Обитель: мир без любви
Я — человек старомодный. И потому не нравится мне, когда писатели занимаются политикой. Я смотрю на них и думаю так примерно: «Ну, чего Вы, писатель, занимаетесь политикой? У Вас же есть письменный стол с компьютером — вот и высказывайтесь, нас радуя. Зачем же статьями баловаться да на всякие митинги ходить? Тем более что практически все великое, созданное в русской прозе прошлого века, написано теми, кто в политику не лез. Хоть Булгакова возьми, хоть Платонова, хоть Бориса Зайцева, хоть Окуджаву, хоть Нагибина... Нет, исключения, конечно, были, но редко...» Поэтому я с определенной настороженностью относился к тому, что делает Захар Прилепин. Пока не купил и не прочел его последний роман «Обитель». Закрыл и подумал: «Да пусть он чем угодно занимается, даже восхищается людьми, мне особо не симпатичными, — все это не имеет, как выясняется, никакого значения, если он написал такой роман». Я абсолютно покорен этой книгой, которая не отпускала и во время чтения, и — что, наверное, самое важное — не отпускает и сейчас. Хотя наваливаются всякие дела, конечно, всякие новости постоянно колобродят политические — в общем, много чего отвлекает. А роман не отпускает. С одной стороны, он — исторический и рассказывает о жизни в Соловецком лагере особого назначения, в знаменитых Соловках в 20-е годы прошлого века. Более того, его даже можно назвать документальным. А с другой — это поразительной глубины исследование человека. Если попробовать поверить гармонию алгеброй (что, как известно, никогда до добра не доводит), то получится следующее. Прилепин берет своего героя, молодого человека Артема, и помещает в среду Соловков: в ад, где действуют законы не советские, а соловецкие.
Дьявол и Бог постоянно борются, а арена их битвы — человеческая душа — говорите? Отлично. Красиво сказано, да еще классиком! Но как-то очень общо. А тут, будьте любезны, можете посмотреть, как эта борьба происходит на примере конкретного человека.
Прилепин проводит Артема через все круги ада Соловков, и через все круги рая. Герой проходит испытание голодом, холодом, ловит бревна в ледяной воде, ссорится с уголовниками, его избивают, в него стреляют, его предают, на его глазах гибнут близкие друзья... Но он проходит и испытание любовью, и — относительной, лагерной, но все-таки роскошью, и дружбой...
Эту схему я понял только, когда закрыл роман. Когда читал — ни о чем таком постороннем не думал, потому что Прилепин пишет во-первых, захватывающе, а во-вторых, очень хорошо. Многие современные писатели сочиняют прямо романами: дробить их текст на отдельные фрагменты нет никакого смысла, ничего интересного не обнаружишь. Редкие творят абзацами, то есть каждый абзац книги цельный и хорошо написанный.
Прилепин принадлежит к тем, кто пишет предложениями и словами: этот огромный, почти 800-страничный, роман можно открыть на любой странице и наверняка отыщешь что-нибудь интересное.
«Артем просыпался так, будто ему — как кость, с хрустом — сломали сон», — так просыпается человек в лагере.
А вот как этот человек видит море: «Возле причала вышел к морю: то все больше впадало в буйную чернеющую истерику». Я прочел: «Скоро раздастся звон колокола, и все живые поспешат за вечерний стол, а мертвые присмотрят за ними. Человек темен и страшен, но мир человечен и тепел», — и закрыл книгу. Этими строками роман заканчивается.
В борьбе дьявола и Бога в человеческой душе никто не побеждает, потому что у этой борьбы не может быть конца. Важно, что роман не заканчивается ни бессмысленным оптимизмом: мол, человек крепок и пройдет через все испытания; ни еще более нелепым пессимизмом: мол, слаб человек, его сломают. Каждый волен вычитывать свой финал этой истории — автор ни на каком не настаивает.
Когда практически в самом конце книги я прочел подлинный дневник возлюбленной Артема, одной из его надзирательниц Гали, я понял: для меня это роман о мире, в котором нет и не может быть любви. В этом дневнике, опять же, каждый вычитает свое: вот историки уже отыскали там какие-то новые исторические факты.
Для меня это — крик женщины, жаждущей, но не находящей, и не могущий найти тепла.
Предел человеческой жизни, ее край — это мир, в котором нет любви. Есть дружба, есть подлость, есть жестокость, даже иногда попадется милосердие. А вот любви не существует вовсе, потому что она этому миру не нужна.
За этим пределом жизни нет. Нет любви — значит, нет продолжения жизни. Это ведь так понятно.
И я посмотрел в телевизор, где рассказывали о людях, которые заживо сгорели в центре Европы в XXI веке. И я подумал: а как в нашем мире с любовью? А каждый отдельный человек, мой сосед по эпохе, думает ли он о том, что любовь — это то, пожалуй, единственное, что имеет в жизни ценность, и что необходимо хранить? Любовь к детям, к своей земле, к человеку. Потому что там, где нет любви — там край, за которым — пустота.
Теперь в моей жизни есть два Захара Прилепина. Один занимается политикой — дай Бог ему здоровья. Второй написал роман, который смело можно назвать явлением русской литературы.
Этот, второй, мне гораздо интересней.
Андрей Максимов, "Российская газета", 12.05.2014