Лев Данилкин, «Парфянская стрела»

Данилкин сумел сделать удивительную вещь: добился того, что литературная критика стала модной. В столичных кругах книжные обозрения Данилкина читают с таким же трепетом, как светскую хронику и ресторанную критику. Это ни в коем случае не приравнивает тексты Данилкина к описанию похождений светских львиц и к рекламе итальянских поваров. Я сказал то, что я сказал: Данилкин сумел сделать критику интересной, умной, читабельной.

Ходят упрямые слухи, что Данилкин является единственным критиком в России, чьи хвалебные статьи немедленно влияют на продажи и тиражи. Упрощенно говоря, существует негласное правило: если Данилкин похвалил книгу — её стоит приобрести и прочесть.

Данилкин относится к тому редкому типу критиков, что работают не во имя создания собственного оригинального или оригинальничающего текста, а во имя понимания текста чужого: что собственно и должно быть главным правилом при создании любой литературной критики.

Рассматриваемая книга посвящена итогам 2005-го литературного года. На обложку вынесены портреты Дмитрия Быкова, Гришковца, Доренко, Проханова, Оксаны Робски. Помимо них, среди героев книги: «наше всё» Пелевин, модный Поляков, почвенник Личутин, телеведущий и с недавнего времени автор романов Владимир Соловьев, букеровский лауреат Денис Гуцко, ну и я, в числе иных. Предупреждая ехидные замечания, сообщаю, что пишу о Данилкине вовсе не потому, что он пишет обо мне. К тому же, он несколько раз ощутимо меня клюёт, скажем, в затылок, и, как мне кажется, клюёт несправедливо (а как мне ещё может казаться?).

Пишу я о нём потому, что Данилкин обладает, во-первых, собственной концепцией течения литературного процесса (а не просто желанием всем утереть носы и бороды), а, во-вторых, отличным вкусом и ясным рассудком, что, простите, редкость в критике, да и вообще редкость. Кто ещё так легко и походя доказал бы, что литературный язык Соловьёва, нежданно ставшего модным литератором — мёртвый, изначально и навек лишённый дыхания и сердцебиения; а Проханов, напротив, литератор имеющий право присутствовать в учебниках литературы, но отсутствующий там в силу косности, подлости и глупости т. н. «литературных элит», да и политических тоже.