Дойти до самой смути
Антология, составленная по месту работы, прописки и политическим взглядам, никак не может отразить многообразие российской поэзии.
Вышла в свет антология «Русская поэзия. XXI век». Ничего предосудительного в этой затее нет — не обязательно ждать еще 90 лет, чтобы отчитаться. Были бы стихи хорошие у хороших поэтов, а так подобную книгу можно было издавать хоть в 2001 году.
Составителем стал поэт и публицист Геннадий Красников, в свое время уже выступавший составителем антологии поэзии XX века. Собственно, кому, как не Красникову, этим заниматься: он в свое время 20 лет совместно с Николаем Старшиновым работал редактором альманаха «Поэзия». Трудно даже представить, сколько тогда через его руки прошло поэтических сочинений. Поэзию и поэтов он знает или, по крайней мере, знал. Что немаловажно: и сам Красников поэт одаренный. Когда мне в руки попало его избранное «Кто с любовью придет…», выпущенное несколько лет назад, я охнул: есть еще кому на всех основаниях наследовать Рубцову. Какие-то красниковские строчки западают в сердце так, что потом не вытравишь их никакой кислотой: «Мы — из прошлого века, нас все узнают. За угрюмых таких — двух веселых дают». В общем, оснований для того, чтоб быть уверенным в качестве проделанной Красниковым работы, более чем достаточно.
Том получился увесистый, под 500 страниц, с яркой (и даже слишком) обложкой. Составлена антология не без оригинальности: сначала идут 12 стихотворений, написанных в начале XX века (Случевский, Фофанов, Бунин, Блок и др.), потом еще по несколько стихотворений 14 поэтов конца века, не доживших до XXI столетия: от Тряпкина до Башлачева; этот раздел называется по строчке Владимира Соколова «Я устал от двадцатого века…».
Что касается второго раздела — смысл в этом есть, календарно не дожив до наших дней, несколько поэтов предвосхитили век грядущий. Отчего, правда, туда Бродский не попал, никак не объясняется.
***
В основной раздел — XXI век — вошло 312 поэтов.
Огромную антологию я прочел за один присест — а вернее сказать за один перелет — плюс ожидание в аэропорту. Ожидания самолета вообще не заметил, а в самом самолете блаженствовал: почитаю-почитаю, да в иллюминатор гляну: там снежная Родина моя уплывает…
Когда первое — взахлеб — насыщение прошло, стал разбираться со своими ощущениями.
Нет, то, что Губермана не будет, я сразу как-то догадался. Не будет «справа» Игоря Иртеньева (хотя в лучших своих вещах он давно уже не столько иронист, сколько лирик, если не сказать трагик), а «слева» не окажется Евгения Нефедова (хотя и он ни разу не «патриотический куплетист», а в некотором роде поэтический летописец эпохи). И Степанцова не будет, и Орлуши тоже…
Ну и ладно, простим. У каждого из названных своя публика, а в число творцов «высокой поэзии» они не очень стремятся.
О том, что Эдуарда Лимонова составитель ни за что не включит в антологию, я знал еще до ее выхода: мы обсуждали эту тему. «Я не считаю Лимонова поэтом», — отрезал Красников. Бродский считал Лимонова поэтом, Губанов считал, Сапгир считал, даже Евтушенко считает, а Красников — нет. Ну, Бог ему судья.
Сложные отношения у Красникова с рок-музыкой. В предисловии к антологии он несколько раз бьет под ребра Гребенщикова, противопоставляя замороченному на Востоке гуру — нашего, череповецкого, от земли и березок — Башлачева. (СашБаш, прямо скажем, почитавший и любивший БГ, с таким противопоставлением наотрез бы не согласился).
Пришлось обойтись без рокеров, тем более что БГ категорически отказывается называть себя поэтом. Но присутствие в антологии Игоря Кормильцева и Егора Летова никак бы ее не обеднило б, а? Да и в недавнем именно что поэтическом сборнике Юрия Шевчука есть настоящие стихи.
***
Однако, захлопнув том, я стал одно за другим вспоминать имена, без которых эта антология обойтись бы не должна никак.
