Давайте, я напишу самую короткую врезку к своим интервью. Ербол Жумагулов — очень хороший поэт.

И ещё два слова: он говорит важные вещи.

- Кто такой Ербол Жумагулов? Где родился, как учился, кто отец, кто мама? Чем занят?

- Ербол Жумагулов – литературный сирота и приемный сын журналистики. Родился 26 лет тому назад во 2-ом родильном доме города Алма-Ата Казахской ССР. Учился хорошо, но школьные годы провел в республиканском училище олимпийского резерва, поэтому образование получил весьма и весьма среднее. Отец – строитель с более чем тридцатилетним стажем, мать – долгое время была домохозяйкой и воспитывала детей, в данное время трудится корректором в издательстве. Занят я бываю самыми разными делами и прожектами, в основном связанными с написанием чего-либо: статьи, фельетона, рубрики в газете или главы романа. Ну, и стишками, стало быть, временами занят.

- Твои казахские корни – они тебя обогатили, как я понимаю. Сам что по этому поводу думаешь?

- Думаю, что в каком-то смысле мне очень повезло, что я билингва. Тем паче, что оба языка – и русский, и казахский, по сути, родственны, большую роль в становлении языка древней Руси сыграли именно тюркские наречия кочевых соседей, да и кириллица, я считаю, наше общее культурное достояние. Примерно то же самое, но в обратном направлении началось с середины девятнадцатого века и продолжалось до крушения Союза. Сейчас местные официальные филологи пытаются перевести многие русизмы, придумывают неологизмы. Местами – удачно, местами – нелепо.

- Что там в Казахстане с литературой, ты в курсе?

- Казахстанская литература на данный момент переживает эпоху постсоветской стагнации. Аксакалы в маразме, молодежь пишет сама по себе, вне зависимости от тендеров минкульта, президентских и прочих премий. Сами премии местечковые, строго корпоративные, собственно, как и в России. Молодые мало кому известны, но в этом виноваты не только аксакалы и минкульт, но и само население, которому что «Три мушкетера», что «Три поросенка» – один хрен. Тем обиднее, что буквально на днях трагически погиб ведущий литературовед, критик Виктор Владимирович Бадиков. Он последние восемь лет каждую субботу читал лекции на мастер-классе для молодых писателей. Ученик Шкловского, он по праву считался ведущим литературным критиком Казахстана, и был единственным из старших, кто много времени проводил с молодежью. Руководил кафедрой в университете, много и интересно писал о современном литературном процессе, удивительный был человек. В наших условиях практически незаменимый, что уж тут скрывать. Он был медиатором между старшим поколением писателей и младшим. Теперь его нет, и пропасть между поколениями осталась без мостика.

- Вообще в твоем понимании советская эпоха и, беря шире, жизнь в Империи для Казахстана была благом, злом, черной дырой, временем цветенья? По самому большому счету?

- Жизнь в Империи была и благом, и злом, и всем, всем, всем. Разве что цветенья ни хрена не было, прости мне, Прилепин, мой албанский. Может, при царском режиме еще что-то как-то местами «цвело», но после революции… Ну какое там цветенье, когда 4 из 7 миллионов казахов умирают от голода в течение пяти лет?! Более миллиона казахов эмигрировали в Монголию, Китай, Венгрию. Расстреляли всю элиту, духовную, культурную, политическую.

С другой стороны, советский шрам на теле казахстанской истории нельзя трактовать однозначно. В конце концов, именно из Казахстана первый человек полетел в космос. Гагарин, как Гуттенберг в свое время, или Иисус, если угодно, как бы разделил историю человечества на две части – мир до его полета, и после. Сегодня Казахстан – де-юре независимое государство, правда, не совсем правильно строящее свою независимость, но это, я надеюсь, болезни роста. Де-факто – геополитические реалии века таковы, что Казахстан зависим от многих стран, в которые безоглядно экспортирует всю таблицу Менделеева. То же самое творится и в России. Просто в России пиплу умудряются втюхать легенду о нанотехнологиях и путинизме с медведевским лицом на фоне кажущегося величия. В Казахстане свои НАНотехнологии, но величие также – эфемерное.

- Что там у тебя с книжками? Что вышло, что выйдет, где искать? И с премиями, что там в багаже, чем горд более всего?

- Книжка, по гамбургскому счету, у меня одна – «Ерболдинская осень». Она вышла в Астане в 2006 году и была переиздана в Москве издательством «Воймега». Серьезных премий не вручали, так что горжусь тем, что я непризнанный гений и всемирно неизвестный поэт.

- Ербол, ретроспективно весь прошлый век поделен между, так сказать, первыми поэтами эпохи. По персоналиям, конечно, идёт спор, но примерная согласованность все-таки существует. Начало века: безусловно, Блок. 20-е: Есенин или Маяковский. 30-е: Пастернак. Ну и так далее, возможно, с понижением заданной высоты. А возможно и нет.

У тебя есть этот свой ряд первых поэтов века, в некоей очередности?

