Захар Прилепин «Восьмерка»
Книга «Восьмерка» - новый сборник повестей однозначно популярного и пунктуационно неоднозначного Захара Прилепина – добралась, наконец, и до нашей глубинки. Если в тексте «Тотального диктанта» писатель поделился с нами мыслями о том, почему миру нельзя спускать несправедливость, то здесь он рассуждает о другом – каким надо быть, чтобы в этом несправедливом мире просто выживать.
В сборник входит восемь небольших историй, не связанных общим сюжетом или перекрестными персонажами. Все они происходят в 90-е годы и имеют ощутимый автобиографический бэкграунд; как пояснял сам Прилепин, описываемые события происходили либо с ним, либо на его глазах. Детство в глухой подмосковной деревне на три избы, работа в провинциальном ОМОНе, будни приятеля - угасающей рок-звезды, сцены милицейского беспредела: все это в удручающей атмосфере страны под царствованием «пьяного и дурного государя». События Прилепин выписывает с предельным натурализмом, не скупясь на детали, которые придают происходящему некую мрачную, грязную и дикую элегантность. Откровенно чернушные пейзажи соседствуют с элегическими размышлениями о любви или витийством в духе Валентина Распутина. Цепочка тянется из недалекого прошлого сквозь «нулевые» все дальше: бандитские разборки, пытки в полицейских участках и спивающиеся села никуда не делись по сей день.
Лыков, Грех и Шорох работали руками и ногами; те, над кем они работали, расползались по углам, как аквариумные черви. Стекло то здесь, то там было в красных мазках, странно, что его не разбили. Когда я ворвался в фойе, никакой необходимости во мне там не обнаружилось. Победа была за нами как за каменной стеной. Даже пнуть кого-либо ногой не имело смысла.… Три вялых полутрупа лежали по углам. Один свернувшись, как плод в животе, другой ровно вытянувшись вдоль плинтуса, третий засунув голову меж коленей и все это обхватив длинными руками – так что получился почти колобок – толкни и покатится по ступенькам, никак не возражая.
Выдержать испытание суровой действительностью могут только сильные люди. Принцип физической силы занимает ключевое место у Прилепина: только сильный человек не зависит от окружающих и способен защитить себя и близких людей. Душевная же сила заключается в отсутствии испорченности – герой способен отличить вынужденное зло от необязательного; даже бравируя своей мощью, он знает меру. В титульной повести сборника компания государевых опричников – омоновцев – после работы колесит по району на «жигулях» восьмой модели и буянит сначала по-тихому, потом все громче и громче. Однажды вступившись за своего товарища, они с удовольствием втягиваются в череду ежедневных драк и разборок, которая предсказуемо заканчивается убийством. В итоге компания распадается – главный герой не способен сохранять прежние отношения с сослуживцами, которые не только перешли черту, но и в критический момент позволили инстинктам стать выше духа товарищества.
Под стать такому человеку и его любовь – пронзительное, совершенно искреннее чувство, обреченное на невзаимность. Готовые всю жизнь носить на руках своих избранниц персонажи часто сталкиваются с поразительным равнодушием к тонким материям. «Хорошая семейная жизнь – она беззвучная и тайная», - иронично рассуждает любовница героя из повести «Tень облака на другом берегу»: жена изменяет мужу, муж держит в себе злость и раздражение, а брак длится долго и счастливо для всех сторон. Прилепин деклассирует женскую любовь вслед за мужской дружбой – на неё нельзя надеяться и, тем более, нельзя опереться в трудную минуту.
Сильный человек умеет терпеть боль – это одно из ключевых умений для выживания: важно не только не сломаться, но и совладать с последствиями трагедии. Героя рассказа «Допрос», тихого, беззлобного ипохондрика из книжного магазина, в отделении милиции до потери сознания избивают пластиковой бутылкой. Оказавшись на улице, он понимает, что в разом изменившемся мире ему некуда идти и некому жаловаться: и друзья, и родители, и любимая девушка, будучи не в состоянии «отомстить», предпочитают уклоняться от проблем. Персонаж пытается преодолеть кризис мужественности, но, обнаружив, что он не может даже самостоятельно сплавиться по реке на лодке, перенапрягает хрупкую психику и в итоге оказывается перед перспективой самоубийства.
- Зато я знаю, кто ты такой, - вдруг сказал опер. – Tы мокрица. Такие, как ты – вы не воюете, у таких как ты, нет рук, вы ни черта не умеете делать, даже вон пять девок пропесочить пугаетесь… Вы живете с мамками, вы сидите у всех на шее. Избили тебя? Ты погляди, какая беда. Конец света настал! Ты знаешь, как меня били в армии…ты не служил ведь? Я ж знаю, что не служил. Вас туда не загонишь, мокриц. Поэтому вы хлипкие такие. Хлипкие, скользкие, склизкие. А бить – это нормально, понял?
Единственная сила в этом цикле повестей, которая способна указать правильный путь, но, увы, остается недооцененной – это отцовская любовь. Всегда двух метров росту, немногословный, сильный, уверенный, надежный, но при этом неспособный выразить свою любовь так, как хотелось бы его маленькому сыну, отец здесь - простая, но вместе с тем титаническая фигура. Цикл начинается с тематики отцовства - повести в лучших традициях «деревенщиков» «Витёк» - и заканчивается ею же, немного сумбурным «Лесом», который неожиданно выжимает из «Восьмерки» неонатуралиста Прилепина высокие лирические нотки. Tакого отца, до конца не понятого, недолюбленного, но заложившего фундамент для грядущей силы, потом много лет будет вспоминать повзрослевший ребенок.
Евгений Мельников, 2 мая 2012 г.