейня. Место вечерних встреч с моей подругой Кирой. Мы уже примерно с час пьем свой капучино. Обо всем и не о чем. А мысли мои где-то там… далеко. Толи меня добило последнее совещание руководства «ни о чем», толи осень уже слишком близко подступила. Не знаю.

- Вик, что с тобой? – Кира смотрит на меня с подозрением.

Я на секунду задумалась. И как всегда, когда мне скучно и нечего терять, выбрала путь эпатажа.

- Я влюбилась!

- Кто он? Женат?

- Он – писатель. Про семейное положение не интересовалась.

- Ну, это не удивительно. У тебя все «писатели». Мне уже кажется, что главное, что тебя привлекает в мужчинах – умение складывать буквы в предложения. Рассказывай! – у Киры загорелся взгляд.

Я прыснула от смеха.

- Кир, я просто открыла для себя автора Захара Прилепина. Его новый роман проглотила за три дня. Хотя, вовсе не мой жанр. Вот теперь, много мыслей и ощущений, ни как не могу уложить и распределить внутри себя.

- Ну… ты с ним парой фраз буквенных обмолвилась? – Кира подняла бровки.

Я улыбаюсь.

- Не так. Все не так. Прекрати.

Пока я допивала свой капучино и отвечала на телефонный звонок, Кира копалась в своем айфоне. Я уже перестала говорить в телефон и все ждала, пока Кира снова обратит на меня внимание. Она отвлеклась и процитировала:

- Счастливо женат. Четверо детей. – и Кира как-то сразу скисла.

Я задумалась. Впечатление, что моя подруга расстроилась именно от мысли, что прям завтра она не сбагрит меня замуж! Я решила ее немного раздобрить. Она всегда хорошо реагирует на какие-то нормальные внятные мои мысли, направленные на мое «осемейнивание».

- Меня не покидает ощущение брутального….. и одновременно глубоко чувствующего мужчины. Раньше думала, что так не бывает. А теперь думаю, может и бывает? – я улыбаюсь, - но теперь с большим энтузиазмом и надеждой буду смотреть в свое никчемное будущее.

Поржали вместе. Такси. Домой.

Чуть подумала перед сном… и начала читать «Восьмерка».

mary_sand

Захар Прилепин - Патологии

Первая в моей жизни российская книга о войне, написанная в абсолютно европейской традиции.

Дело в том, что отечественная военная проза, как бы хороша она ни была, обычно несёт в себе мощный героико-патриотический посыл, воспитательную нагрузку, формирует так или иначе образ войны как чего-то чрезвычайно пускай страшного, но при этом всё равно красивого и притягательного. Я настолько к этому привыкла, что, встретившись впервые с западной военной прозой, испытала в некотором роде культурный шок: оказывается, можно нарисовать войну как явление в первую очередь бессмысленное и ужасное именно в этой самой бессмысленности. Вот этот-то посыл, фундамент, основная идея и сформировала для меня "Патологии". Повторюсь, до сих пор ничего подобного я в отечественной военной прозе не встречала.

Ах да. Сюжет развивается в трёх временных плоскостях. В настоящем, где Чечня, в недавнем прошлом, где любимая девушка, и в далёком детстве, где просто детство.

Тебя как будто топят. Как будто к ногам привязали булыжник и бросили в воду. Война - любовь - детство - война - любовь - детство - война - любовь - война - война - война, и всё, нет ничего. Тоскливый ужас понимания того, что дальше будет хуже, хуже, хуже, что каждый промелькнувший лучик света будет скручен, смят и впечатан в грязную землю. Но их так много, этих лучиков, что каждый раз не верится, не хочется, невозможно поверить, что и этот, и вот этот, и следующий точно так же будет затоптан. Богатыри на картине, сонная девушка в утреннем свете, собака, - всё будет вывернуто и покорёжено, только вот не внешними какими-то обстоятельствами непреодолимой силы, а человеческой природой. Потому что вот такие мы странные, люди. Нам зачем-то нужно замарать верность - моралью, любовь - ревностью. И вообще всё - войной.

Знаете, там такие парни живые. Живые, потому что неоднозначные. Немного человечные, немного жестокие, немного злые, немного боящиеся, немного добрые, - всего понемногу, как в каждом из нас, в них намешано, и оттого они есть на самом деле. Или были, кому как повезло.

Это очень сильная, очень нужная книга.

И всё.

Bashmetka

Захар Прилепин - Патологии

Я не могу читать о войне. Я даже не смотрю фильмы о войне. Признаваться в этом очень стыдно, потому что, кажется, это срабатывает инстинкт самосохранения. Конечно, это не безразличие! Ни в коем слачае... Но уж слишком это тяжело. Отвернул Астафьев своим романом "Прокляты и убиты". Пока читала, всё чесалось, вся издергалась от всё возрастающего бессознательного протеста... Не так надо писать о войне, не с такими чувствами, не так безжалостно.

А Прилепин взял за руку и потянул за собой. Даже желания не было обернуться назад. Смотрела его глазами на его войну, проживала её, страх его чувствовала, свист пуль слышала, за сослуживцами наблюдала. На войну вдруг по-другому взглянула. И, что удивительно, несмотря на реалистичность прозы послевкусие осталось светлое какое-то.

Удивительный писатель! Замечательный язык! Такое редко встретишь в современной литературе.

Думаю, что света в мои ощущения добавляла любовная линия романа, гармонично переплетающаяся с линией военной. Мужчина редко так пишет о любви, редко так обнажается, расковыривает больное, маниакальное, патологическое. По мне, так только Прилепин так умеет.

Наша, по большому счёту, беззаботная жизнь нуждается в таким прививках как роман "Патологии". Где-то рядом, всегда рядом, по меркам Земного шара, идёт война, бессмысленная, нужная лишь двум-трём заинтересованным и посвящённым лицам... Война, которая калечит и корёжит, ломает устои природы, нарушая естественные процессы в животном мире, опуская Человечество всё ниже со ступеней так называемой эволюции. Венец Творения... Ха... Зловонная язва на теле нашей Вселенной, благодаря некоторым...