- Блок, мой дорогой кентубас Захар, ни фига не безусловен. Ну, разве что только за то, что в самом начале века был самым известным поэтом. Но известный и лучший – понятия разные. При этом «Двенадцать» я долгое время знал наизусть. Верлибры о прекрасной незнакомке помню до сих пор. Но Мандельштам в моей системе поэтических координат занимает гораздо большее место, чем Блок, Есенин и весь остальной серебряный век вместе взятый. Особняком стоит Маяковский. Заболоцкий с Хармсом тоже мной очень любимы. Введенский был безбашенным совершенно, в хорошем смысле. В сороковые и пятидесятые стало не до поэзии, 60-ые: Бродский, 70-80-ые – он же, Соснора, Лосев и «Московское время» - Сопровский, Гандлевский, Кенжеев и Цветков во главе отряда. 90-ые: Новиков и Рыжий. 2000-ые: Предпоследние, за вычетом Иосифа Александровича и обоих последних, Саша Кабанов и лучший поэт Бостандыкского района всех времен, русский писатель казахского происхождения – Балмуздак Пиязов.

Есть, кстати, еще великий Веничка Ерофеев. Один из лучших поэтов своего времени. И Высоцкий, которого я люблю не только за стихи. Вот куда его воткнуть, в 60-ые или 70-ые?

Иначе говоря, прекрасных поэтов много, кто-то по вкусу, кто-то нет. У меня есть любимые стихотворения у Тарковского, Багрицкого или того же Слуцкого, советских поэтов, которых безусловные критики навроде Захара Прилепина причисляют к поэтам второго ряда. Фокус в том, что поэзия делится не на ряды, а на тексты. Так или иначе, любишь и читаешь поэтов лишь тех, у кого есть чему поучиться. Есть чему по-хорошему завидовать. Есть чем восхититься, в конце концов.

- И второй вопрос (у меня вообще есть склонность к градациям, к табелям о рангах), на ту же тему, кто, на твой взгляд, претендовал на это звание «первый поэт эпохи» в 90-х годах? Лосев? Кенжеев, Кибиров, Кублановский? Пригов? Рыжий? Кто претендует сейчас? Быков? Витухновская? Иван Волков? (Буду не против, если ты пройдешься по всем персоналиям, и выстроишь свои ряды).

- Новиков и Рыжий, если говорить о тех, кто был «на новенького». Сейчас – если учесть всеобщую согласованность, то, безусловно, лучшим русским поэтом является Балмуздак Пиязов.

- Как относишься к таким модным в массах (но не очень признанных литературным истеблишментом) персонам как Родионов и Емелин?

- Я их знаю, конечно, слышал, но не читал – вот все, что могу о них сказать. То есть, то, что слышал, не заставило взять и прочесть с листа. У меня в классике пробелы, а ты мне про Родионова и Емелина. Вот Быков мне нравится, если говорить о реально модных в массах стихотворцах. Нравится, по большей части, как публицист, но и в стихах есть пронзительные лирические вещи. Большой версификаторский дар у человека. Прозу его читать начинал, однако никогда не заканчивал. Сам Быков, правда, меня за поэта не считает, как-то залез ко мне в ЖЖ и, защищая Игоря Караулова, назвал меня второсортным. Но я человек не злопамятный, незаслуженно поливать грязью в ответ не умею. Так что Быкова всегда хвалю.

- Поэтические школы начала века – когда бы ты оказался там, куда б примкнул? К символистам? К Гумилеву и его акмеистам? К Бурлюкам и Маяковскому? Или, может быть, предпочел бы «эго» - и ушел от «кубофутуристов» к эго-Северянину и прочим менее великолепным нарциссам?

- Какой к черту Гумилев? Я бы, наверное, приехал к Осипу Эмильевичу с гостинцами из Кызыл-Орды, и мы бы курили и вместе слушали хор аонид.

- Тебе нужна своя банда в поэтическом деле? Вот как собирались в банды футуристы? Как жили под одной крышей Есенин и Мариенгоф, и неподалеку от них – Шершеневич, Кусиков, Грузинов… Тебе нужна такая братва? Или ты в принципе одиночка?

- Путь поэта – путь одиночки. Самурайский путь. Путь Шекспира и Пушкина. Поэтому я бы, скорее всего, не примыкал ни к кому. Но Маяковскому маяка загнал бы, наверное. Ну, с Чуковским и так ясно, что бы меня связывало, первые две буквы его фамилии очень казахские. Я спас бы Ахматову от МХАТа. Встретил бы Гумилева в ГУМе и Цветаеву на Цветном. И вдыхал бы дым отечества на съемной хазе в Коломенском вместе с Магжаном Жумабаевым, Сакеном Сейфуллиным и Мыржакыпом Дулатовым. Великие, между прочим, казахские поэты прошлого века. Плюс Мукагали Макатаев, но тот был позже.

- Что ждешь от поэзии в Новом году? И от кого именно?

- Прекрасных стихотворений. Преимущественно – от себя. Ну и от тех, кто, условно говоря, летят в соседних истребителях. Саша Кабанов, Игорь Белов, Саша Анашкин, всех не перечислить. Забуду – обидятся.

- Кого из живых классиков уважаешь (если есть таковые)? С кем знаком? С кем хотел бы пообщаться?

