Захар ПРИЛЕПИН: «Дзержинск есть во всех моих текстах»
Известный молодой современный писатель большую часть жизни провел в нашем городе
Ему всего 34, а литературных премий хватит еще на несколько жизней. Не случайно в его кабинете на проспекте Гагарина в Нижнем Новгороде висит огромный плакат «Даешь Нобелевку!» Потому что все остальное уже было: «Русский букер», «Национальный бестселлер», «Эврика», и даже всекитайская литературная премия «Лучший зарубежный роман года». И про Нобелевскую премию, понятное дело, не он сам написал, это многочисленные поклонники его таланта.
Когда говорят про Прилепина, обязательно упоминают, что до писательства он был и охранником в клубах, и командиром отряда ОМОН, участвовал в чеченской кампании, редактировал газету и вел ток-шоу. Но для нас с вами особенно важно то, что молодой талантливый писатель Захар Прилепин большую часть своей жизни, всю бурную молодость провел в Дзержинске.
Дзержинец и по сей день
- Захар, вы родились в Рязанской области, а как же попали в Дзержинск?
- Да, действительно, родился я в деревне Ильинка Рязанской области 34 года назад. Мама была медсестрой в сельской больнице, а папа – учителем истории, правда, преподавал он в соседней деревне, потому что в Ильинке мест не было. А вообще все мои родственники – крестьяне, по одной линии из Рязанской области, по другой – из Липецкой. На исходе советской власти, где-то в 1986-м году наша семья перебралась из деревни в город Дзержинск. По тривиальной причине, потому что папа неумеренно употреблял алкоголь. Мы приехали сюда, и получили все блага, даруемые советской властью, говорю это безо всякой иронии. Мы неплохо жили, так как родители быстро нашли работу, получили квартиру.
Первое время меня в Дзержинске поражал один момент… В городе в те времена была очень высокая подростковая преступность. Сейчас этого и в помине нет, а тогда, в конце 80-х годов город занимал третье место по уличной преступности после Казани и Йошкар-Олы. Я был гораздо моложе всех этих вояк, но все драки наблюдал, видел, как пацаны выбегали толпа на толпу с монтировками и кирпичами. Криминальные сводки каждую неделю были удручающими. Это несколько меня удивило, когда мы приехали.
- Так сколько лет вы прожили в нашем городе?..
- Официально я здесь живу до сих пор. Только сейчас собираюсь выписываться из Дзержинска, а так прописан с 1986-го года. Реально же мы уехали из Дзержинска, когда я переехал в Нижний Новгород и стал здесь работать, это было в 2000-м году, десять лет назад. Единственный период, когда я был в Дзержинске постоянно, это время обучения в школе, а после этого судьба по-разному проистекала. Учился я в десятой школе на площади Маяковского, но после окончания практически там не был. Только вот недавно заехал и подарил цветы и книжку своей любимой учительнице Елене Владимировне Баландиной, которая преподавала у меня литературу. После школы пошел учиться в университет, и практически жил на два города.
- Часто ли вообще посещаете родные пенаты?
- Скажу честно, что каких-то особых связей с Дзержинском у меня сейчас нет. Там живут мама и сестра, как раз в тех самых квартирах, которые мы в свое время получили от завода «Корунд». Но они сами ко мне чаще приезжают в Нижний Новгород. Еще в Дзержинске есть знакомые молодости, с которыми мы можем раз-два в год встретиться, где-то посидеть. Я в город сейчас езжу по необходимости, ввиду того, что еще там прописан, плачу налоги, прохожу техосмотр.
- Получается, что в нашем городе прошла вся ваша молодость. Остались ли какие-то яркие воспоминания: первая любовь, работа, друзья?
- Когда мне было 15 лет, я сошелся с дзержинскими рок-музыкантами, отрастил себе длинные волосы, вставил серьгу в ухо, нацепил бусы. Это было как раз поколение после Сергея Чигракова, многие из этих людей и по сей день являются моими друзьями. Там я познакомился с Геннадием Ульяновым (он же Ганс), с которым у нас была своя группа. Она называлась «Иннония» по одной из поэм Есенина, я даже писал для нее тексты, потом начал немного подыгрывать на гитаре. Там же был мультиинструменталист Андрей Колесов, который играл в куче проектов. Позже я узнал Диму Некрасова, соавтора Чижа и автора шести-семи песен из его репертуара, Вадима Демидова – лидера группы «Хроноп». Я был самым юным во всех этих компаниях, но это была главная часть моей юности: рок-концерты, тусовки, музыка. Никакого алкоголя тогда еще не было, траву тогда не курили, только огромными количествами пили пиво.