Анна Берневик

"Восьмерка" Захара Прилепина

"Восьмерка" Захара Прилепина - это то, что стоит прочитать! Взахлеб, как и "Санькя". Как всегда меня захлестнула ностальгия. Все эти деревенские мотивы. внутренние метания, поиски справедливости и желание быть понятым всеми, в том числе близкими - это мне знакомо. Со временем я поняла - нужно быть просто самим собой, совершенствоваться и учиться быть разносторонне развитым. Прочтите, не пожалеете. Хотя, разве можно пожалеть о том, что ты прочел Прилепина? Конечно нет! Нужно читать, учиться мыслить, чтобы отвечать за свои слова не смайликами и картинками, а законченными предложениями. Жизнь она такая, какая есть и лишь мы способны ее изменить!)

kio60

Захар Прилепин - Санькя

ПОТРЯСАЮЩЕ! Теперь я понимаю за что дают награды и ценят. Это когда ты читаешь с удовольствием, когда тебя обволакивает ТА действительность автора, когда читать интересно и захватывает, но после прочтения у тебя остается тот самый осадок смысла, которого в начале и не ждал. Да и что можно ждать от книги об экстремистской организации..однако ж. Поразительная атмосфера, очаровывающая любовь к родине и такой четкий смысл и понимание вечного поиска русского человека. Я не читал Блока и не уверен полностью, что так оно и есть на самом деле, но у Прилепина в одном из диалогов была такая фраза, метафора, якобы принадлежащая ему- "Если ты чувствуешь, что Россия тебе, как у Блока в стихах, жена, значит, ты именно так к ней и относишься, как к жене. Жена в библейском смысле, к которой надо прилепиться, с которой ты повенчан и будешь жить до смерти. Блок это гениально понял - о жене. Мать - это другое - от матерей уходят. И дети другое - они улетают в определенный момент, как ангелы, которых ты взрастил. А жена - это непреложно. Жена - та, которую ты принимаешь. Не исследуешь ее, не рассматриваешь с интересом или с неприязнью: кто ты такая, что ты здесь делаешь, нужна ли ты мне, и если нужна - то зачем, но любишь ее, и уже это диктует тебе, как быть. И выбора в этом случае не остается никакого. Неправда, Лева, когда говорят, что жизнь - это всегда выбор. Все истинное само понятие выбора отрицает. Если у тебя любовь, скажем, к женщине, у тебя уже нет выбора. Или она, или ничего. И если у тебя Родина… Здесь так же…". Вот это по-моему ответ, ответ на то, что мы чувствуем и как это надо обьяснять. Может быть, такое ощущение только у меня, но это именно то, что я считаю самым важным в книге. Глубокий поклон автору за то, что смог объяснить мне самого себя, наверное, для этого мы и читаем- в поисках себя и ответа, подобного тому, который дает Прилепин.

berg_man

Захар Прилепин и есть "русский мир"

Много пишу на эту тему, поэтому, обойдусь без разжевывания... Смотрел вчера Прилепина у Минаева. имхо, Захар - при явно левых взглядах, классический пример представителя "русского мира". Он понятнее Дугина, менее пафосен, чем Проханов, взрослее Шаргунова и так далее. Он наш современник, в отличии от Достоевского, и, хорошо владеет языком, в отличии от сотен тысяч, миллионов людей, схожих взглядов, которые не могут сказать свою правду, потому что наверх их не пускают "жирные крысы, флюгеры, быдло, " глупые Наташи" и хихикающие либералы".

Можно не соглашаться с Захаром, но, обвинять его в вилянии хвостом, думаю, могут только виляющие хвостом.

П.С. Смердящее поколение Дома 2 - Лизаветыны дети - и есть главный враг того мира, о котором говорит Прилепин!Липкие Ротшильды всегда ими пользовались, чтобы все преврашать в цирк!

leta-malika

Вчера у Минаева показывали Прилепина. Я не читал, но я скажу - как любил говаривать мой отец. В общем, Прилепина я увидела первый раз, осталось ощущение приятного диссонанса. Он говорит: я не интеллигент, я вообще-то рабоче-крестьянских кровей со всех сторон. Сам говорит, а сам ведет себя, как интеллигент. За передачу он умудрился ни разу никого не оскорбить, не делал попыток опустить кого-то ниже плинтуса, вообще ничего такого, чтобы свою правоту запечатлеть клеймом на лбу оппонента. Даже и не привычно как-то такое видеть, как-то ретроградно.

А больше всего мне понравилась им озвученная одна блестящая, на мой вкус, мысль. О том, что вся наша либеральная интеллигенция, считающая себя сынами и последователями классиков таких, как Чехов, Достоевский и иже с ними, не понимает всей чудовищности противоречия. Ибо упомянутые классики как раз никогда не были либералами, и предубеждение против отечественного либерализма перманентно насаждали в своем творчестве.

Одна моя подруга, сейчас уже бывшая, в свое время шастала на митинги-шмитинги и мечтала о том, чтобы поехать в Москву работать в предвыборном штабе Навального. Она радовалась повешенным гастарбайтерам в супермаркете, кипучей деятельности девочек из панк-группы с похабным названием. Она радовалась любым беспорядкам, и, как это водится у наших либерально-настроенных граждан, о том, кого и сколько и на сколько задержали после очередного протеста, она говорила, светя горящими восторгом глазами. Отлипнуть от этой байды я не могла долго, все же дружили с первого курса. Ей нравилось со мной спорить, мне не нравилось, но мне себя сложно держать в руках, на этих темах я заболеваю. Так вот как-то в разговоре о том, что пусть уж лучше будет хаос и анархия, чем Путяга в Кремле, я ей предложила вдумчиво Бесов ФМ почитать. На что она мне на голубом глазу говорит, что читала, мол, и не раз и даже на спектакли ходила. А что, мол, Дунечка, ты хочешь мне этим сказать, что ты умнее меня? Разговор наш на этом и кончился, я только подумала, что чудовищней этого ничего нет в их идеологии, вот этого вот диссонанса. Этого ебланского противоречия, блеать.

Daana

Захар Прилепин - Черная обезьяна

После того, как "Обитель" совсем недавно получила премию "Большая книга", руки, наконец-то, дошли до книг Захара Прилепина) Слышала о нём, о его деятельности, причём не только литературной, даже скачали мне его произведения в ридер, а я всё как-то...

Теперь исправилась (чем очень довольна)), и моя встреча с замечательным автором состоялась. И, конечно же, зацепила меня вкусная, какая-то даже выпуклая образность, пластика повествования, мужская харизматичность текста... С удовольствием буду читать ещё и дальше)

RoofDancer

Захар Прилепин - Черная обезьяна

Главный герой - журналист, которого приглашают в закрытое правительственное учреждение, где содержат маньяков, террористов и прочих нелюдей. Там изучают причины агрессивного поведения и жестокости, так что контингент вполне оправдан. Вот только в отдельной палате он обнаруживает нескольких детей - все не старше 10 лет - которые, судя по всему, являются здесь основным объектом исследований. Главврач рассказывает, что эти "недоростки" - страшнее всех, с кем им приходилось работать. Начисто лишенные жалости, сострадания и вообще каких-либо чувств к другим людям, они могут убить так же легко, как сломать игрушку. Откуда взялись эти дети, персонал умалчивает, но позже герой натыкается на дикую историю, случившуюся в провинциальном городке - в обычном жилом доме среди бела дня неизвестные вырезали целый подъезд, не пощадив никого. И ходят слухи, что нападавшие были совсем еще дети... Это жуткое расследование с головой затягивает журналиста, и без того запутавшегося в своих отношениях с женой, любовницей, детьми и полузнакомым политиком Велемировым, который лично курирует работу с "недоростками" для каких-то неясных целей.