Где Юрий Кублановский, прошу прощения? А Владимир Алейников, он что? Может, оба, наряду с Лимоновым, не прошли как бывшие «смогисты», которым в альманах «Поэзия» был вход заказан?
Смотрю дальше: Бахыта Кенжеева — тоже нет. Может, это такая шутка? Или недоразумение? Но недоразумения посыпались одно за другим. Олег Хлебников куда завалился? Туда же, куда и Евгений Бунимович? Где Александр Городницкий? Ему тоже гитара помешала пройти в антологию? Но он как поэт издается уже добрые полвека. А Борис Херсонский? Тимур Кибиров, с позволения сказать, тоже никуда не годится?
Может, некоторые из названных поэтов слишком, так сказать, «справа»? Ну, так и Станислава Куняева в антологии тоже нет. Скажут, что он почти не пишет последнее десятилетие. Ну, восемь строк для антологии нашел бы?
Уже внутренне осознавая, что не было, не было и его — и все-таки надеясь, что, может, пропустил, пролистнул, не заметил, — я судорожно отлистал антологию к алфавитному указателю авторов и не нашел… Льва Лосева.
После смерти Бродского и Кузнецова Лосев, безусловно, был одним из крупнейших поэтов современности и наряду, скажем, с Владимиром Костровым, обеспечивал русской поэзии то, что мы в данном случае безо всякой иронии назовем «полет нормальный»: есть одно крыло, есть крыло второе — земля под нами, небо над нами.
Лосев умер недавно, и свой уголок для него найдется даже в стостраничном изборнике мировой поэзии за все века, что люди слагают стихи, — а вот тут не нашлось. А?
Нет, друзья, так не годится.
Повернем к поколению тех, кто, земной свой путь пройдя за середину и чуть перейдя этот рубеж, во многом определяет сегодня лицо русской поэзии.
Хорошо, Воденникова составитель не любит, он еще в предисловии предупредил, что Воденников «гламурный». Поплыли без него, куда деваться. Алина Витухновская — потерялась. Иван Волков — отчислен. Линор Горалик — не отмечена. Александр Кабанов — нет такого. Вера Павлова, ау?
Я ведь не называю всех тех, кто пишет и публикуется, я называю имена в литературном сообществе, как бы так сказать очевидные.
***
Если присмотреться к биографическим справкам, предваряющим авторские подборки, замечаешь одну вещь: среди молодых авторов что-то подозрительно много выпускников Литинститута. Если посмотреть на тех, что родились, начиная с 1981 года, то из 17 8 учатся в Лите.
Слов нет, Литинститут — заведение легендарное, и многие живые классики отучились там. Но отчего-то кажется, что здесь — другая история. Дело в том, что составитель антологии — доцент Лита. Может, тут разгадка? Как тут не выбрать, когда молодые авторы сами перед глазами. Или нет?
Но отчего ж так незамысловато выглядит сплошь и рядом финальная часть антологии, и, разрази меня гром, кто, прочтя стихи Наташи Загорской, скажет, что для нее место в антологии должно быть, а для всех мной вышеназванных, включая Лосева, — нет?
Автор этих строк тоже получил в антологии место, да сразу с несколькими стихотворениями, что, в моем понимании, и дает мне некоторое право написать отзыв. При ином раскладе меня могли бы обвинить в зависти и обиде, но какая тут зависть, когда хочется, как в переполненной электричке, привстать и уступить свое место тем, кому и положено на нем находиться.
Отдельным словом хочется упомянуть о географии антологии. На определенные мысли наводит тот факт, что в противовес иным, малопоэтическим местам Оренбургская и Нижегородская земля представлена целым поэтическим взводом — из Оренбуржья пришло в антологию сразу 14 поэтов, а из Нижегородчины — 15.
Вполне возможно, что Оренбург и Нижний на всех основаниях претендуют на звание новых поэтических столиц. Но не исключается и тот факт, что Геннадий Красников, родившийся на Оренбургской земле и живущий меж Оренбургом, Нижним и Подмосковьем, несколько лучше знает ситуацию в тех местах, где приходится быть; что, впрочем, вполне нормально, разве нет?
Может, не столько география и Литинститут повлияли на выбор, а несколько иные вещи?