- Если не делить на поэзию и прозу, то рад, что мне довелось пообщаться с писателем мирового уровня Фазилем Искандером. Несколько раз судьба сводила с Чингизом Айтматовым. Губерман понравился очень, который тоже сам по себе красавец. «От шабата до шабата – брат наебывает брата». Это тебе не верлибры педерастические калякать. Иртеньева очень люблю и совсем немножко знаю лично. Он носил мои стихи в «Знамя». Правда, стихи тогда не взяли, но я это до сих пор ценю. С Рейном пересекался. Общение с Юлием Кимом оставило массу приятных впечатлений. Рад знакомству с Цветковым. Надеюсь когда-нибудь увидеть Лосева. Про Кенжеева – отдельная история.

- Твои тексты должны что – радовать, огорчать, заставлять думать?

- Они должны быть хорошо написаны. Больше ничего.

- Что первично в творчестве? Донести мысль? Сделать редкий кульбит? Или просто дурака валяешь?

- Донести мысль посредством редчайшего кульбита, валяя дурака.

- О, красиво... О другом теперь: какие газеты, журналы, сайты читаешь и почитаешь? И с каким чувством?

- Я заместитель редактора общественно-политического интернет-портала, и по роду работы мне приходится читать много всякой ерунды. Стараюсь заглядывать в «Журнальный зал», но делаю это все реже, поскольку хорошие стихи перед тем, как появиться в толстых журналах, мелькают у меня во френдленте в ЖЖ.

- Надо ли политикам слушать поэтов? Памятуя о том, сколько бреда поэты произнесли и написали в последние два десятилетия?

- Важно, чтобы поэтов слушали простые люди. Остальное – неважно.

- «Писателей надо пороть» по Розанову? Как писатель тебя спрашиваю. Надо нас пороть? Или забить на нас? Или любить нас при жизни и ставить большие памятники?

- Думаю, универсального ответа не существует. Кого-то я выпорол бы, на кого-то забил бы, а кому-то поставил бы памятник при жизни.

- В чем главная проблема современных молодых поэтов? Писать некогда? Писать не о чем? Денег не платят?

- Я не могу говорить за всех, лично у меня нет никаких проблем. Надо будет, я всегда найду время для стихов. А деньги заработаю как-нибудь. Зарабатывать на стихах не то, чтобы пошло, ведь картины продавать художникам не западло, да? Просто самоцели такой не должно быть, мол, я поэт, давайте мне деньги. Поэзия - дело добровольное и бескорыстное.

- Кем бы ты был, если б не поэтом? Догадываюсь, что футболистом. Не тянет за мячом погонять? Вообще поэзию и футбол роднит что-нибудь – вот лично для тебя, прости за глупый вопрос.

- Футбол я бросил не ради стихов. Кем стал бы? Не знаю. Не думал об этом. Вообще не люблю сослагательных наклонений. Если говорить о родственности футбола и поэзии, то десять лет спорта сделали мой характер неуступчивым, то есть, я привык бороться до победного конца. В целом, спорт давно уже стал искусством, а искусство – соревнованием. Вот такое родство. Кстати, спорт я не оставил, пытаюсь более или менее прилежно бегать кроссы. Надеюсь, в этом году пробежать полумарафонскую дистанцию, а через год рвануть на все 42 км. Это для меня как вызов. Буду первым русским поэтом-марафонцем.

- Будущая жизнь – только литература? Что-то иное представляешь в своей судьбе?

- Вряд ли. Я не хочу заключать себя в какие бы то ни было рамки. Кроме того, что мне хочется излагать свои мысли на бумаге, я еще много чего хочу. Снимать кино, например. Заниматься бизнесом. Создать партию очень зеленых со штаб-квартирой в центре Чуйской долины. Стать президентом Казахстана эдак в 2056 году, сразу же после Назарбаева. Полететь на Марс. Да мало ли чего еще! К чему ограничения?

- За политикой следишь? Политические взгляды есть у тебя?

- Слежу, конечно. Политические взгляды у меня странные. Во мне постоянно борются либерал и монарх. Мне близки демократические ценности, но на нашей евразийской почве едва ли возможна та модель общественного устройства, каковая есть в США или Европе. Так или иначе, все мои взгляды устремлены туда, где каждый человек будет чувствовать себя в безопасности и делать то, что угодно его душе. Без ущерба окружающей среде, разумеется.

- Что ждешь от новых времен, в том числе и в политическом смысле? Будущее России – каково оно?

- Будущее России представляется мне хреновым. Так что твой вопрос уместнее обыграть так: что ждешь от хреновых времен? Жду, что в многострадальной и братской России все наладится. Хотя верится в это с трудом. Я Россию не люблю, сказать по чести. Русских людей – да. Русскую культуру – да. Может быть, даже сильнее остальных культур. А сама страна - за без малого пять лет жизни в ней - не понравилась. Если в Европе все делается для людей, то в России – против. Начиная с развязок на МКАДе, заканчивая проведением Олимпиады.

- Знаешь, я с тобой согласен в этом вопросе.

Беседовал Захар Прилепин.
АПН-НН, 14 мая 2008 года