Тяжелый, тягучий, липкой тьмой полный роман. Муторный. Из пауз и оглушительной тишины (фраза "надо было что-то сказать, а что - не придумалось" встречается постоянно), разворачивающийся в голове арт-хаусным фильмом, без музыки, зато со звонким эхом от хлопнувшей двери. Продираешься сквозь него, словно в июльский полдень идешь по раскаленному городу, царапаясь о сухой воздух. Поначалу связное, повествование постепенно начинает рваться, перемежается вставными историями, распадается на части вслед за миром, где такое возможно, - или вслед за сознанием главного героя, пытающего справиться с тьмой снаружи и внутри себя. Неприятные герои, жуткая до отвращения история - и вместе с тем узнаваемый прилепинский язык, сочный, емкий, превращающий чтение в почти мазохистское удовольствие. А местами - и во вполне эстетическое. Как всегда великолепны у него эпизоды с детьми и с женщинами (в те моменты, когда герой действительно любит) - эти сцены бритый омоновец-лимоновец устрашающего вида пишет так, что внутри что-то сжимается, и ты сидишь, оглушенный, как будто это все - с тобой, про тебя - как будто твои... Тем страшнее наблюдать, как легко потерять такое отношение, как мало нужно человеку, чтобы вылезла из него бесчувственная обезьяна.

Самая жанровая книга Прилепина, вполне себе триллер с почти фантастической фабулой - и в то же время сильная психологическая проза с непременной социальной темой. Параллели с нашими "недоростками" разоблачаются фигурой Велемирова, имеющего реальный прототип - ведь у Прилепина тоже есть такой полузнакомый политик, земляк, занимающий один из ключевых постов в правительстве. Наиболее спорный момент книги - финал, сколь напряженный, столь же невнятный. Открытый - в том смысле, что выбирать трактовку приходится читателю. Но варианты есть, и есть среди них тот, который меня вполне устраивает - так что я прощаю автору этот постмодернистский финт. Сложно сказать, насколько "Черная обезьяна" - шаг вперед по сравнению с ранними книгами, но это точно развитие мастерства автора - у Прилепина получилось написать более "литературную" вещь, сохранив при этом фирменный почти публицистический реализм.

autumn_girl

Захар Прилепин - Санькя

В трех словах:

Молодежь. Политика. Бунт.

Российская действительность, идеологически полая и подгнивающая по краям.

Действительность, где и принципов-то никаких не требуется - лишь только одна разрушительная сила противопоставления чего бы то ни было тому, что есть, тому, что постепенно умирает.

В поток повествования "Саньки" - где-то ревущий, где-то размеренно текущий - вливаешься моментально, естественно.

Читателю сразу же выдается пропуск в подпольный мир политической оппозиции.

При этом вводного курса в идеологические дебри сия организации автором не предусмотрено (что, имхо, является частью замысла книги).

Пошатывающиеся на рахитичных ножках тезисы членов политической антиэлиты не в счет.

Но и смысловая нагрузка (основной замысел произведения) мне видится не в какой-то конкретике, выдвигаемой против утвердившихся в стране порядков. Скорее видится картинка индивида, у которого при действующем раскладе сил отсутствует возможность как-то себя реализовать, да и смысла в такой реализации он не видит. Он лишь уверен в одном : так, как есть, быть не должно. Да и как может так дальше продолжаться, когда рядом и кругом:

Книга, конечно, грустная. Возможно, из-за того, что планы на будущее оппозиционной группы практически никогда полностью не освещаются, а сюжет развертывается несколько спонтанно, возникает ощущение бессмысленности, действия ради действия, а не ради результата. Да и в контексте отсутствия какой-либо идеологической программы, это закономерно.

В целом при всей мрачности содержания, находится и что-то светлое. Какие-то отголоски человеческой доброты, милосердия, солидарности.

Деревенское гостеприимство, дружеская сплоченность и взаимовыручка - все это, безусловно, положительно сказывается на "послевкусии" книги. Прилепин искусно "вылепливает" своих персонажей, не деля их на положительных и отрицательных, а делая их характеры "человеческими", неискусственными. Это люди, и если даже согласиться с ними и до конца прочувствовать их мировоззрение не удастся, то где-то понять их все-таки можно.

"Санькя" - это все-таки не приговор. Может быть, обвинительное заключение, но не точка.

proxvessor

"Обитель"

«Обитель» офигенная.

Прилепин для меня стал первым живым литературным классиком, который живет в одно время со мной.

Правильно заметили, если у Варлама Тихоновича в произведениях преимущественно ад плоти, то здесь — преисподняя разумов, горнило перековки сторожащих и сторожимых, что точно подметил Зиновий в Секирке:

— Мы в аду.

— Нет, они в аду. А мы со стороны смотрим на них.

Что интересно, все остальное творчество Евгения мне совсем не нравится...

Владимир Терехов

Захар Прилепин у меня по жизненным смыслам всяким давно рифмовался в душе с Борисом Рыжим. Долго и нудно свои аналогии объяснять не буду. Но когда в захаровских текстах прочитал, что вот он мог бы в своей судьбе с ним пересечься, да вот не пришлось встретиться, а встретиться для него с ним, ну все равно что с Евгением Баратынским мечтать встретиться, то вообще зауважал себя еще больше, что наши с ним пристрастия вновь пересеклись, поскольку залюбил я Рыжего еще при его жизни со «знаменских» подборок, а потом он покончил с собой, а потом в Питере я купил его сборник «Типа песня» и стал Рыжий для меня неразрывен с этим городом, где начинал творить другой знаменитый «рыжий» отечественной и мировой поэзии.

И вот недавно очутился я снова в Питере, и по дороге в Музей Ахматовой в витрине книжного магазина увидел книжку «Б.Рыжий. Стихи. Пушкинский фонд», , что по объему она больше, чем мой сборник, значит, есть мне незнакомое, метнулся, купил и опять целую неделю в Питере жил под его лирику. Но и не только под его. Поскольку купил я еще спустя день-два и придепинский «Грех». Почему именно этот том? Потому что увидел там стихи Захара, которые знал, что он пишет, но никогда не читал, а поскольку он своей «Обителью» вынудили меня обратиться ко всему ранее написанному, произнесенному, спетому и сыгранному(не все, конечно, сразу), то решил я ликвидировать некоторые белые пятна своего сознания. Признаюсь, что открыл не сразу, вообще сначала решил до Нижнего оставить, все-таки Петербург, Пушкин,Баратынский, Блок, Ахматова, Бродский, Набоков, Рыжий… А тут перебью Прилепиным, расстроюсь, не может же Захар еще и стихи хорошо писать, обидно за него станет… Но не выдержал и…

Беспамятство. Не помню детства,

строй чисел, написанье слов…

Мое изнеженное сердце

навек меня переросло.