Все это, безусловно, было преисполнено позитивом и весельем. И девушка у меня была самая красивая в школе, я без преувеличения это говорю. Любой человек, учившийся со мной, это подтвердит. Звали ее Татьяна, Танюша, она была необычайной красоты. Потом уехала в Санкт-Петербург, поступила там в университет, а я – в Нижний, и так наши судьбы разошлись.
Соткан из нескольких городов
- Сейчас за жизнью Дзержинска как-то следите, она вам интересна?
- Нельзя сказать, что она мне безынтересна, потому что и мама здесь живет, да и вообще Дзержинск я часто вспоминаю в своих текстах. Город во многом показательный, особенно для того, чтобы понять, что произошло с экономикой страны, с социумом. Например, когда моя мама устраивалась на завод «Корунд», там работало несколько тысяч человек, а когда увольнялась оттуда лет пять назад, там уже работало несколько сотен. В Дзержинске было десятка два таких химических предприятий, а теперь, конечно, города как химического гиганта уже не существует.
Со мной в этом плане спорят многие оппоненты, говорят, что Дзержинск был самым грязным городом в Европе. Возможно, проблемы в нем были, там все дымило, были утренние смоги, с другой стороны, я прекрасно помню, что в Дзержинске мы всегда купались в реке. У нас как раз дом стоит на Поповке, и мы на затоне даже ловили рыбу. И я не помню, чтобы кто-то отравился или вышел после купания в нефтяных пятнах. Я ездил по странам и видел, что ни в одном городе мира, ни в Париже, ни в Риме, ни в Берлине, никто никогда не купается в реке. Это факт совершенно очевидный.
- Политической жизнью интересуетесь?..
- Колумнисты «Новой газеты», которую я возглавляю, отслеживают политическую ситуацию, а у меня самого на это времени и сил не хватает. Конечно, я вычитываю газету, более-менее в курсе ситуации, у меня в Дзержинске есть пара знакомых политиков. Можно сказать, что слежу за ситуацией, но лично никак не вмешиваюсь.
- А как относитесь к изменению Устава города, к тому, что народ теперь не будет выбирать мэра? Исключительно как гражданин…
- Как гражданин отношусь, конечно, нехорошо. Но я и здесь-то в Нижнем Новгороде стараюсь не принимать чью-то сторону: ни губернатора Шанцева, ни мэра Булавинова, и Портнов меня волнует постольку-поскольку, так как меня не устраивает сама политическая система. Хотя, естественно, это все некорректные политические игры, которые демонстрируют уход от реальной демократии, которая у нас в России толком и не началась. Она сейчас понемногу нивелируется, и мы возвращаемся к командно-административной системе, видимо, она всех больше устраивает. Мне все это противно, но один мэр, районный глава – не показатели, они все действуют в контексте общих политических трендов, и это не примета города Дзержинска, а примета всей российской жизни.
- Я помню про то, как вы писали о скотомогильнике на улице Терешковой и «знаменитом» окошке в нашем ГИБДД. А вообще в ваших художественных текстах много упоминаний о Дзержинске?
- Дзержинск есть в любом моем тексте, просто он везде соткан из двух-трех городов, и никогда не называется своим именем. Но это место, где я провел всю свою юность, и поэтому его уже от меня не оторвать. Я просто всегда стараюсь избегать прямых наименований городов, улиц, никогда не упоминаю фамилий президентов-мэров-губернаторов, потому что все это быстро устаревает, а текст живет значительно дольше.
В «Патологиях», где описывается город Святой Спас, - это полу-Дзержинск, полу-Нижний Новгород. В романе «Санькя» герой уезжает из Москвы и живет в своем провинциальном городе, это, конечно же, Дзержинск. Единственное, там описывается не дзержинская администрация, а так все остальное наше. В «Грехе» герой появляется в отдельных дзержинских дворах, упоминаются там и мои товарищи, в «Ботинках, полных горячей водки» описываются прообразы двух моих близких людей. В книге мой двоюродный брат и его сотоварищ выведены под чуть измененными именами, и почти все случаи реальны и происходили в Дзержинске.