***
В антологии очевидно внимание составителя к нескольким темам. Первое — это хаос и ужас, ожидающий сегодняшнюю Россию, впавшую во зло и в разврат. Это не столь давний распад СССР. Это православие. Это взаимоотношения русского человека с его русской Родиной. Это человеческая смерть.
Геннадию Красникову эти темы не чужды, и по сердечному созвучию своим мыслям он, как нам кажется, и отбирал стихи других поэтов.
Поэты, которых вышеназванные темы волнуют чуть меньше или совсем не волнуют, явно рисковали быть вычесанными из антологии. И тем более их не ждало ничего хорошего, если эти темы волнуют их как-то, что ли, неправильно.
***
В антологии слишком много интонационно схожих стихов, написанных будто бы одним автором.
«Люблю Россию захудалую, / Зову ее: святая Русь. / Никто у сердца не украл ее — / Ни швед, ни немец, ни француз. / И наши бравые правители, / И диссиденты-крикуны / Проходят — только их и видели — / Ее не тронув тишины».
«Не верьте этим господам, / Хоть крест они теперь целуют / И строят храм, но стыд и срам, / Рубли сиротские воруют».
Это, между прочим, два разных человека. А вот еще два разных, только один из них в «мерседесе», а другой — в окне.
«Моя страна горит в огне, / И гибнет музыка во мне, / И мчит мой белый „мерседес“, / А старый друг, как бомж, облез».
«Мое любимое окно, / Чего я в нем не видел только: / Вон из горла мужик вино / Глотает… Вон промчалась „Волга“. / А вон последняя модель / Роскошнейшего „мерседеса“… / А за углом стоит бордель / Напротив здания собеса…»
Остается только надеяться, что первый автор (который на «мерседесе») не имеет в виду под облезлым бомжом второго автора и едет, в конце концов, даже не в бордель напротив собеса, а хотя бы в сам собес.
Порой создается впечатление, что этический, или политический, или, чуть реже, религиозный посыл стихотворений многих авторов для Красникова стоит куда выше элементарного поэтического мастерства.
Или, быть может, кто-нибудь объяснит мне, какая ценность в таких вот, наверное, искренних, но совершенно безыскусных строках: «Вижу, как поют / Высоко в раю: / „Свят, свят, свят / Господь Саваоф. / Свят, свят, свят / Во веки веков / Господь Саваоф“».
Это ведь собственно все стихотворение, больше ничего не будет. Хотите, я вам еще семь таких напишу за три минуты?
***
Геннадий Красников, предполагаю, на все обвинения и замечания ответит, что всякий желающий может сделать свою собственную антологию и любоваться ею весь XXI век. Мысль резонная, но только в том случае, если бы на красниковской антологии, непосредственно на обложке, стояла его фамилия — составитель такой-то.
Иначе рассматриваемая здесь книга не имеет никаких прав претендовать на академичность. Читая ее, возможно изучать поэзию начала столетия только с некоторыми, так сказать, оговорками. Часть из них приведена выше.
Составитель антологии на меня, конечно, рассердится, а зря. Посыл моего текста прост. Геннадий Красников пишет в предисловии, что составленная им прежняя антология — «Русская поэзия. XX век» — выдержала уже два издания и стала библиографической редкостью. Вот и эта выдержит даже не два, а все четыре. Надо всего лишь 55 поэтов туда внести, а поэтов пять выкинуть (хотя последнее не обязательно). Места мало в книге? Да ну что вы, в антологии шрифт как в букваре. Убираем первый раздел — со Случевским и Фофановым, шрифт делаем поменьше, и все во втором издании поместится.
Если составителю сложно этим заниматься, я совершенно безвозмездно за сутки соберу и предоставлю в письменном виде лучшие стихи тех поэтов, что пропущены странным, если не сказать преступным образом. Заодно поправлю ошибки в биографических справках и подведу их под единый образец. Это еще займет часа полтора.
И тогда если кто-то кинет камень в Геннадия Красникова, я этот камень лично подниму и брошу в кидавшего.
Нельзя так подставляться, Геннадий Николаевич. К поэзии, наверное, нужно быть добрее. Вечность всех нас, конечно, рассудит, но это вовсе не повод устраивать судилище уже сейчас, полагаясь исключительно на собственный вкус.