Искал тебя, ловил все вести,

шел за тобою в глушь и там

Тобой оттянутые ветви

Так сладко били по глазам.

Тобой, один раз с большой и два раза с малой – тобой, тебя…Сознательно или издательские огрехи? Да хоть как, но в транс вводит… Рифмовка так вообще моя любимая, только на искушенное ухо.

Признаюсь как на духу, что не ожидал, надеялся даже, что не дотянет он…нет, блин, дотянул и вытянули. Можно начать изгаляться, конечно, да и объевшиеся рифмами так и будут, но в его стихах живет поэзия, непонятная, загадочная и таинственная, выраженная вместе с тем нормальными русскими словами. Язык ее сложен опять же, не для всех, но выдерживает сравнения со всеми его предшественниками и совековниками.

«Я не хочу победы на этой войне», « Я куплю себе портрет Сталина» - захотел перечислить самое-самое для меня, но лень оглавленье фактически составлять.

Колокольчик беззаботный,

Не заманивай меня.

До свиданья в предисподней,

До видзения, родня.

Это обращение Захара Прилепина к поэтам заставило вспомнить любимое евтушенковское:

И дух от плоти отойдет

И в пекло, раем не прельщенный,

Прощенный Господом да вот

Самим собою не прощенный.

Стихи его местами очень страшные, мне даже и сравнить не с кем особо, разве что Белаш пришел на память.

В слове о дяде Володе Жильцове, нашем софакультетнике, ЗП отметил, что Жильцов писал простые стихи, а иногда очень простые. Мне это выражение очень понравилось, часто его, даже без ссылки на ЗП, употребляю. Так вот ЗП пишет сложные стихи, иногда очень сложные…

Пусть очень сложные будут реже… Вот одно из вроде бы простых…

Я все еще надеюсь, как ребенок,

разбивший вазу, в ужасе притихший

мечтает, чтоб она сама собою

срослась и примостилась на серванте.

Читая книги, все еще мечтаю

и все еще уверен, что жизнь

и смерть между собою разрешаться,

и я – один – останусь ни при чем.

Я все еще надеюсь, и надежда

не ластит, а , скорее, чуть горчит.

Сегодня день рождения Евгения Баратынского, поэтому я и решил не откладывать свои размышления о ЗП, поскольку сегодня все как-то заныло в душе и вспомнил я и о Рыжем, и о ЗП, и много еще о чем… «Все перепуталось и сладко повторять…»

barbakan

Захар Прилепин - Санькя

«Санькя» – важный политический роман нашего времени.

Нашего «пацанского» времени.

Правильно было подмечено каким-то критиком, что «пацанство» определяет леворадикальную эстетику и одновременно является господствующим стилем путинской эпохи. Что ж, кажется, это так. Но в чем тогда суть леворадикальной идеи Захара Прилепина, которую он транслирует в «Саньке», что роднит его с властью, и что отличает.

Разберемся.

Прежде всего, Прилепин – левак в нацбольском смысле слова. Он характеризует себя как радикала левоконсервативного направления, который одновременно – и за социальную и национальную справедливость. Но национализм его не в дремучем отвращении к «жидам» и иностранцам, замешанном на зависти. Синонимом его национализма является патриотизм, который он понимает, как ощущение причастности к русской истории, русской цивилизации, к русской государственности. Уважение к предкам и чувство «родства по истории» заставляет Прилепина выступать в защиту «советского человека» от разнообразного шельмования. И тех русских, кто остался брошен Россией после развала СССР. Так он становится патриотом и России, и Советского Союза, и «русского мира». Идея же социальной справедливости выражается в отрицании олигархического капитализма и сросшегося с ним «гадкого нечкстного государства, унижающего слабого и дающего простор жадным и подлым», – как его определяет герой романа «Санькя». Да мы красно-коричневые, говорит в больничной главе Саша Тишин, но так получилось, что весь наш народ – красно-коричневый.

Вот здесь самое главное!

Сила и привлекательность Прилепинского героя в том, что он выражает настроение протестно-пассивного большинства. Не горстки экстремистов, метателей помидоров, а почти всей страны. Не идеологию эксцентричного Лимонова или Проханова, а умонастроение всего народа. Или почти всего. Молчаливого большинства. Скажем, 86 % населения нашей родины. «Интеллектуальное менторство устарело, – говорит Саша, – исчезло безвозвратно. <…> Ни почва, ни честь, ни победа, ни справедливость – ничто из перечисленного не нуждается в идеологии, Лева! Любовь не нуждается в идеологии. Все, что есть в мире насущного, – все это не требует доказательств и обоснований». Кажется, Саша изобретает тут не левоконсервативную идеологию, а новую «русскую правду», которая понятна любому человеку, любящему Россию и чувствующему родство со своими предками.

Итак, перед нами «правда» 86 % протестно-пассивоного большинства.

Возникает вопрос, а не те ли это 86 %, которые голосуют за Путина? Именно те. Конечно! Парадоксальным образом большинство нашей страны ненавидит «гадкое подлое государство», но голосует за Путина. Почему? Потому что Путину удалось выбрать правильный вектор, соответствующей представлению большинства о национальной справедливости. Это можно назвать народной «внешней» политикой: суровые заявления о национальных интересах, противостояние Западу, Крым. А как же социальная справедливость, проводится ли народная «внутренняя» политика? Тут все – наоборот. Полный провал. Ни одного достижения. За 15 лет правления никакого развития экономики, производственного сектора, никаких инноваций, все меньше социальных гарантий. Только страшная коррупция. Богатые богатеют, бедные беднеют, старые умирают. Получается, что последние годы власть настойчиво отстаивает национальную справедливость и столь же настойчиво игнорирует социальную.

Прилепин показывает нам, что 86 % населения, поддерживающих действующую власть, являются одновременно ее ненавистниками с точки зрения социальной справедливости. Настоящая оппозиция – отнюдь не горстка либералов-западников, интеллигентов с белыми ленточками, это большинство нашей родины. Потенциально. И поворот от любви к ненависти может произойти в любой момент, когда рухнет какой-нибудь мост или произойдет авария на разворованной начальством электростанции, или когда в городе не останется ни одного стоматолога. Тут не поможет ни Крым, ни олимпиада.

У Захара Прилепина есть эссе под названием «Господин Президент, не выбрасывайте блокнот!», там он пишет, как задавал вопросы Путину на встрече президента с писателями, и все вопросы Путин педантично записывал в блокнот. Потом отвечал. В конце эссе Прилепин отмечает, что президент ничего не сказал про «амнистии» и «свободные выборы», хотя, записал эти слова. «Не выбрасывайте блокнот», – говорит он. А я бы добавил: и прочитайте еще «Саньку». Чтобы понять, что враги государства Российского притаились не за океаном, и не в среде тщедушных интеллигентов. Враги – внутри властной элиты, в среде ленивых, непатриотичных и жадных чиновников, которых очень устраивает «государство, унижающее слабого и дающего простор жадным и подлым», им. Пока к народной «внешней» политике не добавится народная «внутренняя» политика, 86 % красно-коричневого большинства будет мрачно ждать, насупив брови, а молодые «пацаны» – уходить в экстремисты.

tanya_mass

Я влюбилась в Прилепина

Просто влюбилась в Прилепина, читаючи его прозу. пишу ему в жж комменты, и он мне даже ответил. Ах!

