Геннадий Красников, «Кто с любовью придёт…»

Новый год надо начинать с поэзии. Давно ли мы читали хорошие стихи своих современников? Шкала ценностей в нашем грешном мире давно перевёрнута, но в поэзии, особенно чувствительной к грубости и дурновкусию, это особенно сильно заметно. Придя в книжный за томиком современных рифмованных словес, люди по какой-то нелепой странности часто покупают Иртеньева или Вишневского; на худой конец, Евтушенко. Нелепость! Первые — слишком фигляры и кривляки, последний — стар и пошл, и все лучшие стихи написал пол века назад.

Геннадий Красников, что называется, поэт милостию Божию. Более того, он — мыслитель, облекающий прозрения в тонкие формы.

Лирика его проникновенна, и порой возникает ощущение ожога от неизъяснимой точности и свежести образа: «А небо так стремительно отвесно, как с тормозов сорвавшаяся бездна».

Красников афористичен: «Мы не судьи с тобой. Мы — вина»; «Скажи мне, кто твой Брут и я скажу, кто ты»…

И нет толку сетовать на то, что выводы, к которым пришел поэт (или — пришедшие поэту свыше) неутешительны: «…и да простят нас бедные итоги, что мы их безнадежно подвели!»… «я прожил эту жизнь, не увидев тебя, сквозь судьбу, как сквозь стену, прошел безвозвратно». И ещё вот это, замечательное: «Мы — из прошлого века, нас все узнают. За угрюмых таких — двух весёлых дают».

«Двух весёлых» я, к слову, назвал свыше. Выбираю «угрюмых». Почему?

В отличном эссе, помещённом в этой книге, Красников пишет: «Есть время, когда открывается нагота истории, — нагота сердечной боли, нагота отчаяния и экзистенциального сиротства, и только известный Хам и дети Хама не постыдятся осклабиться над лихолетьем и злосчастьем страны».

Читайте, это настоящее: нагота сердечной боли.