Виталий Безруков, «Есенин»

Отца и сына Безруковых вы и так все знаете, я сначала о себе скажу. Я Есенина люблю. Читаю его с шести лет, и до сих пор на спор могу любую строчку Есенина продолжить, и дату написания стихотворения назвать. О поэте я прочитал добрую сотню книжек, всю есениану знаю назубок, и есениноведам цену тоже знаю.

Впрочем, есениноведом и не нужно быть, чтобы признать: Безруков книжку написал плохую. Безобразную прямо-таки. Пафосную, примитивную, и предсказуемую до неприличия.

Есенина в книжке, конечно, убили: злые чекисты. Об этом и так уже написано десяток книг, в них порой приводятся интересные факты про обстоятельства смерти поэта, но одного я так и не понял: кому и за что нужно было его убивать в 25-м году. Внятных объяснений — нет. И у Безрукова тоже нет. Объяснения подменяет глупая, по сути, мифология: зло (гады в кожанках) чуть ли не случайно растоптало добро (невинного златоголового пиита).

Мифология не принимается. У нас тут не Древняя Греция.

У Виталия Безрукова подход обычный — он собрал с миру по клюкве и слепил свой фолиант. Лепка плохая, рассчитана на интеллектуально ленивых домработниц и экзальтированных ура-патриотов.

У Макса Фрая есть такое сочинение — «Идеальный роман» (вышел в 1999-м). Там умело пародируются все виды прозы — от женского романа до классики. При чем, Фрай умудряется подать типаж любого сочинения, спародировав 3-4 последние строчки книги. Вот так, например, у Фрая пародируется окончание современного русского «почвенического» романа: «Я низко склонил голову и зашептал: Во имя Отца и Сына и Святого Духа, ныне и присно и во веки веков. Аминь».

Безруков Фрая не читал, поэтому сочинение его заканчивается почти так же.

Зато кино получилось славное. Там, конечно, как и в книге, всё переврано нещадно, — и особенно за людей обидно. Мариенгоф, к примеру, был лучшим другом Есенина, его хранителем, и, кстати, замечательным поэтом — а не подонком и завистником. Другой поэт — Наседкин, тот, что ухаживает за сестрой Есенина — 9 лет воевал, начиная с 1915-го, — ушел на войну добровольцем, затем руководил восстанием юнкеров, затем басмачей гонял, — короче, он явно не был тем вялым ничтожеством, что изображен у Безрукова. Отличный поэт Эрлих никакого отношения к смерти Есенина не имел.

Ну и так далее.

Но кино о Есенине спасла восхитительная игра актёров. А в книге-то актёров нет. Там только буковки и восклицательные знаки, по три штуки на строку.

Но читать Безрукова все-таки надо — чтобы узнать, как не было.