никогда не была фанаткой современных звезд, но тут че то прям разобрало.

Мне кажется, что пишущим людям /причем, хорошо пишущим/ дано так емко проживать свой опыт для того, чтобы они рассказывали об этом другим. И мы, узнавая в их описаниях отрывки своих сюжетов, испытываем доверие и родство с этими людьми. Если только они честны. Прилепин честен.

До "Обители" считала Захара Прилепина блестящим, одним из лучших писателей современной России. После "Обители" считаю лучшим, новым классиком и, черт побери, великим. И стеснительно горжусь, что первую книгу Прилепина, "Патологии", издал мой брат. Хотя понимаю, что долго бы эта книга и без моего старшенького не залежалась)) . С "Патологий" и случилась моя любовь с первого взгляда. Такие дела.

Максим Кравчинский

Вчера побывал на творческом вечере Захара Прилепина. Получил колоссальное удовольствие. Захар показал себя настоящим писателем. Говорил умно, интересно, по делу, с юмором и без толики снобизма. Вообще, был очень доброжелателен и терпелив. После общения с публикой, коей набралось человек 500, как минимум, около 2 часов раздавал автографы и фотографировался.Я тоже подписал роман "Обитель". Кто читал, помнит, что там есть герой по фамилии Шлабуковский. Его прототипом является один из персонажей нэпманской Москвы, актер, театральный критик, друг Есенина Борис Глубоковский. В 1925 году он действительно оказался на Соловках и стал режиссером соловецкого театра. О его яркой фигуре вспоминали и Вертинский, и академик Лихачев, и Солженицын... Правда, все называли его по-разному, кто Борис Матвеевичем, кто Борисом Александровичем. Никто не знал его настоящего года рождения и тем более не приводил фото. Глубоковскому приписывется авторство песен "Я помню тот Ванинский порт" и "Чередой за вагоном вагон". Судьба "соловецкого Мольера" меня очень заинтересовала и во время работы над книго "Песни и развлечения эпохи НЭПа" мне удалось размотать клубок его крайне запутанной жизни. Пришлось обращаться в архив ФСБ, списываться с коллегами из Эстонии и проводить секретную операцию на Ваганьково. В итоге нашлись не только фото и точные биографические данные, но и неизвестные ранее прозаические тексты Бориса Глубоковского. Собственно из-за них, в большей степени, я и отправился на вечер Захара Прилепина. Очень надеюсь, что он окажет содействие в их издании и извлечении из забвения этого крайне интересного автора Серебряного века.

slow_reader

Захар Прилепин - Санькя

На моём мониторе кадры, датированные 2002-ым годом. 15 сентября в Москве проходил антикапиталистический митинг «Антикап». Колонна НБП, скандируя лозунги, пытается дотянуться древками своих флагов до шлемов омона. Закадровый голос ведущего поясняет: «…Задержано было около 90 членов Национал-большевистской партии. У задержанных были изъяты бутылки с зажигательной смесью…».

На экране орущая толпа молодых людей храбро и уверенно теснит ряды милиционеров, швыряя им вдогонку железные заграждения. Словно вышибленная дверь, отлетают эти решётки. Бурлящая людская масса, подобно лаве, растекается, уничтожая всё на своём пути. На пятой минуте в объектив камеры попадается молодой, с колючей щетиной и обритым черепом, Прилепин. Зажав в зубах сигарету, он бежит в сторону бреши, созданной его соратниками в милицейском заграждении. Кто-то кричит: «Верните нашу родину! Ро-ди-на! Ро-ди-на!». Объектив оператора выхватывает из толпы омоновцев, ведущих под руки упёрто несгибаемую молодёжь.

Спустя минуту, люди в форме пропадают из кадра вовсе. Ракурс насыщается митингующими, бегущими куда-то в дым, унося за собой лозунги и красно-агрессивные знамёна. Совсем рядом с камерой, сквозь шипение рупора доносится: «РЕ-ВО-ЛЮЦИЯ! РЕ-ВО-ЛЮЦИЯ! РЕ-ВО-ЛЮЦИЯ!». Последние три слога торопливо и радостно сливаются в один, будто скандирующему вот-вот нальют, в уже подставленную им тарелку, эту самую революцию - горячую, как свежесваренный суп. Это снова Прилепин, бежит за своими товарищами в облако дыма. Наверняка там происходит что-то грандиозное и важное, решающий момент в битве. Оператор преследует кричащего. Неожиданно, справа от бегущего вестника погрома, раскалённый воздух разрезает взмах чьей-то ладони, бьющей прямо по громкоговорителю. Разъярённый Прилепин разворачивается к человеку, посмевшему прервать его. Объектив камеры отплывает куда-то в сторону…

Крупным планом взята сцена, на которую выходит Проханов – младший. Он говорит о причинах митинга, который в последний момент был не разрешён и благодарит молодых нацболов: «Эти ребята спасли сегодня нашу честь».

Честь… Как она выглядит? Помним ли мы её зыбкий силуэт, или же потеряли его? Герои романа «Санькя» точно помнят. Помнят и хотят вернуть. Когда дело касается страны или народа, недостаточно отвечать только за себя. Необходимо взять на себя смелость и ответственность за весь народ, за то, что объединяет тебя с ним. Молодые участники «Союза созидающих», которым посвящён роман, происходят из самого что ни на есть народа, а потому, как нельзя лучше чувствуют своё единство с родиной. Родиной, которая была уничтожена, опплёвана и истерзана. Герои представляются нам немного умалишёнными для современного общества. Чудаками и маргиналами, которые ищут и хотят вернуть то, что было давно утеряно и забыто. Их бесит и доводит до белого коления всеобщая смиренность. Молодые «союзники» не находят отзывов в сердцах людей, не видят тоски по тому, что было беспардонно отобрано и поделено новой властью.

Главный герой – Александр Тишин. Член «Союза созидающих». Молодой парень, выросший в деревне. Заставший её окончательную смерть, потерявший отца в молодости. Он застал крайний кусочек жизненного цикла того, о чём он так тоскует. Детство Саши наполнено счастьем, любовью, заботой. Чувство родины, почвы, дома родного и своей ответственности за эту землю было впитано им с раннего возраста. И потому, когда ничего из этого не осталось вокруг, он берёт на себя попытку вернуть то, что так дорого ему. Жизнь Саши расписана в романе достаточно подробно. Прилепин прорабатывает образ юноши, вставшего на защиту своего дома. В его биографии есть ответы на вопросы о первопричинах этого бунта.

