Захар Прилепин: "Декабрьские события не были отработаны нами на 100%"
"Коммерсантъ FM" встречает Новый год с известными людьми. Алексей Корнеев узнал у писателя Захара Прилепина, как он отметил праздник и какие построил планы на наступивший год.
— Продюсер предупредил меня, что у вас какой-то грустный голос. Ничего не случилось? Все нормально?
— Нет-нет, все хорошо.
— Замечательно. Как встретили Новый год? Где, с кем? Были ли какие-нибудь неожиданности, может быть?
— Да нет, никаких неожиданностей не было, кроме той, что я встречал Новый год исключительно в кругу семьи без каких-либо друзей, товарищей, посторонних людей и даже прохожих, потому что мы выехали за город, в свою деревню на берегу реки Кержень. Она в лесу, там в деревне живет два человека, поэтому деревня была темна, черна и молчалива, и мы там: я, жена, четверо детей, три кошки и собака — вот, собственно, мы друг друга радовали и веселили.
— Вот прошедший год, к нему возвращаемся, у вас вышла повесть "Черная обезьяна". Вообще, можно считать, что год был продуктивный?
— Год вообще был неожиданный для меня, потому что я иногда грешным делом серьезно отношусь к звездам на небосклоне, дело в том, что год был Кота, а я родился в год Кота и Зайца, соответственно, в 1975 году и в этом году получил все, о чем я мог только мечтать: все премии, у меня вышло, по-моему, шесть книг за границей, у меня купили два или три раза права на экранизацию, у меня все вообще в жизни складывалось необычайно хорошо, у меня дочка родилась, что самое приятное, конечно.
— Это четвертый ребенок в вашей семье, да?
— Четвертый ребенок, да. Я даже боюсь перечислять, потому что там было такое количество даров и благ, что даже не знаю, за что мне все это дали.
— Понятно. А сам год-то завершился декабрем и вот этими площадными разными событиями. Вы считаете, что это будет иметь какое-то продолжение?
— У меня, вы знаете, если мне память не врет, я первый, кто отозвался несколько скептически обо всем произошедшем. Произошло это, по-моему, в 12 часов дня прямо уже 10 числа, с Площади Революции, по-моему. Как раз с вашего "Коммерсанта" мне звонили, и я сказал, что с Площади Революции нельзя было уходить ни в коем случае, потому что 100 тыс. человек не выходит на улицу каждый день, и у меня нет особых надежд, что люди эти будут выходить весь 2012 год.
Поэтому, когда люди выходят, нужно какие-то вещи решать и делать немедленно. Я так думаю. Поэтому, с одной стороны, я испытал, конечно, какую-то радость и какое-то, знаете, удовлетворение, потому что все то, что сегодня произносят многие и многие люди, о чем говорят тысячи и тысячи людей, ведь без кокетства и без ложной скромности я скажу, что я и мои товарищи, тот же самый Эдуард Лимонов, мы говорили еще 10 лет назад, 15 лет назад. Тогда нас считали маргиналами и дикарями. Сегодня это стало трендом.
Это тоже результат какой-то работы, это тоже все произошло неслучайно. Теперь я надеюсь, что вот люди, огромные эти массы людей, 50-100-150 тысяч человек, выходящие на площади, они поймут, что просто выйти постоять – это еще не изменение ситуации. Изменение ситуации происходит в силу каких-то мирных, ненасильственных, но действий.
— Если мы не назовем вот эти события главными, если вы их не называете главными, тогда что в 2011 году стало для вас основным, главным, решающим?
— Нет, я не говорю, что они не главные. Я говорю, что эти события не были отработаны нами на 100%, а только процентов на 10. Но, по сути, конечно же, я надеюсь, что они знаменуют какие-то характерные изменения, касающиеся моей страны, потому что все, что касается лично меня, у меня в жизни получилось, и, собственно, не знаю, какие планы теперь строить.
Осталось только вот решить вопрос, что станет со страной, с Россией и с местом пребывания моих детей, а жить они будут в моей стране, поэтому вот я надеюсь, что эти события декабрьские, они будут иметь какие-то продолжения, и люди достаточно быстро сориентируются, что нужно действовать, не стоять, а что-то делать.
— Рождество вы тоже отметили?
— Рождество мы отмечали тоже, в той же самой компании. Я сегодня совершенно случайно приехал в город, вы мне позвонили, я сейчас опять уеду, и опять буду вне связи – там нет ни мобильной связи, ни интернета, ничего нет, там есть все для праздника, в общем.
— Вы находитесь в Нижнем сейчас, да?
— Сейчас – да.
— Хорошо, возвращаясь к будущему году. 2012 год, вы сказали, что вроде все у вас уже есть, нечего желать, и все же какие-то ожидания от 2012 года есть более конкретные?
— Ожидания у меня простые. У меня есть определенная деятельность, я занимаюсь литературой, у меня выйдет книжка из восьми повестей, она будет называться "Восьмерка". Заглавную повесть этой книжки, которая называется "Восьмерка", экранизирует замечательный режиссер Алексей Учитель. Я надеюсь, что он скоро приступит уже к работе, и в этом же году появится и фильм. Вот, это приятная и радостная новость для меня как для литератора.
Еще я сделаю книжку литературной критики, она будет называться "Книгочет", и я тут выступлю со своей литературной иерархией, меня не совсем устраивает та иерархия литературная, которую предлагают нам критики, поэтому я буду навязывать свою.
— Возвращаясь к фильму, это первый фильм по вашему сценарию, по вашему произведению?
— Да, но, во-первых, фильма еще нет, но возможно, это будет первый фильм, потому что, если мне память не врет, то уже шесть раз у меня покупали права на те или иные книги, и ни один фильм снят не был, в том числе в силу определенных, я так думаю, политических причин, потому что, когда собирались экранизировать книгу про молодых радикалов-революционеров "Санькя", то через год мне позвонили люди, грубо говоря, продюсеры этого фильма и сказали: Захар, ты не мог бы так сделать, чтобы Сурков позвонил нам и сказал, что он разрешает нам снимать фильм по "Саньке". Я посмеялся и сказал, что я не имею никакого воздействия на Суркова.