Захар Прилепин «Некоторые не попадут в ад»
Прилепин безусловный мастер прозы. Даже если Прилепин будет писать левой ногой и во сне, он и автоматическим письмом создаст, нет, не обязательно шедевр, но текст высокого качества, который станет объектом бессильной зависти подавляющего большинства подмастерьев нашего литературного цеха. «Некоторые не попадут в ад» кажется именно таким текстом, написанным левой ногой и во сне. Однако я привык сомневаться в очевидном. Особенно в том, что провозглашается так навязчиво и нарочито. Сергей Есенин, говорят, имел обыкновение в ресторанах расплачиваться стихами. Слегка наморщит лобик и запишет на салфетке новое стихотворение всё, целиком и без помарок. Вот, мол, как я легко пишу. Левой ногой. А потом исследователи находят в архивах то же стихотворение в семи вариантах, каждое слово десять раз перечёркнуто и заменено на другое, а потом обратно. Черновик выглядит как пожар в борделе. За лёгкими текстами Прилепина всегда чувствуется эта мужицкая хитрость, скрывающая потную работу. Мы, мол, завсегда так, играючи.
Текст полон бравады, густо замешанной на отчаянии. Лирический герой так настойчив в своём восхищении брутальными мужчинами (Тайсон и Шаман), что их становится жалко. Всех жалко. И автор проговаривается, что они дети, искавшие защиты и ласки. И сам лирический герой ребёнок. Античный гомоэротизм воспетого Прилепиным мужского сообщества, в котором «спартанцы» даже не берут посмотреть альбом с фотографиями голых девушек, есть чисто мальчишеский феномен. Не извращённая пресыщенность, а невинность, целомудрие, инфантилизм. Это всё жестокие дети, а, значит, снова «Чёрная обезьяна».
Автор раскрывает идею произведения прямым текстом. Впрочем, не только этого произведения. Но одну из главных мыслей всего корпуса своих текстов. Тоска по отцу. Автор ищет отца: доброго, справедливого, сильного. Под рукой и в тени которого можно укрыться от мира и, главное, от самого себя. Каким красивым горем сияет отрывок текста, в котором рэпер Хаски встречает в Москве своего папу, которого не видел 20 лет, всю жизнь! Я не буду цитировать. Вы должны прочесть это сами и в контексте. Один из лучших кусков прозы Прилепина. А лирический герой, кажется, находит отца в главе непризнанной республики. Здесь всё эксплицитно, его ведь даже так и зовут: батя. Как, снова, красив и пронзителен эпизод, в котором Захарченко играет со своим трёхлетним ребёнком! Похоже, лирический герой видит в этом ребёнке себя.
Но автор знает, что Захарченко очень скоро будет убит. И лирический герой заранее помещается автором в бездны вины: не защитил. Бахвалился. А сам не смог. Не попал к всеотцу, императору. Не заступился. Значит, сам и убил. Своего отца. И каждой строкой как бы сопровожает отеческий гроб, который трактор судьбы волочит без дороги по целинному снегу неподготовленной эпохи, как и в романе «Санькя».
Прилепин мастер и трикстер. Он снова всех обманул. Написал вроде бы хвастливый тревел-блог о своём донбасском трипе, сделал селфи на фоне войны и залил в инстраграм литературной тусовки. А тусовка опять погрустнела. Потому что на самом деле у него получилась классическая трагедия, получился жестокий психоаналитический европейский метароман с изощрённым инструментарием. И он опять смог. А мы опять не сможем. Как тут не погрустнеть.
Герман Садулаев
natsbest.ru