Обширным эпизодом в романе представлены похороны отца Саши. Санька с мамой хотят похоронить отца близ родной деревни, но не могут туда добраться – дорогу развезло. Водитель отказывается ехать дальше, Санька плюёт на всё и тащит гроб отца по снегу. Смерть отца – трагедия для любого юноши. Отец является воплощением мужества, стойкости, защищённости. Теперь Саша один, теперь он мужчина в доме. Тишин упёрто тащит гроб, рискуя замёрзнуть насмерть, потому что знает: отец должен покоиться в земле родной.

Он не знает как себя вести: снять шапку, потому что мороз ему нипочём, или же, повинуясь стихии, надеть её. Этим странным поведением Прилепин подчёркивает желание Саши казаться мужественнее. Пусть герой это делает неумело, не зная как. Это несуразное поведение объясняется, скорее ранним возрастом. И от того становится ещё ужаснее, от осознания того, в каком возрасте на плечи героя пала эта ноша, но охватывает и гордость, от понимания того, в каком возрасте человек принял на себя ответственность, отвечать не только за себя.

Роман наполнен множеством споров на политические темы. Прилепин, кажется, вложил в эти споры все позиции: как своих соратников, так и их противников. За этими столкновениями идеологических плит, намерения героев, их досада и злость проявляются ещё чётче.

Прилепин очень умело разграничивает взгляды людей, ему удаётся поймать за рукав тот момент, когда в споре аргументы перестают действовать и убеждать. Остаются лишь страсти и эмоции. И народ разгневан и зол. К несчастью, справедливо.

Герои романа «Санькя» знают: кто виноват, и что делать. Что происходит с ответами на их вопросы, автор знает не понаслышке. Вообще весь роман настолько правдив, что Россия узнаётся в нём с первых же строчек. Прилепин очень наблюдателен в деталях и меток в образах. В итоге, мы имеем страшную картину. В ней русские люди бьют русских людей. Бьют не ради задорного насилия, но ради своего долга. И сотрудники государственных служб, и разъярённые экстремисты – каждый тянет свою лямку, содрогая землю и проливая на неё кровь. Во имя чего льётся эта кровь? Впитает ли почва её, и какие плоды взайдут? Что делает карающая рука государства с неугодными ей? Исправляются ли люди, или же насилие пораждает насилие?

Герои романа «Санькя» - герои во всех пониманиях этого слова. Но насколько тяжёлый и горький этот, порой безрассудный, героизм?

В 2011-ом году уже вся страна следила за событиями, происходящими на московских площадях. Тогда всё закончилось тем, что люди побоялись оставаться на Площади Революции и ушли на Болотную, потому что там не будут бить. Оставив ЦИК, мы оставили нашу возможность что-то изменить сегодня. Значит, народ не готов ещё жертвовать от себя чем-то во имя свершений. Почему же молодые нацболы готовы? Ответы есть в этом романе.

И всё-таки, как должна выглядеть честь России? В романе Прилепина, у чести не хватает передних зубов, сбиты кулаки, над скулой лиловый синяк, но горят глаза. Эта честь не хочет драться, не начинает драку первой, но и не может смиренно терпеть обиды в свой адрес.

Возвращаясь к событиям одиннадцатого года и их связи с текстом, хочется закончить последним предложением романа:

Захар Прилепин - Леонид Леонов

Это мощная книга и фигура Леонова в ней встает мощнейщая и интереснейшая.

Мне рассказал об этой книге, как и о многом другом внимания стоящем в последнее время, Дмитрий Быков.

Леонова читала давно и плохо помню, и почти уверена, что талант автора меня тогда недостаточно убедил, но насладившись этой изумительной биографией, тут же решила перечитать "Русский лес", обязательно прочитать "Пирамиду" и почитать ранние романы.

Прилепин проработал огромное количество фактического материала и в этой огромной по объему биографии сумел очень мастерски этот материал подать. Кроме фактов, конечно же, много восхищения мощной фигурой Леонова и это восхищение меня заразило.

Я еще не читала художественные вещи Прилепина, но теперь обязательно почитаю.

И я очень благодарна всем, кто пишет интересные биографии писателей, от жизнеописаний английских поэтов Доктора Джонсона, классической литературной биографии самого Джонсона написанной другом, помощником и страстным поклонником Джеймсом Босуэллом, и кончая Быковым и Прилепиным.

Ольга Николаевна Голубева

"Не чужая смута. Один день - один год" Захара Прилепина (18+)

Давно, ох, давно, не рассказывала о прочитанных книгах (хотя накопилось уже в моём списке). В этом сообщении речь пойдёт о книге, которую, прочитав, передаю родственникам, друзьям, коллегам по цепочке. Купила я её совсем недавно. Она словно бы ждала меня. Стоит одна в ряду других произведений автора. С Захаром Прилепиным "познакомилась" с помощью "Комсомольской правды". Люблю читать его колонки, статьи, дискуссии. Потом была "Обитель" (мой отзыв здесь). С удовольствием послушала З.Прилепина в беседе с Юлией Меньшовой ("Наедине со всеми"). И снова "Комсомольская правда", беседа с писателем на сложную для многих из нас тему, касающуюся Украины. И именно из этой беседы узнала, что З.Прилепин собрал в книгу "Не чужая смута" размышления об... Украине и России в самом широком смысле двух этих слов, ставшими символическими.

"Я смотрю на всё глазами того народа, к которому имею счастье принадлежать", - пишет Захар Прилепин. И тут же добавляет: "Правды, которую, как одеяло, можно натянуть на всех сразу, - нет". То есть всем русофобам дан ответ в начале книги: здесь будет свой взгляд на то, что происходило после Майдана на Украине. Принимать или не принимать мнение писателя - личное дело каждого. Хотите - спорьте, хотите - нет. Но я воспринимаю каждое слово З.Прилепина как правду. Готова подписаться под каждым его словом. Он не просто констатирует то, что произошло год назад, а приводит ого-го какую доказательную базу. Возможно, в будущем "Не чужая смута" может стать своеобразным историческим источником, анализирующим причины Майдана и его последствия.

Думаю, что книгу постранично можно разорвать на цитаты. Но приведу только некоторые из них.

Даже эти цитаты кого-то заставят подискутировать, поразмышлять, согласиться... Книга не может оставить равнодушным никого, стоящего по обе стороны общей границы.

lukyanov

Захар Прилепин - Царь

За что мы все любим Бориса Борисовича Гребенщикова? Разумеется, все за разное. Лично я восхищаюсь его умением изобразить встречу человека с богом. Есть у него такой сюжет о, не знаю, как сказать, пусть будет «душе ищущей». Очень ярко и убедительно, на мой взгляд, передан спектр ощущений от соприкосновения смертного с вечным — восторг, истома, первобытный ужас, умиротворение, смирение, тихая радость, — по крайней мере, лично мне это кажется очень убедительным. Да дело даже не в этом, а в твёрдом ощущении реальности переживаемого тобой опыта встречи.