Как Пушкин и Ленин
- Вы стали писателем 2003-м году… Насколько изменилось ваше окружение?
- По совести говоря окружение осталось тем же самым. Была та же самая жена, отчасти те же самые дети, только еще новые появились (на этом моменте Прилепин особенно улыбается, - Прим. автора), тот же самый круг близких друзей. У меня есть три хороших товарища: нацбол Илья, музыкант Гена Ульянов, милиционер Олег, который до сих пор живет в Дзержинске. Они как были, так и остались. Конечно, за эти годы появился огромный круг новых людей, который никак не затмил моих старых товарищей. Людей, связанных с литературой, кино, музыкой.
- Я знаю, что вы общаетесь с Эдуардом Лимоновым, который родился в Дзержинске. Как произошло ваше с ним знакомство?
- Да, как известно, Лимонов родился в Дзержинске 24 февраля 1943 года, потом его родители переехали в город Харьков, с тех пор он здесь не бывал. Первый раз он сюда приехал, когда я вступил в НБП, а это был 97-й год. Зимой он выступал где-то в здании администрации, тогда его еще куда-то пускали. Я в его книги влюбился сразу, когда прочитал в 91-м году «Эдичку», купленную еще в Рязанской области. Когда Лимонов приехал к нам, я уже был поклонником его творчества, подошел и сказал, что хочу вступить в его партию. Тогда мы познакомились, а третий раз он приезжал этим летом. Мы возили его по городу, фотографировали около роддома. Причем мы не знали, в первом он родился или во втором. Они оба работали во время Великой Отечественной войны, поэтому точно выяснить невозможно, документация не сохранилась. Но мы так решили, что раз Лимонов, значит, роддом должен быть номер один.
- Все-таки к кому вы себя относите, Захар: к журналистам, писателям, поэтам?..
- Поэтом я точно себя не считаю. У меня всего сорок опубликованных стихотворений, и, скорее всего, я больше не буду их публиковать и писать. Физиология изменилась, поэтому я себя не очень воспринимаю как стихотворца, не очень понимаю, как это вообще можно делать. Журналистом?.. Нет, тоже себя не могу к ним отнести. По факту я стараюсь себя называть литератором, как Владимир Ильич Ленин и Александр Сергеевич Пушкин. Это слово общеобъединяющее, оно включает литературную деятельность во всех ее ипостасях: и публицистическую, и прозаическую и другую. Я не политик точно, безусловно, не поэт, безусловно, не музыкант, безусловно, не омоновец, не имею уже никакого отношения к военному делу, все уже позабывал, чему нас учили. Я теперь человек, занимающийся написанием тех или иных текстов и продажей их.
- Что бы вы хотели еще написать? В одном из интервью вы сказали, что в России не хватает качественного семейного романа. У вас, можно сказать, идеальная семья. Может быть, попробуете?..
- То, что в России нет семейного романа, совершенно не значит, что я смогу его написать. Понимаете, счастливые книги очень тяжело писать, гораздо проще писать книги несчастные, тяжелые, наполненные рефлексией, ужасом и кошмаром перед бытием. Если я что-то и напишу, то скорее не семейный роман, а антисемейный, но это никак не будет связано с моей биографией, в этом и парадокс. Сейчас я переживаю очередные припадки человеческого счастья и удовольствия от своего бытия. И та книжка, которую я потихоньку пишу, скорее всего, будет дико мрачная. Потому что нужно как-то компенсировать свой настрой, каким-то образом себя уравновешивать, вот так бы я это назвал.
Я вообще по большому счету ничего бы не хотел уже писать, нет такого состояния, чтобы мне страшно хотелось что-то сказать человечеству, объяснить людям, как им быть и что им делать. Писательский зуд меня совершенно не мучает, я написал какое-то количество книг, их на данный момент восемь вместе с публицистическими сборниками, - это уже много. В России, думаю, вряд ли можно найти человека, который перечитал все двадцать томов Горького или пятьдесят Толстого. Гнаться за количеством текстов не обязательно. Другой вопрос, что это приносит деньги и хлеб, мандарины и апельсины моим детям, из этих побуждений можно еще что-нибудь написать.
Андрей Вовк, "СВЕТСКИЙ в Дзержинске"