«Лошадь белая», «Господу видней», «Северный цвет» — есть множество песен, иногда страшных, иногда комичных, где персонаж в той или иной степени та самая душа ищущая.

А сегодня я купил и послушал новый альбом Захара Прилепина, и, в частности, песню «Царь».

Прилепин и по музыке, и просто по-человечески, радикальным образом отличается от Бориса Борисовича. Если БГ человек потусторонний, то Прилепин в высшей степени посюсторонний. Говоря языком мистиков, реальный мужик. Рязанский, деревенский, служил, воевал, служил, растил детей, ходил на баррикады, общался с очень разнообразными людьми и хорошо представляет, как устроен, как работает и кем населён мир «по сю сторону». И, будучи, вероятно, самым титулованным современным российским писателем, конечно, может вполне убедительно об увиденном рассказать.

И вот песня «Царь». Натуралистичная, плотская, неуютная, чёрная, и никаких ищущих душ. Вполне убедительная. Про людей такая.

А при чём здесь Борис Борисович Гребенщиков? — спросит меня дочитавший до этого места читатель. А очень просто — в песне «Царь» точно то же самое твёрдое ощущение реальности соприкосновения смертного с вечным, что и у БГ.

Бог там тот же самый. Живой.

Анатолий Смирнов

ПЕВЕЦ ВО СТАНЕ РУССКИ ВОЙНОВ.

Был вчера на лекции писателя Захар Прилепин “Классика и современная литература: точки непересечения”. Собственно, лекция была совершенно не о том, о чём заявленно: Прилепин рассказывал о русских писателях 19 века второго-третьего ряда в разрезе их военных похождений. В конце один из слушателей спросил ЗП, кто из нынешних поэтов и писателей может претендовать на имя певца во стане русских воинов (кроме Проханова). Прилепин долго и растерянно говорил, привёл одну-две не известные мне фамилии, закончил, кажется, Борисом Рыжим. А я сидел и думал, что, конечно, на это место сегодня может претендовать только один человек – сам Захар Прилепин. Своим военным послужным списком он больше похож на Хемингуэя, чем на Вяземского, но как бы вы ни относились к взглядам Захара, глупо отрицать, что Прилепин и в Чечне, и на Донбассе находился и постоянно находится там, где место русскому писателю – со своим народом на переднем крае. Так что точек пересечения всё же больше, чем заявляет сам уважаемый лектор в названии лекции.

Николай Гетманцев

ЗАХАР-НА-ДОНУ

(конспект-зарисовка)

Член исполкома партии "Другая Россия" писатель Захар Прилепин, в рамках фестиваля "Донская книга", провёл встречу с читателями в Донской государственной публичной библиотеке.

-..График, порядок, вовремя закончить... Малыш, тихо! -по-армейски овладев пространством и, походя, успокоив ребёнка, начал Отец Прилепин свою встречу.

"Русскому писателю присуща политизированность", "даже Тютчев начинал день с чтения газет, политических новостей", Лермонтов, Пушкин, Достоевский, Толстой, все великие русские писатели участники войн, друзья декабристов, петрашевцы, революционеры, еретики, преданные анафеме, прошедшие сложный духовный путь. Ловко, по-маяковски, показал путь от штыка к перу.

Можно просто дать прямые мысли -цитаты.

-Нет общечеловеческой правды, есть правда своей традиции.

-Нужно позволить себе быть дерзким.

-Я несу ответственность за то, что делаю, при этом делаю это не для себя.

-Россия стоит посреди мира сияя- так мы должны видеть свою страну.

-Родина- от этого я отсчитываю свой путь.

Жизнь, превращённая в непрерывное творчество, через отклик людей на его книги, через общение в повседневности:

-история про услышанный разговор учительниц, собирающихся в школу на тему, как правильно одеться, какие вещи взять, что если попадут под бомбёжку или получат ранение, чтоб тёплые вещи, бельё и т.д. Привычка к смертельной опасности, деловой подход к возможному ранению.

-история про хирурга. который приходит после работы и просит жену, чтоб та читала посты Прилепина, с репликами и комментариями событий. Ведёт блог ради такого контингента людей.

Было много педагогов, литераторов. Один из педагогов дал обратной связи Захару, рассказав про школьника, написавшего сочинение по мотивам книг Прилепина, с оценкой автора: "у него поступки совпадают с образом мысли". Восторг от встречи с живым героем, это открытие для современника живущего среди мёртвых масок. Захар Прилепин включён как писатель в школьную программу.

Прилепин высказался положительно о православии. Можно эту тему осторожно прокомментировать, что православие есть аварийная идеология в период ожидания новой передовой идеологии русского народа. Народ без мировозрения не может, как массовая идеология христианство востребованно -это факт.

Была затронута тема сборников произведений в серии "Библиотека Захара Прилепина". Сегодня подзабытая массовым читателем русская литературная классика и напрочь забытая советская литература, обязательно переживёт свой Реннесанс, будет востребована. Как инопланетянин перед артефактами, будет стоять и врубаться в смыслы древних цивилизаций.

В какой то момент микрофон для вопросов из зала захватили донские потомственные писатели категории Бэ, Вэ и Гэ. Захар вдруг закончил мероприятие.

Полное видео встречи.

По просьбам друзей)), отчитываюсь за субботний вечер. Знала, же, что на Ярославке ремонт сплошной, и выезжать нужно за четыре часа до начала мероприятия (а всего-то 60 км до Москвы), но, провозились, прокопались, и выползли за три. Дорога, в принципе, была неплохой, но медленной. В итоге, две милые дамы влетели в ЦДЛ в 19-00 лишь слегка растрепанные. Отличный результат!

Ну, а дальше началось сплошное приятное. Вышел дорогой юбиляр. Говорил много, хорошо, емко, доброжелательно. Атмосфера была теплая, несмотря на сквознячок). И, знаете, до того было доверительно, что я даже подумала сейчас, а правильно ли будет рассказать подробности, ведь это личная беседа), можно даже сказать, приватный разговор с тремястами друзьями)). Ну да ладно). Так вот, говоря о десятилетии своего творчества, Захар упомянул Лимонова, первая книжка которого была написана в 35, а издана, когда автору было 39. Все относительно, и начать говорить и делать никогда не поздно. Приводил и другие всем известные примеры, когда писателю или поэту, прожив всего около тридцати лет, удалось отразить целую эпоху. Поэтому, десять лет - это одновременно и много и нет.

Был задан очень интересный вопрос о темах, которые Захар закрыл для себя, и о тех, которые еще найдут отражение в новых произведениях. Оказалось, что история "человека-и-алкоголя" писателем исчерпана ( возможно, до дна, хотя, вряд ли)), поэтому он теперь не ходит в ботинках, полных горячей водкой, они сухие. А к извечным человеческим вопросам по линии "отец и сын", "мужчина и женщина", "человек и время" интерес не угасает.

Также Захар отметил, что планирует подробно рассказать об отношении русских писателей к военной службе, их деятельности на этой стезе, потому, что любители искажать историю (являясь иногда сами историками), перегибают палку в стремлении подогнать прошлое под свои нынешние убеждения. Одним из побудительных мотивов послужил пост Николая Сванидзе на Эхе, адресованный именно Прилепину, где говорится, что "Русский писатель не может исповедовать и проповедовать милитаризм. Не может любить войну, тосковать, скулить по ней и называть это патриотизмом." Так, что ответ будет, и, по-видимому, достаточно развернутый.

Присутствующий на встрече Владимир Бондаренко посетовал, что писательские диспуты канули в Лету, что в зале нет собратьев по перу, которые могли бы затеять спор на любую тему, что молодежь не собирается группами, и не объявляют себя "хозяевами русской поэзии", прозы. И действительно, жаль.

Музыкальная часть доставила тоже море удовольствия. Как крупный специалист по диску "Охотник"))), присутствующий на трех живых концертах Элефанка, в том числе, на первом московском, в Сокольниках, заявляю, что каждый последующий концерт на порядок выше предыдущего. Новые музыкальные находки, невероятные аранжировки, оттеняющие смысл текста, энергия ребят, их сыгранность, сплоченность на сцене, - все это делает выступление настоящим и незабываемым. Кайф. Жаль, что формат, да и само место встречи не предусматривало "патанцевать"))). Дерганье ногой и качание головой в такт музыки - не в счет.

Испытание окончания встречи ( для всех присутствующих) - это подписание книг ( в холле продавалась и новая книжка из серии ЖЗЛ "Непохожие поэты"). Очередь была длииинная, но общительная). И с трепетом следящая за соблюдением правил. В частности, когда стоявший за мной Евгений Поддубный вышел из очереди, и стал обходить зал, чтобы подойти к Захару с другой стороны, одна дама возмутилась, на что другая ей ответила "Поддубного пропустим, а остальных - нет!" Так и стояли.)

Что до ватников, то мы их и не видели. Видимо, все было примерено до нас. ))

Все!

Леонид Юзефович

Захар Прилепин написал волнующую книгу – «Непохожие поэты» (ЖЗЛ, 2015). Я последовательно отмел другие просившиеся на язык эпитеты («замечательную», «отличную», «блестящую» и пр.) и остановился на этом, характеризующем не столько саму книгу, сколько впечатление, ею на меня произведенное.

Вернее, так.

Первые две биографии – Анатолия Мариенгофа и Бориса Корнилова, я прочел со спокойным уважительным интересом, как книгу Захара о Леонове, но примерно в середине третьей – Владимира Луговского, стал чувствовать, что от волнения, часто безотчетного, для которого я не в силах подобрать не только словесной формулы, но даже соотнести его с какой-то определенной эмоцией, у меня то и дело перехватывает горло и увлажняются глаза. В моем возрасте такое со мной случается редко.

Итак, Луговской.

Высокий, грудь колесом, надутый временем голосистый красавец, сердцеед, баловень судьбы, даже в ранней молодости не имевший ни малейших каверн в надраенной до блеска душе (Прилепин, впрочем, находит в ней кое-какие знаки будущего надлома), под конец жизни, не на переосмыслении прошлого, как принято было считать и как, наверное, хотелось думать ему самому, а на энергии того же воздуха эпохи, с мучительным хрипом вытекавшего через дырку в той же высокосортной резине, он написал великую, Захар не преувеличивает, книгу поэм «Середина века».

Студентом-второкурсником я за копейки купил в букинистическом магазине ее первое, 1958 года, посмертное издание с послесловием Константина Симонова (об его отношениях с Луговским у Захара много сказано), сел в скверике на скамейку, открыл, ничего не зная об авторе, и через два часа встал с этой скамейки другим человеком. Никогда прежде никакие стихи не производили во мне такого потрясения, как эти написанные белым стихом бессюжетные псевдоэпические поэмы. Я не разлюбил их до сих пор и многое помню наизусть.

Например, из «Человека, который плыл с Одиссеем»:

Не ты придешь в родимую Итаку,

Не ты, мой правый, и не ты, мой левый,

Не ты, мой кормчий, и не ты, кузнец…

Почему-то я, восемнадцатилетний, уже знал, что блоковская девушка в церковном хоре заблуждалась, а правду знал ребенок, плакавший «о том, что никто не придет назад».

И дальше, из той же поэмы:

Зачем ходил я к черным башням Трои?

Зачем меня стрела кусала дважды?

Зачем я девять лет видал на стенах

Еленин красный, взвитый ветром плащ?

А спустя двадцать лет с лишним лет у меня так же сжималось сердце, когда я читал горестную перекличку, которую в опубликованной лишь на исходе 1980-х поэме «Каблуки» Луговской устраивает своим сгинувшим на том же античном ветру (Захар отмечает, что это важнейшее для него слово) друзьям и подругам:

Ты, Агния? – Меня убил в Приморье

Мой страшный муж, четырехзвездный летчик…

Ты, Верочка?.

Удивительное дело, Прилепин, в публицистике сыплющий обвинение за обвинением, в этой книге не осуждает никого. В числе ее героев есть немало тех, кого можно сравнить с ненавистными ему современными персонажами, но здесь обличения уступают место вопросам, насмешки – необидной иронии, инвективы сменяются даже не всепрощением, поскольку право судить и, следовательно, прощать мертвых Захар не признает ни за кем, в том числе за собой, а мудростью историка и художника, понимающего, что если в каждом отдельном случае ты худо-бедно способен отличить грех от добродетели, то в целом, в масштабах всей жизни, абсолютно невозможно вынести приговор кому бы то ни было. При этом акценты расставлены с такой филигранной точностью, что желание возразить попросту не возникает. Радостно соглашаешься с любой оценкой, точнее – ведомый автором, покорно, как опоенный, вступаешь в очерченный им круг, где все вдруг становится пронзительно ясно без всяких оценок. Это чистое волшебство, и вряд ли кто-то другой из коллег Захара на него способен.

Отныне я знаю: в моей пронесенной через десятилетия упрямой любви к «Середине века» и ее несуразному автору я не одинок. Недаром при наших расхождениях последнего времени я всегда считал Прилепина не просто самым блестящим из современных русских писателей, но и самым мне близким.

Да и так ли уж много они значат, эти расхождения, рядом с любовью к одному и тому же, что больше нас обоих, и для чего Луговской при всех его достоинствах служит не более чем знаком.

Спасибо, Захар!